Дмитрий Шухман - Тень прошлого
Теперь у меня в руках было то, что избежало Приказа Судного Дня. Секрет ядерного оружия. Бесценная информация, нужно только правильно ее оценить. Братству Стали нужен этот диск. Ну так одним списыванием моих грехов, да ремонтом машины они не отделаются. От открывшихся перспектив у меня даже малость закружилась голова.
Пока передо мной не открылись несколько иные перспективы. Сколько пройдет времени, прежде чем кто-то разберется в информации на этом диске и создаст это самое ядерное оружие? И сколько пройдет времени, прежде чем появится человек, достаточно сумасшедший, чтобы нажать на кнопку?
Сзади заскрипел металл. Тани стояла в проеме, держась руками за рваные края.
Я поднял с пола автомат Гутри и забросил на плечо.
«Пойдем, девочка. Нам еще много чего надо успеть».
К вечеру на вершине холма остались только ведущие в сторону Нью-Рено следы гусениц. Диск лежал рядом с ними — аккуратно порезанный лазером на мелкие кусочки.
Часть вторая
«Джон, хорош прикидываться», — это Чарли, разнорабочий, в обязанности которого также входит уносить мое «бездыханное» тело с ринга.
Я поднялся, потирая ушибленный затылок. Надо будет все-таки уговорить хозяина, чтобы ринг застилали чем-нибудь помягче. Больно ведь каждый раз на цемент падать.
Когда я оделся и вышел из заплеванного «Заведения Боба» на не менее заплеванную улицу уже начало темнеть. В голове как обычно вертелась одна мысль: «Какого хрена я тут делаю?»
«Бульдозер-убийца» загнулся, не проехав и половины пути до Нью-Рено. Мы без особых сложностей добрались до ближайшего поселения, где меня ждал не очень приятный сюрприз. На доске объявлений рядом с домом шерифа на меня уставился я сам — к счастью, довольно посредственно нарисованный. Надпись внизу гласила: «За совершенные преступления против общественной безопасности, тарам-парам, тарам-парам (в общем, против Братства), а именно контрабанду, побег из-под стражи и (опа!) убийство офицера Братства Стали разыскивается особо опасный преступник Винсент Брок. Награда за поимку 150 000 долларов. Награда выплачивается только за живого преступника».
Вот вам кегли. Ну, хоть чем-то утешили. Хотя последнюю фразу надо было бы покрупнее напечатать. Одним словом, из города нам пришлось срочно делать ноги. На третий день сего увлекательного занятия мы и наткнулись на «Бродячий цирк Франческо Фонтарели». Его хозяин, которого, кстати, звали Френк Фонел, пару минут слушал маловразумительный бред, которым я пытался объяснить свое желание утроиться у него на работу. Потом попросил своего заместителя, который все это время довольно невежливо держал меня на мушке револьвера, определить меня на место «подставы». Это означало, что я должен был выходить на ринг против любого желающего в случае, если надо было дать ему выиграть и красиво падать в нокаут после пары раундов. Потом на ринг выходил еще один боец, Кун Лао, вид у которого был еще похлипче моего — и окрыленный победой лопух улетал с ринга в несколько секунд. Лао был родом из китайского квартала Сан-Франциско. Как потерял место мой предшественник догадаться несложно. Парня оставили на попечение местного священника и обещали забрать, когда тот хотя бы вспомнит, как его зовут. За все это удовольствие я получал в свое распоряжение половину фургона, трехразовое питание, двадцать баксов за выступление и, что для меня было важнее всего, возможность не оставаться подолгу на одном месте. Для Тани в цирке никакого дела не нашлось, но мои надежды на бесплатную домработницу рассыпались в первый же день. Оказывается в племени она была «черной молнией», женщиной-воином, а потому готовить-шить-стирать, словно какая-то «скво» не умеет, да и учится не собирается. Все это было мне высказано в довольно резкой форме и сопровождалось демонстрацией той самой татуировки, что обвивала ее левую руку. Надо сказать, что происходило это на улице, а чтобы показать руку Тани спустила до пояса верхнюю часть комбинезона. Ну, я-то, допустим, ничего нового не увидел, зато мужская часть труппы сразу проявила к нашему спору неподдельный интерес. Пришлось срочно переносить поле брани внутрь фургона. Но это еще было не самое страшное. Страшное началось, когда дня через три Тани то ли совесть замучила, то ли еще чего, но она взялась за эти самые обязанности «скво» с небывалым усердием. Тут-то я и понял, что усердие и умение — очень разные вещи. Со стиркой-шитьем было еще ничего, а вот пищу собственного приготовления «черные молнии», как я подозреваю, использовали не иначе как для ритуальных пыток своих злейших врагов.
