Павел Нечаев - Цена свободы
Чмулики оказались не такими уж и тупыми, у них хватило ума проследить нас до самой базы. Под утро мы проснулись от грохота взрыва, рвануло на первом этаже. Мы изменили планировку, и, чтобы попасть в дом, нужно было влезть в окно по специальным сходням которые мы убирали, пройти по узкому коридору, и оттуда по лестнице на второй этаж. Чмулики влезли в окно, и прошли по коридору до самой двери, где и напоролись на растяжку. Мы всегда активировали на ночь мину. Коридор поворачивал, и у самого поворота на стене мы закрепили мину направленного действия. Стоило одному из чмуликов задеть натянутую у самой земли проволочку, как мина взорвалась, выбросив в коридор тысячи маленьких шариков. Радиус поражения в шестьдесят градусов не оставил первым рядам чмуликов ни единого шанса.
Когда я услышал взрыв, то сразу все понял, слетел с кровати, быстро надел штаны и куртку, всунул ноги в меховые домашние тапочки, и, схватив автомат, пошел к двери. Краем глаза отметил, как скрываются в дальней комнате Алина и Сарит, толкая перед собой детей. Вайнштейн, сидя на колене, держал под прицелом дверь. Рядом с ним Марина с винтовкой в руках. У нас была система видеонаблюдения, система, это громко сказано, камеры не выдерживали мороза, поэтому у нас была только одна работающая камера — в вентиляционном отверстии, через которое выходил теплый воздух. Камера снимала пространство перед дверью, изображение выводилось на стоящий в коридоре девятидюймовый экранчик. Я глянул на него и обомлел: на лестничной площадке толпились чмулики, много, очень много чмуликов. Сверху послышался звук шагов, они прорвались и на третий этаж, и ходили у нас над головой.
— Что будем делать? — нервно спросил меня Вайнштейн.
— Подождем, — ответил я. — Главное, чтобы они не сообразили поджечь стекловату на потолке первого этажа.
За пол третьего этажа я не опасался, там, поверх стекловаты, еще был слой щебенки и песка, мы его для лучшей изоляции насыпали, а вот потолок первого они вполне могли поджечь.
— Стекловата не горит, — мрачно ответил Вайнштейн.
— Точно? Ну, тогда вообще дергаться нет смысла, сидим.
— А, может, выйдем и дадим бой? — Вайнштейн все-таки нервничал.
— Незачем. Пока — незачем. Дверь прочная, выбить они ее вряд ли выбьют. Даже если и выбьют — вот тогда и дадим им бой. Подождем, на нас работает генерал Мороз, скоро они там окоченеют, и уйдут.
Так оно и получилось, они сломали нам трубу одной из печек, что мы вывели наверх через потолок, долго били в дверь какими-то камнями, но весь ущерб ограничился вмятинами на стальном листе. Чмулики пару часов потусовались по дому, и отвалили восвояси. Мы с Вайнштейном проверили дом, все было чисто. Трупы своих они унесли с собой, и не для того, чтоб похоронить, зуб даю. В коридоре на первом этаже все стены забрызганы кровью, на полу осталась замерзшая лужа. На четвертом этаже, где когда-то жила Сарит, запертая дверь тоже оказалась чмуликам не по зубам. Я искренне порадовался за голубей: еще до того, как морозы стали непереносимы, я заметил, что голуби жмутся к печной трубе, что мы установили, они даже не делали попыток улететь, просто отодвигались, когда я проходил мимо. Пожалев птичек, я притащил металлическую тумбочку на колесиках, что когда-то служила подставкой для копировального аппарата, и прислонил ее к трубе. В жестяной стене прорезал отверстие, и обложил тумбочку мешками с песком, и щебнем, для утепления, на пол накидал опилок, кинул пару деревянных чурбачков, чтоб им было удобно сидеть, в общем, настоящий домик получился. Потом Сарит регулярно носила им крупу и орешки, чтоб с голоду не умерли. Конечно, всем там места не хватило, но тут уж я ничего не мог поделать.
Мы наскоро починили трубу, и стали решать, что нам делать. Элементарный здравый смысл подсказывал, что надо бросать дом и переезжать в промзону. Но там еще ничего не было готово к переселению. На первом месте для нас стояла мародерка, ей и отдавали все силы. Кроме того, близость туннеля с засевшими там ублюдками Фраймана напрочь отбивала желание селиться в промзоне. Пока мы ошибочно полагали свой район почти необитаемым, вопрос о переселении не стоял. Но теперь, когда мы свели близкое знакомство с соседями, все резко переменилось. Решили, что Вайнштейн останется, а я возьму Мишку и Марину, и отвезу в промзону, а сам вернусь с Эли на двух квадроциклах с санями, и мы начнем понемногу перевозить вещи, и готовить помещения. На ночь с Сарит, Алиной и детьми останется кто-то из мужчин, бросать женщин одних в таком окружении ничто из нас не был готов.
