Роберт Киркман - Ходячие Мертвецы: Восхождение Губернатора
На переднем сиденье Ник не может оторвать глаз от побоища позади них. На лице Ника Брайан видит странную смесь отвращения и восхищения, типа слава-Богу-он-на-нашей-стороне, но от этого желудок Брайана только больше сжимается. Он не станет блевать, блять_твою_мать, он должен быть сильным ради Пенни.
Брайан сползает на пол и прижимает к себе девочку. Она вялая и подавленная. Мозг Брайана в замешательстве.
Его брат для него всё. Он главный. Но что-то с ним происходит, что-то ужасное и это гложет Брайана. Каковы правила? Эти бродячие мерзоты заслуживают всего, что только сможет с ними сделать Филип….но каковы же правила схватки?
Брайан пытается выбросить эти мысли из головы, когда осознает, что звуки убийств прекратились. Затем он слышит тяжёлые шаги ботинок рядом с водительской дверцей. Дверца щёлкает.
Филип Блейк садится в Сабурбан и кладёт окровавленные топорики на пол напротив Ника.
— Их будет больше, — говорит он, успокаиваясь и переводя дух, его лицо покрыто бисеринками пота.
— Выстрел пробудил их.
Ник выглядывает в заднее окно на тела на поле битвы, освещяемые косым светом фар. Его голос, переходящий из монотонного в комбинацию страха и отвращения: — Хоум-ран, чувак … неподражаемый хоум-ран.
— Мы должны убираться отсюда, — говорит Филип, вытирая жемчужинки пота с носа, переводя дыхание и пристально всматриваясь в зеркало заднего вида, выискивая Пенни в тени заднего сидения, словно и не слыша Ника.
Брайан громко заговорил.
— Каков план, Филип?
— Мы должны найти безопасное место для ночлега.
Ник смотрит на Филипа.
— Что ты конкретно имеешь в виду? Другое место помимо Сабурбана?
— Слишком опасно находиться здесь в темноте.
— Да, но..
— Мы вытолкаем его из грязи утром.
— Да, но что насчет..
— Захватите с собой все, что вам понадобится для ночлега, — говорит Филип, дотягиваясь до Ругера.
— Постой! — Ник хватает руку Филипа. — Ты говоришь о том, чтобы оставить машину? Оставить всё наше дерьмо здесь?
— Только на ночь, да ладно тебе, — произносит Филип, открывает дверь и выскальзывает наружу.
Брайан делает глубокий вдох и смотрит на Ника.
— Заткнись и помоги мне с рюкзаком.
* * *Они располагаются лагерем на ночь в четверти мили к западу от опрокинутого танкера, внутри брошенного желтого школьного автобуса, лежащего на обочине, хорошо освещенного холодным светом паров натрия.
Автобус всё ещё довольно теплый и сухой, и достаточно высоко от земли, что дает им хороший обзор линии леса по обе стороны от автомагистрали. В нём две двери — впереди и сзади — для облегчения побега… Плюс ко всему скамейки для сидения набивные и достаточно длинные для каждого из них, что позволяет растянуться в полный рост для отдыха. Ключи все еще находятся в замке зажигания, а в аккумуляторе ещё есть заряд.
В автобусе пахнет как внутри несвежей коробки для завтрака: призраками потных, непослушных детей с влажными рукавицами и запахами тел, засидевшихся в спёртом воздухе.
Они ужинают консервированным мясом Спам, сардинами и дорогими крекерами из пресного хлеба, которые были, по всей видимости, предназначены для украшения подносов на соревнованиях по гольфу. Они используют фонари, с осторожностью, чтобы их свет не был виден из окон. Затем они раскладывают спальные мешки на многоместных сиденьях, чтобы поспать, или, по крайней мере, изобразить некоторое подобия сна.
Они поочередно сменяются в кабине с одним из Марлинов, используя гигантские зеркала для свободного просмотра того, что происходит позади автобуса. Ник забирает первую смену и неудачно пытается в течение часа поймать станцию на своем портативном погодном радио. Мир отключился, по крайней мере, эта часть 20-й магистрали застыла. Опушка леса неподвижна.
Когда наступила очередь Брайана сидеть на часах, до этого он успел только перехватить несколько минут прерывистой дремоты на скрипучей скамье позади, он с удовольствием занял место в кабине с рычагами, сосновым освежителем воздуха и заламинированной фотографией давно утраченного водителем младенца. Не то чтобы Брайан был доволен перспективой быть единственным неспящим или необходимостью выстрелить из ружья. Но ему было необходимо время на размышления.
В определенный момент, как раз перед рассветом, Брайан услышал дыхание Пенни, еле различимое сквозь слабый свист ветра в раздвижных окнах, становящееся неустойчивым и возбужденным. Ребенок дремал на расстоянии нескольких сидений от кабины, рядом с отцом.
Вдруг маленькая девочка села, с трудом ловя воздух.