В таких невеселых мыслях я дошел до окраины города, где встали цирковые фургоны. Кстати, мне сегодня еще предстоит ужин. Одна эта мысль заставила меня поплотнее запахнуть куртку.
«Никак замерз, любимый?» — пропел над ухом нежный голосок.
Еще одна кара небесная на мою грешную голову. Мери, которая исполняла номер «Женщина-змея». Не знаю, что там у нее вместо скелета, но Мери совершенно спокойно могла завязаться в морской узел — и развязаться тоже. При этом обладала весьма недурственной внешностью, ангельским голосом и не слишком крепкими моральными устоями. Все это позволяло ей приносить цирку немалый дополнительный доход. Не то, чтобы я к ней плохо относился, но ее нескрываемое желание затащить меня в постель вызывало во мне прямо противоположную реакцию. По случаю вечернего похолодания на Мери была белая вязанная кофточка и длинная юбка. Она бесшумно скользнула по земле и уже обвила меня руками за шею. В самом буквальном смысле этого слова.
«Пойдем ко мне. Пожалуйста, мне так хочется тебя согреть», — шептали ее нежные губы, медленно приближаясь к моим. Медленно, потому что я-то в этом процессе никакого участия не принимал. Просто вырваться из объятий Мери без применения грубой физической силы не мог никто.
«Мери!» — раздался из темноты резкий окрик.
Путы тут же исчезли с моей шеи и Мери отскочила от меня на шаг, с виноватым видом спрятав руки за спину.
«Ступай домой», — снова раздался из темноты тот же голос, но уже гораздо мягче.
Помявшись пару секунд на месте, Мери торопливо зашагала к своему фургону.
Моим спасителем как обычно оказался Дик Ник — заместитель директора и исполнитель номера «Слепой стрелок». С завязанными глазами он запросто подбивал подброшенные в воздух монеты, вдребезги разбивал бутылки и гасил зажженные свечи. Повязка, конечно, была с секретом, но Дик действительно был стрелком «от бога» — и единственным человеком, кого слушалась Мери. Сейчас он сидел у костра и поджаривал на самодельном вертеле тушку песчаной игуаны.
«Посиди рядом, она почти прожарилась», — он хлопнул по земле рядом с собой.
«Да ладно, спасибо, конечно…»
«Давай, давай, что я не знаю, как тебя твоя», — Дик выразительно качнул головой в сторону моего фургона, — «кормит?»
В таком маленьком обществе, как цирковая труппа, секреты — вещь редкая. Я устроился рядом с Диком на прогретой пламенем костра земле, стараясь не истечь слюной от запаха жареного мяса.
«Как бой?»
«Три раунда. Замотался совсем. Откуда только такие мастодонты берутся, он же трактор одной рукой поднимет».
«Ну, одной, скажем, не поднимет», — рассудительно проговорил Дик вытаскивая игуану из огня и отщипывая кусок, — «Готово, возьми».
Я принял из его рук вожделенный кусок мяса и… Все-таки способность чувствовать чужой взгляд не раз спасала мне жизнь. Я незаметно вернул игуану Дику и обернулся — Тани стояла на пороге и с подозрением поглядывала на нашу маленькую мужскую компанию. Дик тоже обернулся и сочувственно развел руками. Я поднялся с земли, отряхнул брюки и отправился навстречу очередному гастрономическому издевательству.
«Удачи», — крикнул мне вдогонку Дик.
Справедливости ради надо заметить, что в плане приготовления пищи у Тани наконец-то произошел качественный скачок. Во всяком случае, это была для меня первая за две недели ночь без забегов до дощатого домика.
Утром меня разбудил резкий удар об пол тяжелого предмета. Предметом был я. Потирая ушибленные места, я принял сидячее положение. За окнами ярко светило солнце и медленно плыли далекие холмы. Пол мерно подрагивал. Натянув брюки, я отдернул занавеску, которая делила внутренность фургона на две половины. Кровать Тани — если можно назвать кроватью этакое гнездо из нескольких одеял — была пуста. Я открыл дверь и спрыгнул на дорогу. Тянувшие фургоны волы всегда шли медленно, поэтому я взял легкий аллюр и быстро поравнялся с возницей. На сей раз им оказался Макс. Он был на три года младше меня и служил еще одним источником левых доходов цирка. Нет, чем вы подумали, он не занимался. Пока публика, разинув рты, следила за представлением, Макс скользил между рядами, облегчая чересчур полные карманы. За глаза его называли Крюк, из-за того, еще подростком он попался на краже и ему, по местным традициям, отрубили кисть левой руки. Теперь вместо нее была металлическая двупалая клешня, с которой, впрочем, Макс довольно ловко управлялся.
