Вероника Рот - Аллигент
-Что же нам делать теперь?- спрашивает Юрай.
-Следовать путям,- говорю я, но так тихо, что только я слышу это.
Мы выходим из грузовиков на разрыв между нашим миром и их, кем бы они небыли.
Роберт и Джоанна кратко попрощались, повернули грузовики и поехали обратно в город.
Я смотрю им вслед. Не могу предположить, как можно проехать так далеко, а затем просто повернуть назад, но я предполагаю, что есть вещи, которые они должны сделать в городе. Джоанна и Эллигиенты организовывают восстание. Остальные из нас-я, Тобиас, Калеб, Питер, Кристина, Юрай, и Кара-отправились с нашими скудным имуществом вдоль железной дороги. Дороги не такие как в городе. Они отполированные и гладкие, а вместо доски перпендикулярной их пути, есть структурные листья из металла. Впереди я вижу один из поездов, который проходит вдоль них, брошенный у стены. Он металлизирован сверху и спереди, как зеркало, с тонированными стеклами вдоль всей стороны. Когда мы подходим ближе, я вижу внутри ряды скамеек с багровыми подушками на них. Люди не должны выскакивать из этих поездов. Тобиас ходит за мной на одном из рельсов, руки расставлены в разные стороны, чтобы сохранить равновесие.
Остальные ходят по следам Питера и Калеба возле одной из стен, Кара возле другой.
Никто не разговаривает, за исключением того, если хотят отметить что-то новое, знак или здания или намек на то, что это был мир, и когда были люди в нем. Бетонные стены задерживают мое внимание-они покрыты странными фотографиями людей с кожей настолько гладкой, что они вряд ли похожи на людей, или красочные бутылки с шампунем или кондиционером, или витамины, или незнакомые вещества внутри них, слова, которые я не понимаю, "водка" и "Coca-Cola" и "энергетический напиток". Цвета, и формы, и слова, и картинки настолько яркие, что это завораживает.
-Трис.-Тобиас кладет руку на мое плечо, и я останавливаюсь. Он наклоняет голову и говорит,-Ты слышишь?
Я слышу шаги и тихие голоса наших товарищей. Я слышу собственные вдохи, и его. Но ниже слышится тихий гул, непоследовательны в своей интенсивности. Он звучит как двигатель.
"Все стоп!"- кричу я. К моему удивлению, все повинуются, даже Питер, и мы собираемся вместе в центре путей. Я вижу Питера, вытаскивающего свой пистолет и поднимая его, и я делаю то же самое, обе руки соединяются вместе, чтобы стабилизировать его, вспомнив, с какой легкостью я обычно поднимала его. Этой легкости уже нет. Что-то появляется за поворотом впереди. Черный грузовик, но больше, чем я когда-либо видела, достаточно большой, чтобы провести более десятка людей в закрытой кабине. Я дрожу. Грузовик ударяется о пути и останавливается в двадцати футах от нас. Я вижу мужчину за рулем - у него темная кожа и длинные волосы, собранные в узел на затылке. "Боже", говорит Тобиас, и его рука плотно обхватывает пистолет. Женщина выходит с переднего сиденья.
На вид она примерно возраста Джоанны, ее кожа густо усыпана веснушками, а волосы такие темные, что кажутся практически черными. Она спрыгивает на землю и поднимает обе руки, так что мы видим, что она не вооружена.
-Привет,- говорит она с нервной улыбкой. -Меня зовут Зои. Это Амар.- Она рывком поворачивает голову в сторону, чтобы указать на водителя, который тоже вышел из грузовика.
-Амар мертв,- говорит Тобиас.
-Нет. Идем, Четыре,- говорит Амар.
Лицо Тобиаса сковано страхом. Я не виню его. Не каждый день вы видите кого-то, кто вам дорог, восставшим из мертвых. Лица всех людей, которых я потеряла, всплывают в моей голове. Линн. Марлен. Уилл. Ал. Мой отец. Моя мать. Что, если они все еще живы, как Амар? Что, если занавес, который нас разделяет - не смерть, а всего лишь сетчатый забор и немного земли? Я не могу заставить себя прекратить надеяться, но это глупо.
-Мы работаем по той же организации, которую основал ваш город,- говорит Зоя и смотрит на Амара. -Из же организации вышла Эдит Приор. И. . . -Она тянется в карман и вынимает частично мятую фотографию. Она держит ее, а затем ее глаза находят меня в толпе людей и оружия. -Я думаю, ты должна посмотреть на это, Трис,- говорит она. -Я сделаю шаг вперед и оставлю ее на земле, а затем вернусь обратно. Хорошо?
Она знает мое имя. Мое горло сжимается от страха. Откуда она знает мое имя? И не только мое имя, мой ник, имя, которое я выбрала, когда присоединилась к Бесстрашию?