Мишка переезду обрадовался. Ему было не усидеть в четырех стенах, а тут путешествие, приключение. Он сидел на квадроцикле у меня за спиной, нацепив очки-консервы, и блаженствовал. Когда приехали, пришлось дать ему подзатыльник, чтоб слез. Он не обиделся, а сразу понесся исследовать новое место, остаток дня мы видели его урывками, он то появлялся, то исчезал, как чеширский кот. Кстати о коте: его мы тоже перевезли, он единственный из всех воспринял переезд отрицательно. С крайне недовольным видом он обошел офис, где мы обитали, обнюхал все двери, подошел к «предбаннику» — небольшой комнатке, что служила нам шлюзом между теплой частью склада, и холодной. Бегая туда-сюда, мы нанесли снега, он растаял, грязные лужицы покрывали пол. Кот тронул поверхность лужи, и тут же брезгливо отдернул лапу, на его мордочке был написан немой вопрос: «куда я попал?». Вопрос остался без ответа, если не считать ответом мой раскатистый смех. Кот обиженно дернул хвостом и ушел спать на сумки.
Перед тем, как подъехать к бывшему торговому центру, где обосновалась Семья Сергея, мы по радио предупредили о своем появлении. Новые времена, новые правила хорошего тона — не ходить в гости без предупреждения, чтобы пулю не схлопотать. Внутрь заехали по пологому пандусу, ведущему на то, что когда-то было стоянкой. За нами тут же опустились стальные ворота. По мертвому эскалатору мы спустились на первый этаж, где, в помещениях бывшего продуктового супермаркета, находилась жилая зона. Я хмыкнул, оценив плакат на стене — загорелая рекламная дива, сидя в шезлонге на пляже, улыбаясь, намазывала точеное бедро кремом для загара. Верхний край плаката белел инеем, так, что напечатанного солнца не было видно.
У входа в «предбанник», прислоненные к стене, рядами стояли лыжи и палки. Мы передали Лехе, который встретил нас у дверей, один из квадроциклов, получили от него обещанный ящик с патронами.
— Вы не единственные гости, — пояснил нам Леха, — народ собрался из разных мест, всего четырнадцать Семей. Вы — пятнадцатые.
— Патроны не украдут? — спросил я у него. Вот так бросать у входа транспорт и ящик с боеприпасами казалось мне безрассудным. Хотя, другие вон лыжи оставили, а лыжи, штука по нынешним временам редкая и нужная.
— Вы не в банке, вас не обманут, — ответил Леха, — народ нормальный, другого не дежим-с.
Он завел нас с Вайнштейном внутрь, показал на диван в углу, сказал, чтобы чувствовали себя как дома, и испарился. Мы присели, я стал осматриваться. Однако, хорошо они устроились: две большие, просторные комнаты, посередине две печки, работающие на солярке, столы. Все в табачном дыму, звенят стаканы, стучат вилки, слышен гул разговоров. Народу собралось много, у меня аж глаза разбежались, отвык я от людских скоплений.
— Кулацкая порода, блин, — прокомментировал Вайнштейн вполголоса. И ведь верно, сидят мужики, как на подбор здоровые, крепкие, бородатые. Соль земли. Н-да, вот бы на себя в зеркало посмотреть. Все у нас было, а вот большим зеркалом не обзавелись.
— Ладно, давай поедим, что ли, — ответил я Вайнштейну, и подал пример, цапнув со стола куриную ножку. Вайнштейн принял стакан, залпом выпил, захрустел маринованным огурцом.
Разгоняя рукой дым, нарисовался Сергей, с каким-то смуглым мужиком, явно с восточными корнями. Поздоровались, он представил нас. Мужика звали Коби, но, как он сказал, все его называли Летун.
— Общайтесь, а у меня дел полно, — Сергей отвалил, мы остались с мужиком.
— Сергей сказал, что у вас транспорт есть, — не стал ходить вокруг да около Летун.
— Есть. Показать?
Вышли наружу, прошли туда, где мы припарковали квадроциклы. Летун походил вокруг, поцокал языком, сделал пару кругов вокруг супермаркета.
— Хорошая вещь, годная, — прокомментировал он, слезая, — что за нее хотите?
— Ну, пока у нас на продажу нет, не сделали. Один вот Сергею привели, а больше нет. Еще сделаем, тогда будет о чем говорить.
— Жаль, жаль, нам бы пригодилась, — Летун был разочарован. На звук квадроцикла из здания потянулся народ, смотрели, щупали, задавали вопросы. Я, как мог, объяснял технологию, скрывать было нечего, все и так было ясно. Квадроциклы оценили, нас приняли в клуб. Мы жали руки, старались запомнить имена.
Вернулись внутрь. Летун извинился, и отошел, мы опять остались одни. Увидев протискивающегося мимо Сергея, я поймал его за рукав, и спросил:
