Дмитрий Медведев - Эпоха мертвых. Дилогия (СИ)
А вот теперь (ирония судьбы, не иначе) мы колесим по трассе А21, следуя по тянущемуся от Франции до самой Киргизии маршруту Е60, а за окном не видно ни зги. Что ж, похоже, не суждено мне насладиться красотой сочных австрийских лугов, величественных Альп и мрачноватой и возвышенной Вены. Забавно, из путешествия в Австрию я так и запомнил только подсвеченный лоскут асфальта впереди, и ничего больше.
Скорость мы сбавили не зря. На подъезде к столице Хельмуту пришлось резко давить педаль тормоза — мы едва хорошенько не вписались в бок белоснежного прицепа, некогда ведомого новенькой сканией, а теперь монументально стоящего поперек дороги. Прицеп бы вряд ли сильно пострадал, а вот мы — запросто. Берта от резкого торможения подняла обиженный лай, она ведь только-только задремала. Да и меня этот небольшой форс-мажор вывел из странного состояния, когда в голове бесконечно вращается круг из одних и тех же мыслей. Подобный самогипноз частенько возникает в общественном транспорте после тяжелого дня, когда едешь, отстраненно уставившись в одну точку, и неспешно размышляешь обо всем и ни о чем. Прям нирвана.
Сзади взвизгнули шины форда, спустя долю мгновения раздался еще один такой же звук, почти слившийся с сухим хлопком удара. Виктор не справился с управлением и не успел полностью остановиться, слегка боднув задний бампер машину Семена. Пластик лопнул и треснул, но на этом повреждения ограничились.
Чтобы узнать это, мне пришлось выйти наружу. Я сделал это первым, Виктор, Семен и остальные в нерешительности мялись, точно боялись, что темнота проглотит их, стоит открыть дверь. Хельмут попытался удержать меня в машине, предостерегающе вскрикнув, но я только отмахнулся.
Последняя беседа с незнакомцем окончательно превратила меня в глазах других в эдакого носителя сокровенного знания — видели таинственного человека многие, Виктор даже перекинулся с ним парой слов, но больше всего информации досталось мне. Справедливости ради, я действительно ничуть не боялся покинуть теплый салон. Ну, правда, что еще может случиться? Хуже не будет, даже если эта аномалия убьет меня. Если не она, то найдутся другие желающие — зомби, люди, одичавшие собаки, которыми меня успел постращать Хельмут, или еще какая хрень.
Снаружи оказалось прохладно, но не более того. Я ожидал, что ветер швырнет мне в лицо могучий ледяной порыв, заставит покрыться мурашками и зажмуриться, а то и собьет дыхание. Но нет, температура опустилась градусов до тринадцати-пятнадцати, что вполне свойственно весенним ночам, но и только. Ветра, кстати, совсем не было. Полный штиль.
Покидать освещенный фарами форда участок было некомфортно, но необходимо и, хоть за островком света все тонуло во тьме, я все же сделал это. Положил левую руку на крышу машины, обошел ее и вновь очутился под светом ламп, на сей раз от машины Виктора. Его мицубиси с фордом Семена разделяло полтора метра — именно на столько отскочил вперед Семен, прежде чем оттормозиться в пол.
Никаких серьезных повреждений, ерунда. Мицубиси и вовсе выглядел целым, его бампер оказался крепче. Немного пострадало только крепление номерного знак и, собственно, сама табличка. Она одиноко повисла, держась на одном болте, и я просто сорвал ее и вышвырнул. Звука от падения слышно не было. Что же там, за этой завесой?
Семен с Виктором тоже осторожно вышли, убедившись, что я жив и здоров.
— Извини… — начал было Виктор, но Семен сморщился и помотал головой.
— Да ерунда. Теперь пойдем осторожнее. Ну и холодрыга, а темно как! Как будто глаза выкололи, блин. О, а еще голоса звучат как-то странно, не кажется?
Кажется, кажется. Голоса сопровождались странным негромким эхом, похожим на реверберацию из гитарного процессора, и звучали тише, чем обычно. Чтобы собеседник, стоящий в метре, хорошо расслышал, приходилось прилагать усилие. Еще не кричать, но и не говорить в спокойной, привычной манере.
— А если это что-то типа радиации? — продолжал Семен. — Траванемся и будем потом медленно издыхать, в дороге.
— И что? — пожал плечами Виктор — у него, кажется, было схожее с моим настроение. — Вот беда-то, отбросить копыта в мире, где не осталось ни людей, ни света. Я даже радиации ждать не буду, если везде так.
— Звучало бы патетично, не будь ты прав, — признал я. — Ну, собрание окончено, повреждений нет, все мы живы-здоровы, просто темно вокруг, а это уж переживем. Едем дальше. Сколько времени, кстати?
