Дональд Маккуин - Воин
Повернувшись, Гэн взглянул на собеседника: в обычно бегающих глазах торговца был неприкрытый вызов и как будто что-то еще. Сперва ему почудилось, что надежда. Но на что мог надеяться Билстен, помогая Людям Собаки? Все же у Гэна возникло желание как-то утешить бородача. Более того, он обнаружил, что хочет довериться ему. Забыв об оскорбленном чувстве собственного достоинства, Гэн поведал Билстену план нападения и рассказал о своем намерении объединить оба королевства с Людьми Собаки в единое целое. Билстен спросил о роли, отводимой Гэном Людям Гор.
Тот почесал затылок:
— Или они присоединятся к нам, или будут изгнаны из наших земель. Представь себе, Билстен: от Китового Берега до земель Пожирателей Бизонов, от Морских Звезд до самой Матери Рек люди будут жить без страха.
Они долго ехали молча. Гэн ожидал продолжения разговора, ему не терпелось услышать мнение торговца. Однако вместо этого Билстен спросил:
— А нет ли за твоими притязаниями чего-то другого, молодой Мурдат? Подумай хорошенько.
Кровь прилила к лицу юноши. Пытаясь скрыть дрожь в голосе, он произнес:
— Моя жена. Если я не освобожу ее, то пусть племена сами позаботятся о себе.
— Ага, — произнес Билстен. Звук его голоса едва был слышен за грохотом барабанов, но Гэн уловил в нем оттенок удовлетворенности. Не глядя на спутника, Билстен повторил: — Еще раз прошу тебя подумать. Только чистая правда спасет нас в этом положении. Есть ли что-нибудь более важное для тебя?
— Больше ничего, — резко ответил Гэн. Он молча уставился на знамя своего отряда. Гнетущая тишина пролегла между говорившими. Наконец юноша кашлянул. — Я погорячился, — сказал он, извиняясь. — Честь важнее. Не только для меня, но и для нее тоже. Мы не сможем жить в позоре.
Билстен промолвил:
— Я верю тебе. Возможно, твоя мать была права. — Он вновь рассмеялся, но в напряженной беседе это прозвучало неестественно.
Гэн потребовал объяснить последние слова. Не отвечая, Билстен стал рыться в дорожной сумке. Сложив руки так, что только Гэн мог рассмотреть, что находится в них, он спросил:
— Ты, должно быть, слыхал об этой вещице?
Сайла как-то показывала уменьшенную копию браслета настоятельницы Ирисов, и Гэн сразу узнал его. Та же стрекоза и аметисты. Пока юноша разбирался с массой вопросов, возникших у него, Билстен опять заговорил:
— Послушай, Мурдат. Забудь на минуту о своей никчемной войне, подумай о своем месте в этом огромном бушующем море, имя которому — Жизнь. В старые времена, когда люди еще помнили, где находятся Святые Города, когда невидимая смерть разила неосторожных и места, убитые Богом, были полны смерти, женщина произвела на свет Церковь. Она создала целительниц, а потом и военных целительниц. Она установила правила жизни и обряды смерти. Последними она создала Учителей. Всем известно, что было после этого. Но великий секрет Церкви — выжившие. Не все Учителя погибли. И среди них были мужчины.
Гэн, как ошпаренный, отпрянул от торговца, а тот продолжал спокойно ехать, не удостоив его взглядом, и говорил:
— Учителя, которым запрещено учить, похожи на воинов Людей Собаки, потерявших честь, не так ли? Но они решили действовать иначе. Мы, кровь от крови Учителей, дружно помогали Церкви все эти столетия, подготавливая почву для миссионеров, оказывая им любую посильную помощь.
Он наконец посмотрел на Гэна, и в горящих глазах спутника тот увидел такую гордость, что невольно приблизился к торговцу.
Как ни глупо это звучало после всего сказанного, юноша смог выдавить из себя только одно слово:
— Торговцы?
— Они самые. Презираемые, гонимые, одинокие. Как еще могли мы продолжать служить Церкви? Но есть и другие. Их было очень мало. Они покинули дом Учителей кузнецами. Многие из них погибли, сгорели в радзонах, многих скосили болезни; многие были убиты прежде, чем убийцы узнали об их способностях. Но, несмотря на это, выжило достаточно, чтобы распространять свои умения. Одних называли Сиу. Не все кузнецы произошли от них, но были и те, кто смог проследить свою генеалогию достаточно далеко. Один из них — Сабанд Гайд.
— Ха! — Гэн грубо ткнул в него пальцем. — Теперь-то я понял: ты лжешь. Сабанд? Церковь? Да он вряд ли вспоминает Вездесущего на рассвете!
Билстен холодно спросил:
— А ты предлагаешь ему петь гимны или носить крестик?
Гэн чуть не свалился с коня, пытаясь увидеть, нет ли рядом посторонних ушей. Шара тревожно заскулил, не понимая беспокойства хозяина. Тот хрипло прошептал:
— Не говори при мне таких вещей. А что, если я донесу?
Билстен пожал плечами:
— Я и так в твоей власти.
— А я не желаю продолжать этот разговор!
— Но нам нужно поговорить. Гэн Мондэрк, я дал тебе время на раздумье, и ты сделал свой выбор. — Торговец помолчал в нерешительности, а потом продолжил с запалом: — Человеку, поступающему по воле пророчества, суждено многое растревожить. Мне приказано поделиться с тобой некоторыми сведениями, что я уже сделал. Я также послан оказать тебе помощь. За это ты поклянешься честью хранить наши секреты в тайне.
Сердце Гэна забилось учащенно.
— Розы на двери Сайлы. Это был ты.
Билстен кивнул.
— Мне пришлось напугать ее. Все пошло наперекосяк. Я разыскивал тебя в лагере, чтобы помочь вам по ту сторону гор. В конце концов мне удалось найти тебя здесь.
— Чего ты хочешь от меня?
— Сейчас? Ничего. Наоборот, я здесь, чтобы помочь тебе. Сабанд Гайд примкнул к Ликату, а Ликат — к Алтанару. Если ты пообещаешь содействовать Церкви, я поеду к Сабанду и сообщу ему о твоих намерениях напасть на лагерь Собак после разгрома оланской армии. Ручаюсь, что он уведет часть воинов Собак с поля битвы.
Гэн хмуро усмехнулся:
— Моя первая задача — освободить Нилу и Сайлу. Если мне даже и удастся сделать это, кто знает, смогу ли я победить Алтанара. И я не представляю, что Церкви может быть от меня нужно?
Билстен уверенно произнес:
— Мы верим в твою победу. А что касается Церкви, то ты должен доверять ей — ведь я же поверил тебе.
Войско вступило в засушливый район. Пылящую дорогу окружали иссушенные солнцем, бескрайние просторы степи. Нигде не было спасения от изнуряющего полуденного зноя. Насколько хватало глаз, всюду расстилался однообразный, угрюмый пейзаж — пыль и песок.
Гэн промолвил в задумчивости:
— Мое предназначение — приносить славу своему народу. Так учили меня мои отец и мать. Скажи Сабанду, что я приду. Мы уничтожим Ликата.
— Теперь я передам тебе то, что мне было велено в случае твоего согласия. Дьяволы объединились, чтобы разгромить лагерь Людей Собаки. Сабанд и его люди нападут неожиданно. Ты и твои люди будут спасены, а Ликат погибнет в бою с Дьяволами.
Побледнев, Гэн прохрипел:
— Ты хочешь, чтобы Дьяволы вырезали половину Людей Собаки?
Билстен ответил резко:
— Пророчество предсказывает тебе два пути. Ты должен выбрать один из них. Я буду с тобой до тех пор, пока это выгодно нам обоим.
— Ты испытываешь мое терпение, торговец. Я никому — даже Церкви — не позволю распоряжаться собой. В другой раз я бы разрубил тебя на куски. А сейчас… — Гэн глубоко вздохнул. — Предупреди Сабанда.
Подозвав посыльного, Гэн приказал ему привести торговцу оседланную лошадь, заметив, что негоже посланникам разъезжать на ослах.
Вдалеке показались двое всадников. Они мчались в сторону Гэна, оставляя за собой клубы пыли. Взглянув на небо, тот по солнцу определил, что разговор с Билстеном длился почти час.
Закрыв глаза, юноша освободился от лишних мыслей. Он думал только о предстоящей битве, которую нужно выиграть во что бы то ни стало.
Я иду! Гэн задержал дыхание, представляя, как его слова летят к любимой. В своем воображении он увидел их. Они были маленькими, хрупкими и яркими, словно колибри. Слова парят вокруг ее ушей. И женщина, слыша шелест невидимых крыльев, все понимает. Она улыбается.
Клас подал сигнал:
— Враг в четырех милях отсюда.
Запрокинув голову, Гэн завыл. Окружающие уставились на него в изумлении. Кто-то издал одобрительный возглас, и вскоре все стаи последовали его примеру. Звук облетел колонну из конца в конец, повторяясь тысячами глоток. Он то усиливался, то затухал, поддерживаемый барабанным боем, — этот грозный, устрашающий голос смерти.
Глава 81
Прислонившись к дереву, Гэн наблюдал за последними приготовлениями людей из стаи Джалайла. Воины готовились к ночному рейду в оланский тыл. Тоненький серпик молодого месяца давал слишком мало света, и воины переругивались, спотыкаясь о невидимые во тьме препятствия. Но все прекрасно понимали, что темнота — их единственная надежда быть незамеченными во время ночного похода.
Если вообще можно было на что-то надеяться.