— О… Я забрала. Я имею ввиду.. — Ее голос переходит на шепот. — Я забрала, я думаю.
— Шшшшш… — успокаивает Брайан. Он поднимается со своего сидения и медленно подходит к маленькой девочке, шепча, — Все хорошо, детка… Дядя Брайан здесь.
— Ммм..
— Все хорошо… шшшшш… давай не будем будить папочку.
Брайан бросил взгляд на Филипа, закутанного в шерстяное одеяло, чье лицо было искривлено беспокойным сновидением. Он принял половину пинты бренди, перед тем как вырубиться.
— Я в порядке, — произносит Пенни тоненьким мышиным голоском. Она смотрит вниз на пингвина в свои маленьких руках, сжимая его как талисман.
Игрушка грязная и потёртая, и это разбивает Брайану сердце.
— Плохой сон?
Пенни кивает.
Брайан задумчиво смотрит на неё.
— Понятно, — шепчет он. — Почему бы тебе не подняться и не составить мне компанию?
Маленькая девочка снова кивает.
Он помогает ей встать, а затем заворачивает в одеяло, берёт на руки и в тишине уносит в кабину. Он опускает небольшое откидное сидение рядом с водительским и говорит: — Вот так.
Он поглаживает потёртую обивку.
— Ты можешь быть моим вторым пилотом.
Пенни устраивается на месте, плотно завернутая со своим пингвином в одеяло.
— Видишь это? — Брайан указывает на грязный маленький монитор выше щитка, размером с книгу в мягкой обложке, с зернистым черно-белым изображением шоссе, позади них. Ветер шелестит листьями деревьев, огни натриевых ламп мерцают от крыш разрушенных автомобилей. — Это камера видеонаблюдения заднего вида, видишь?
Девочка смотрит.
— Здесь мы в безопасности, детка, — убедительно, насколько это возможно, говорит Брайан. Ранее, переключением, он вычислил способ поворота ключа зажигания в положение, при котором включалось освещение щитка, словно оживал старый аппарат для игры в пинболл. — Все под контролем.
Девочка кивает.
— Ты хочешь рассказать мне об этом? — Спросил мягко Брайан моментом позже.
Пенни выглядит озадаченной. — Рассказать о чем?
— О плохом сне. Иногда это помогает… рассказать кому-нибудь… ты знаешь? Заставить его уйти. пфффф..
Пенни слабо пожимает плечами ему в ответ. — Мне приснилось, что я заболела.
— Заболела как… все эти люди снаружи?
— Да.
Брайан делает длинный, глубокий, мучительный вдох.
— Слушай, детка. Чтобы не было у этих людей, мы не подцепим это. Ты понимаешь? Твой папа не позволит этому случиться, никогда и за миллион лет. Я не позволю этому произойти.
Она кивнула.
— Ты очень много значишь для папы. И очень много значишь для меня.
Брайан почувствовал, как заныло у него в груди и зажгло в глазах после собственных слов. Впервые с момента отъезда из родительского дом полторы недели назад, он осознал насколько глубоки его чувства к этой маленькой девочке.
— У меня есть идея, — говорит он после того, как взял себя в руки. — Знаешь, что такое кодовое слово?
Пенни уставилась на него. — Как секретный код?
— Точно. Брайан облизал палец и вытер пятнышко грязи с ее щеки.
— У нас с тобой будет секретное слово.
— О-кей.
— Совершенно особый код. О-кей? С этого момента, когда я буду произносить это кодовое слово, ты должна будешь делать кое-что для меня. Сможешь сделать это? Сможешь, всегда помнить делать кое-что для меня, когда бы я не говорит это секретное кодовое слово?
— Конечно… Я думаю.
— Всякий раз, когда я буду говорить кодовое слово, я хочу чтобы ты закрывала глаза.
— Закрывала глаза?
— Да. И закрывала уши. Пока я не скажу, что уже можно смотреть. Хорошо? И еще кое-что.
— О-кей.
— Всякий раз, когда я произношу секретный код… я хочу чтобы ты помнила кое-что.
— Что?
— Я хочу, чтобы ты запомнила, что придёт день, когда тебе не понадобиться больше прятать глазки. Придет день когда все станет хорошо и больше не будет больных людей вокруг. Ясно?
Она кивнула. — Ясно.
— Теперь какое мы выберем слово?
— Ты хочешь, чтобы я выбрала его?
— Давай ты… это твой секретный код… ты должна выбрать его.
Маленькая девочка наморщила нос, придумывая подходящее слово. При виде того, как она размышляет, словно вычисляет теорему Пифагора, сердце Брайана сжалось. Наконец ребенок смотрит на Брайана и впервые, после начала эпидемии, в ее глазах появляется проблеск надежды. — Я придумала. — Она шепчет слово своей мягкой игрушке и всматривается. — Пингвину оно нравится.