— Четыре часа, — отозвался Виктор, глянув на часы. — Да, едем и поскорее. Все боюсь, что эта хрень как-то повлияет на машины, и тогда кранты. Дальше только пешком.
— Далековато, — усомнился Семен, однако выбора нам никто не оставил. — По коням. Не хочу на своих двоих ходить по этому аду.
Пробку мы, конечно, объехали. Для этого пришлось рулить обратно, но недолго — к счастью, через три километра нам попался технический проем в бетонном разделителе, и мы покатили по бывшей «встречке», на наше счастье почти пустой.
Убаюканный плавным движением вперед, я заснул. Проснулся спустя два часа и сначала испугался, но быстро вспомнил, почему за окном стоит непроглядная темень, и успокоился.
Хорошей новостью стало то, что водители приспособились к изменившейся обстановке. Вперед выдвинулся Виктор — противотуманные фары в сочетании с дальним светом на удивление неплохо рассекали плотную завесу мрака, что позволило снова нарастить скорость, перейдя порог в сто километров в час. Правда, дистанция между машинами осталась неизменной, так что всем водителям пришлось включать внимание, что называется, «на полную», и тормозить в случае чего синхронно. Здесь под удар попадал Хельмут с его древним автомобилем, которому ощутимо не хватало чувствительности тормозов.
Один раз вдалеке что-то коротко громыхнуло, да так сильно, что небольшой мост, который мы в тот момент пересекали, заходил ходуном, грозя развалиться и отправить нас на стремительное и смертельное рандеву с землей или водой (без понятия, что там под ним). Хотя, учитывая уже открытые нами особенности аномалии, взрыв мог раздаться и где-то поблизости, просто звук оказался обманчиво далеким. На всякий случай поехали еще быстрее, в который уже раз рискуя всем полечь из-за нелепой аварии.
Кажется, вместе с грохотом где-то слева что-то сверкнуло, но, если и так, то вспышка была уж слишком короткой. Хельмут ее не заметил, совсем сникший Бастиан был не уверен, и только я доказывал самому себе, что к нам сквозь плотный слой тьмы прорвалась крупица какого-то сияния, что это все мне не померещилось.
Бедняга Бастиан как-то нездорово приуныл, и я буквально навязал ему разговор. Как ни странно, вскоре это помогло. Говорили с ним о вещах, знакомых всем молодым людям нашего времени — фильмы, книги, музыка. Сходились во вкусах и расходились, увлеченно споря, обменивались остротами и смеялись, вспоминая какие-то забавные вещи. Даже Хельмут нет-нет, да криво улыбался. Всем стало легче, и я почувствовал гордость за свой вклад в наше движение к цели. Что ж, атмосферу в коллективе я поднял, у всех как гора с плеч свалилась.
Удивительно, но больше никаких казусов с нами не случалось вплоть до перехода венгерско-сербской границы, не так давно закрытой от назойливых беженцев, тысячами прущих тайными лесными тропами или даже напролом в разморенную от сытости Европу.
Саму Венгрию, к слову, наша колонна пролетела на одном дыхании, стрелка спидометра частенько уходила за «сотню», всего пару раз ненадолго вернувшись к отметке «шестьдесят». И это не смотря на то, что дороги здесь оказались на несколько порядков хуже австрийских, временами напоминая трассу Ижевск — Пермь или, если начистоту, лунную поверхность.
На границе пришлось попотеть с проездом — здесь имел место основательный затор и ряд мелких аварий, то ли ставших следствием, то ли являвшихся причиной. Пару раз мы мужским коллективом, включая и Хельмута, не желавшего оставаться в стороне, откатывали легковушки, которые не получалось объехать.
Нередко внутри находились мертвецы, и тогда мы даже не думали лезть внутрь, в отвратительную душегубку — трупы за неделю успели порядком разложиться, и даже смрадный воздух таил в себе угрозу. Благо, нас было много, и мы, поднатужившись, просто опрокидывали такие авто на бок, освобождая себе путь. К таким радикальным мерам пришлось прибегать лишь четыре раза, и это замечательно, ибо выматывала такая физкультура моментально. Я так даже на десятикилометровом марш-броске не потел и не уставал.
А еще под колесами гаденько похрустывали хорошо обглоданные и разбросанные неизвестными падальщиками кости. Снаружи мертвецов было не меньше, чем в машинах, и животные с птицами уже выполнили свою работу, сожрав все, что можно.
После короткой, но напряженной работы мы немного отъехали вглубь братской страны, выбрались на улицу и закурили, Хельмут с Терри остались с нами на улице за компанию — девушек из машин выманить было невозможно. И как они умудряются столько времени сидеть на одном месте? У меня зад как будто окаменел на веки вечные, даже при ходьбе поясница ощущалась чем-то совершенно инородным, но никак не частью моего тела.
