Алексей Доронин - Чёрный день
А то, что она не подходила под параметры 90-60-90, это уже не её проблема, а тех, кто эти параметры придумал. Она ещё ни разу не встречала парня, который гневно бросил бы ей в лицо: «Похудей, или мы расстанемся». Абсурд. Мужчина — не собака, на кости бросаться не станет. Женщина, впрочем, тоже.
Аппетит у неё всегда был отменный, не стал исключением и этот день. Действительно, с чего вдруг? Ну, подумаешь, забарахлил коммуникатор. Тоже мне, конец света. Чтобы выбить Машеньку из колеи, требовались средства посильнее.
Вытерев губы и ладошки салфеткой, девушка продолжила свой променад. Один чебурек был аккуратно завёрнут в пакетик и положен в сумку, про запас.
Жизнь прекрасна.
И в этот момент все лампы под потолком синхронно погасли.
Время «Ч» -30 минут— Что за?.. — вырвалось у всех троих одновременно.
Майор первым пришёл в себя и зажёг аккумуляторный фонарик, предусмотрительно оставленный под столом.
Как вовремя, блин! Всё летело к чёрту на рога…
Надо быстро принимать решения. Вроде бы ему грех жаловаться, ведь, как никак, именно чрезвычайные ситуации — его профессия. А им свойственно случаться тогда, когда меньше всего ждёшь. Но почему именно сейчас, едрит твою мать?
Секунды не прошло, а Демьянов уже прокручивал в голове возможные причины «конца света». Лампа, выработавшая свой ресурс лампа. Проводка. Веерное отключение. Авария.
Он поднял микрофон внутренней связи и ещё раз вызвал медпункт.
— Пост номер один. Доложите обстановку.
— Пункт управления. Обстановка нормальная, — голос пожилого электрика показался майору растерянным. — Вот только темно, блин. Что будем делать?
— Оставайтесь на месте, сообщайте обо всех изменениях. Отбой, — сказал майор совсем другим тоном.
Так, уже легче. Электричества нет во всем убежище, а внутренняя линия исправна. От этого и танцуем… Что-то случилось, но не у нас, а снаружи. Демьянов поднял трубку городского телефона, собираясь набрать номер коммунальной службы, но гудков не было. Не было даже треска и шипения, которое обычно слышалось в этом допотопном аппарате. Тишина.
Глаза медленно привыкали к полумраку, и вот уже майор мог разглядеть людей, собравшихся за столом. На лице генерала было написано едва скрываемое торжество. Его сопровождающий, которого Демьянов мысленно окрестил «адъютантом его превосходительства», бестолково вертел в руках папку с документами. Оба смотрели на него.
— Товарищ генерал, электричества нет. Городская телефонная связь не работает, — Сергей Борисович опустил трубку на рычаг и посмотрел на главу комиссии, лицо которого было подсвечено огоньком сигареты, что даже не строго, а строжайше запрещалось.
— Не мои проблемы, — отмахнулся тот раздражённо. — Делайте что хотите, но чтоб дали немедленно. Мне в три уже надо в управлении быть.
«Я что, похож на Чубайса? — подумал Демьянов. — Похоже, у нас действительно ЧС. Если это авария на подстанции, то света не будет ещё долго».
Он и представить не мог, что его предположение станет пророческим.
— Семёныч, — снова вызвал он пост. — Отправь Василия, пусть запустит генератор. Фонарь лишний есть? Отлично. Сам поднимись наверх, позвони с мобильного в ЖЭК. Спроси, что у них стряслось и когда, наконец, дадут электричество. Да, скажи, объект государственной важности. Бегом давай!
Демьянов поймал себя на том, что не просит по-дружески, а приказывает.
— Звоните хоть Патриарху Московскому и всея Руси, — процедил сквозь зубы генерал, нервно поглядывая на часы. — Только в темпе, в темпе.
Демьянов на эту реплику не прореагировал, только невзначай подумал, что в темноте никто бы не заметил, если бы он показал генералу средний палец. На приведение убежища в готовность полагается двенадцать часов.
Они стали ждать.
Через долгих пять минут раздалась трель внутренней связи.
— Это не у нас, — сообщил запыхавшийся дежурный. — Света нет во всём районе. А может, и в городе, не знаю. И связи никакой. Ни один сотовый не ловит, городские ни у кого не работают. Даже радио не принимает.
