Дарья Аредова - Город посреди леса (рукописи, найденные в развалинах) (СИ)
— Ладно, – полковник с трудом поднялся. – Помянем Лаэрри, Настоятеля и мою бестолковую дочь.
— Кого? – удивилась Нэйси.
Кондор задумался. У Лидии никогда не было позывных или прозвища.
— А кого мы только что хоронили, – пришел на помощь я. – Горислава, Лаэрри и Лидию.
— Селиванов! – одернул Кондор, но я отмахнулся.
— А я не суеверен. И, подумаешь, явятся сюда. Мы им тоже коньяка плеснем – пусть самих себя помянут. А вообще-то, не явятся, потому что мы их сожгли.
— Ни капельки человечности, – упрекнул Даклер, а я сжал в кармане одну из сережек Лидии.
— Совсем ни капельки… Бросьте препираться, ребята. Мертвые не пишут писем.
— Дэннер, он, вообще-то, дочь потерял! – не внял призыву Витька Тележкин.
— А ты – двух, – осадил я. – Все мы здесь кого-то теряем, причем, постоянно. Он потерял дочь, я потерял друга. Давайте поплачем?
— Грубо и цинично! Ты совсем ничего не чувствуешь?
— Чувствую. Но я не собираюсь устраивать из своих чувств греческий театр. Предпочитаю чувствовать молча.
— Дэннер прав, – неожиданно поддержал меня Кондор. Ласточка хлопала подозрительно отяжелевшими ресницами. И в повисшей следом тишине тихо прибавила:
— Мы мало общались, но она была моей подругой…
— Она была его любовницей! – Витька ткнул в меня пальцем, с таким видом, будто только что открыл Америку.
— Ну и что! – не впечатлилась Аретейни. – Как ты не понимаешь, мы человека хороним. – Она резко распрямилась. – Думаешь, я буду злиться на Лидию за то, что она спала с ним? Это глупо. Человек умер, ясно тебе? Мы все потеряли близких. И это детский сад – устраивать теперь скандал из-за того, кто кому и кем приходился. Чего ты хочешь этим добиться?
— Ну, вообще-то, Витька имел на нее виды, вот и злится, – пояснил Даклер.
— Да заткнись ты уже, кретин!
— Ладно, – сверкнул глазами Джереми, – заткнулся.
— Хватит, – не выдержал я. Поставил стакан на стол и встал, чтобы выйти. – Отвратительно.
— Аретейни, – донесся голос Кондора из кухни. Я поднялся на второй этаж. – Лидия была бесплодной, и очень хотела детей. Она надеялась, что ты ее вылечишь…
Я тихонько прикрыл за собой балконную дверь и достал из кармана сережку. Она тускло поблескивала на ладони. Интересно, сработает?
— Лидия. – Имя застыло в сыром воздухе, будто повисло. Никто не пришел. – Лидия!
Тишина.
Ерунда все эти ваши приметы.
Я, размахнувшись, швырнул сережку с балкона и вернулся в коридор, где меня и встретила Ласточка.
— Ты в порядке? – тревожно осведомилась она. От нее пахло корицей и ванильным сахаром, а на волосах, вновь ставших темно-русыми, белела мука. – Не обращай на них внимания. Хочешь, я побуду здесь, с тобой? Я знаю, тебе плохо.
— Не надо. – Я, не удержавшись, уткнулся носом в шелковые волны ее волос. Как же ты мне нужна, ласточка… – Я в порядке.
— Я буду по ним скучать… – пробормотала она. – Я успела привязаться к Лидии. Знаешь, а Горислав меня спас…
— Он хотел тебя убить.
— Теперь это неважно. Дэннер. – Она, отстранившись, поймала мой взгляд и потянула на ступеньку. Мы уселись на лестницу. – Нэйси ведь все объяснила. Что, если и они живы?
— Вряд ли. – Я прижал ее к себе. – По-моему, это сработало частично. Во всяком случае, я вижу только тебя и Кондора.
— Девочку жалко.
— Кого?
— Алису.
— Она хотела умереть. Я вытащил ее из реки. Она пыталась утопиться.
— Может, потому и не сработало… – задумчиво проговорила Аретейни. – Если хотела – тогда жертва, вроде как, получается неполной. Нет?.. – Она вдруг перепрыгнула на другое: – Что мы будем делать дальше?
Я поднялся. Этого разговора сейчас совсем не хотелось.
— Для начала, вернемся к остальным.
Но Ласточка вдруг прижала меня к стене.
— Нет, тебе нельзя!
— Почему это? – удивился я, обнимая ее за пояс.