-Хорошо,- говорю я, но мой голос хриплый, так что слова еле слышно. Зои делает шаг вперед, кладет фотографию вниз на железнодорожные пути, а затем возвращается в свое исходное положение. Я оставляю безопасность нашего номера и присев рядом с фотографией, наблюдаю за ней все время. Когда я возвращаюсь, то держу фотографию в руке. На ней изображен ряд людей перед сетчатым забором, руки сложены поперек друг друга ,плечами и спиной. Я вижу ребенка похожего на Зои, узнаваемого по веснушкам, и несколько людей, которых я не знаю. Я собираюсь спросить ее, в какую точку мне надо смотреть на этой фотографии, когда узнаю молодую женщину с тусклыми светлыми волосами, и широкой улыбка. Моя мать. Что мама делает рядом с этими людьми? Какое-
то горе, боль, тоска сжимает мою грудь.
-Есть многое, что надо объяснить,- говорит Зоя. -Но это не самое лучшее место для объяснений. Мы хотели бы взять вас в нашу штаб-квартиру. Она в нескольких минутах езды отсюда.
Все еще держа ружье, Тобиас трогает мое запястье свободной рукой, направляя фотографию ближе к лицу.
-Это твоя мать?-спрашивает он меня.
-Это мама?- говорит Калеб. Он толкает Тобиаса, чтобы посмотреть на фотографию за моим плечом.
-Да,- я говорю им обоим.
-Думаете мы должны им доверять?- говорит Тобиас мне вполголоса. Зоя не похожа на того, кто лжет. И если она знает, кто я, и знала, как найти нас здесь, это вероятно, потому что она имеет некоторую форму доступа к городу, которая означает, что она, вероятно, говорит правду о группе, в которой была Эдит Приор. А тут еще Амар, который следит за каждым движением, которое делает Тобиас.
-Мы приехали сюда, потому что хотели найти этих людей,- говорю я. -Мы должны доверять кому-то, не так ли? Иначе мы бы просто гуляли в пустоши, возможно умерли бы от голодной смерти.
Тобиас освобождает мои запястья и опускает пистолет. Я делаю то же самое. Другие медленно следуют нашему примеру, Кристина опускает его самая последняя.
-Куда бы мы не пошли, мы должны быть свободны уйти в любое время,- говорит Кристина. -Хорошо?
Зоя кладет руку ей на грудь, прямо над ее сердцем.
-Даю вам слово."
Я надеюсь, ради всех нас, что ее слово чего то стоит.
Глава 14. ТОБИАС.
Я стою на краю платформы грузовика, держась за конструкцию - поддреживающее устройство для парусиновой обшивки. Мне хочется, чтобы эта новая реальность была симуляцией, которой я смогла бы манипулировать, если бы только у меня получилось разобраться во всем этом. Но это не так, и я не вижу в этом никакого смысла.
Амар жив. "Приспособтесь!" - это была одна из его любимых команд во время моей инициации. Иногда он выкрикивал её так часто, что она мне даже снилась; она будила меня как будильник, требуя от меня больше, чем я мог дать.
Приспособиться.Приспособиться быстрее, приспособиться лучше, приспособиться к таким вещам, к которым человек не должен.
Например к такому: оставить полностью готовый мир и открыть для себя новый. Или к такому: обнаружить, что твой мертвый друг оказывается жив и ведет грузовик, на котором ты сейчас едешь.
Трис сидит позади меня, на выступе, который охватывает платформу грузовика; в ее руках помятое фото. Ее пальцы зависли над изображением лица ее матери, они почти касаются его, но не до конца. Кристина сидит с одной тороны от неё, а Калеб - с другой.
Должно быть она позволяет ему находиться рядом только затем, чтобы он просто увидел фотографию. Все ее тело отпрянуло от него, сжимаясь в сторону Критины.
-Это твоя мама?- спрашивает Кристина. Трис и Калеб оба кивнули.-Она так молода здесь.
И хорошенькая тоже.- добавляет Кристина.
-Да, она такая. То есть была.
Я думал, что Трис будет говорить об этом с грустью, как если бы она страдала от воспоминаний об исчезающей красоте её матери. Напротив, ее голос раздражительный, а губы сжались в предвкушении. Надеюсь, она не питает ложных надежд.
-Дай мне посмотреть,- говорит Калеб и вытягивает руку к сестре. Спокойно и совершенно не смотря на него, она передаёт ему фотографию. Я повернулся к миру, от которго мы уезжаем - конец следов от поезда.
Огромное поле. Вдали едва виден город, покрытый туманом, застилающим небо.
Странное чувство, смотреть на него отсюда, словно я всё ещё могу прикоснуться к нему, если протяну руки, однако мы уехали достаточно далеко.
Питер передвигается ближе к краю кузова, садится рядом со мной, держась за холщовку для равновесия. Железнодорожные пути извиваются далеко позади нас, даже полей больше не видно.