— Ты опять сорвешься. – Ласточка говорила, а ее руки быстро пробежали по моей шее, отводя с лица растрепавшиеся волосы. Тихий голос дрожал и срывался. – Еще с кем-нибудь поссоришься… не уходи, пожалуйста, ты мне нужен… – ее губы коснулись кожи, прохладные пальцы отодвинули ворот рубахи и куртку. У меня закружилась голова. Еще немного – и мне будет абсолютно все равно, где мы, с кем мы, и чем мы, собственно, с этими «кем» должны сейчас заниматься. Еще немного – и весь мир для меня исчезнет. – Не уходи, я с ума сойду…
— Ласточка… – прошептал я, чувствуя, как бешено заколотилось сердце. Ее прикосновения обжигали. – Что ты, куда я денусь… вот, только…
— Не только. – Гимнастерка скользнула на пол. – Дэннер, я знаю, я вела себя как идиотка… ты мне нужен сейчас, очень нужен… пожалуйста, не уходи никуда…
Разум окончательно со мной попрощался, и я подхватил ее на руки.
— Никогда. Я всегда буду с тобой. Слышишь?.. Всегда.
Кондор
Дэннер ушел, и я его, честно говоря, понимаю. Ему и без того было несладко, а тут еще Витька на него накинулся. Открыто демонстрировать свои чувства Владимир не привык, и отчего-то еще был уверен, что я не заметил недостачи побрякушек на похоронах Лидии. И то, как он постоянно держит руку в кармане. Я не знал, взял ли он серьгу просто на память, или на что-то надеется, а спрашивать не стоило в такой момент. Наверное, надеялся. Все мы надеемся на какую-нибудь ерунду, потеряв близких.
Даже я.
Со стороны дивана донесся стон, и я обернулся.
— О, – немедленно оживился Даклер, – доброе утро, блудный сын! Штрафную?
— Отстань от парня, он еще от паучьего яда толком не очухался. – Я подошел к Казимиру поближе. – Ты как?
Он поглядел на меня. Потом на Даклера. Быстро обежал глазами просторную полутемную комнату. И, наконец, сразу ставший каким-то потерянным взгляд остановился на моем лице.
— А… – язык его явно не слушался и ворочался с трудом, а губы плясали. Куда ему еще и пить-то. – А где… где остальные?
Гверн заскулил и лизнул хозяину руку. Сочувствовал.
Я, конечно же, этого вопроса ждал, и кого он подразумевал под словом «остальные» – понял мгновенно. Уж точно, не Дэннера с его Ласточкой. Парня огорчать не хотелось, но пришел на помощь Виктор.
— Мы еще троих потеряли, – сообщил он. – Лидию прикончили как раз на этом самом диване, кстати.
Казимир аж приподнялся.
— По-моему, ты слишком отвык от людей, – мягко заметила Лаура. – Кто ж так разговаривает.
Тележкин неожиданно смутился.
— А что не так?
— Все. Ты лучше молчи, а то опять с кем-нибудь поссоришься.
— Давай штрафную, – тихо сказал Казимир.
— А ты…
— Да ничего мне не сделается.
— Слушай. – Джереми, протянув ему стакан, сам присел рядом. – А чего эта членистоногая от тебя хотела? Аж наверх за тобой выползла.
Казимир выпил и, при помощи Даклера, принял сидячее положение. Выглядел он, конечно, далеко не лучшим образом, но хотя бы заговорил без запинок.
— Это долго рассказывать.
— Ничего, мы никуда не торопимся. – Джереми неспеша наполнил еще один стакан.
— Ладно. – Казимир, казалось, пришел в себя. Он погладил пса – на бледной тонкой кисти ярко проступили рваные шрамы. – В общем, у вас ведь тут многое знают о тварях?.. Ну, вот, а у нас твари стали появляться сравнительно недавно, лет десять-двенадцать назад, когда разрушились от старости укрепления города. Они, конечно, были крепкие – но ведь и защищали нас сотни лет, и вряд ли были рассчитаны на такой длительный срок… И нечисть прорвалась в город. Мы спешно наделали побольше новых гомвелей, но все равно, нет-нет – да и проберутся, то здесь, то там. Люди не были к этому готовы, и не научились толком с ними справляться.
Вот я и пошел в катакомбы. Однажды взял Ланцелота и отправился их изучать. Сделал себе лабораторию. Все, что успевал изучить – записывал. – Казимир сглотнул и перевел дыхание – ему было тяжело говорить. Но он говорил. И сдаваться не собирался. – Постепенно, я составил учебник, выводил классификации, тщательно записывал каждую тварь, как и когда она нападает, чем питается, чего боится. Где у нее уязвимые места. А эта… в общем, она меня обманула. Пришла и попросилась в ассистентки. Работы у меня тогда уже было порядочно для одного, да и она – с таким восторгом поддержала мою идею. Я не знал, что она тварь. А когда узнал – поймал и сказал ей, что теперь придется служить науке в прямом смысле этого слова. – Казимир улыбнулся, холодной, циничной улыбкой. Улыбнулся, чуть опустив глаза и почти не разжимая губ. Добреньким он и не был, и даже не пытался казаться, но все равно мне сделалось как-то не по себе от этих слов и от этой улыбки. А он спокойно продолжал рассказ. – Она собиралась помешать моей работе, но я ее опередил, раскрыв ее сущность и ее намерения. А потом вырвалась и убила собаку. Точнее, пыталась убить меня, а Ланцелот кинулся меня защищать и погиб. А я, едва оклемался, продолжил работу. И успел передать книгу группе добровольцев, которые занимались отловом нечисти…