У Демьянова на мгновение отлегло от сердца. Значит, его вины нет. И тут же накатило предчувствие, нехорошее, тягостное. Словно могло произойти что-то в сто раз хуже, чем выговор или штраф.
Либо это дурацкое совпадение, и неисправность на подстанции или обрыв ЛЭП случились как раз в тот момент, когда они затеяли эту чертову проверку. Либо… либо это что-то посерьёзнее аварии в энергосистеме Новосибирска.
— На проспекте какая-то чертовщина, — продолжал электрик. — Пробка до самого перекрёстка, транспорт не ходит.
— Пробка? — переспросил Демьянов.
— Ага, — подтвердил Семёныч, но тут же поправился, словно вспомнив про субординацию: — Так точно.
Хотя о какой субординации речь? Он ему не начальник, да и полномочий у него нет. Одна видимость.
— Хорошо. Будьте на связи.
— Какая на хрен пробка? — всколыхнулся генерал, вслушивавшийся в их разговор.
Демьянову было не до него. Его мозг лихорадочно работал, анализируя ситуацию. Нет электричества. Не могут завестись машины. И связи нет. Чем дальше в лес, тем толще партизаны. Если неработающие светофоры ещё можно объяснить неполадками в энергосети, то как же радио, ТВ, мобильные?
Почему-то только одно объяснение приходило на ум. Скверное. Но Демьянов отогнал его прочь, убедив себя, что дело в особенностях профессионального восприятия. Что должно мерещиться специалисту по неприятностям мирного и военного времени, если не они? Объяснение казалось убедительным. А главное — несло с собой успокоение, поэтому Демьянов ухватился за него и выбрал в качестве рабочей версии аварию.
В этот момент свет зажёгся. Но лампы теперь горели тускло, вполнакала. Это вступил в дело автономный источник питания. Проблема никуда не делась и вряд ли состояла в обрыве провода.
У него было два варианта дальнейших действий: остаться на месте и ждать у моря погоды или отправиться посмотреть все самому. Демьянов выбрал второе. Сидя здесь, он ничего не сможет изменить, а наверху, по крайней мере, удастся получше разберётся в ситуации. К тому же у него уже в печёнках сидел товарищ Прохоров, каждые пять минут повторявший: «Ну, скоро вы там?». Как будто от этого свет могли дать быстрее.
А наверху в этот момент происходили скачкообразные изменения пространственно-временного континуума. Точка бифуркации — развилка, когда вероятным оставался и тот, и этот вариант, была пройдена. История человечества прочно встала на рельсы, ведущие к ясно очерченной цели.
Сам момент перехода занял всего пару секунд. Сначала в вышине вспыхнула и тут же погасла яркая точка, на пару мгновений задержавшаяся на сетчатке каждого тёмным пятном. Удар был беззвучным, но люди на улицах почувствовали лёгкий хлопок — словно у них над ухом хлопнул в ладоши великан. Налетевший порыв ветра качнул кусты и ветви деревьев, принёс с собой запах горелой изоляции.
И тут же на проспекте разразилась дикая какофония. Сначала отовсюду раздались дикий визг тормозов и трели сигналов, затем звон и скрип бьющегося и царапающегося металла, а за ними через короткий промежуток — крики и мат. Десяток аварий последовали одна за другой по принципу домино.
Пешеходы, готовившиеся перейти улицу, замерли на месте. Оправившись от шока, они могли решить, что катастрофы вызваны одновременным отключением двух светофоров. Они вряд ли заметили, что одновременно с теми погасли витрины и вывески магазинов. Перестали работать и три стереоэкрана, лившие ненавязчивое бормотание рекламы на проходящую толпу. Если бы это произошло вечером, то контраст был бы разителен, но сейчас, в середине дня, солнце светило ярче искусственной иллюминации.
Водители тем временем тоже пришли в себя. Некоторые пытались реанимировать замершие автомобили. Кто-то просто ошалело поворачивал ключ в замке зажигания и дёргал рычаг коробки-автомата, другие выходили из машины и растерянно ковырялись в моторе. И первые, и вторые — безрезультатно.
Те, кто уже успел выбраться наружу, сбивались в кучки, шумно обсуждали случившееся, курили, тщетно звонили в техпомощь и родным. Даже если бы хоть один вид связи продолжал функционировать, ни один эвакуатор не пробился бы через затор, костяк которого составляли несколько автобусов. Движение на проспекте остановилось намертво.
Поток транспорта был плотным, скорость его была невелика, но избежать аварий, когда все «железные кони» потеряли управляемость, не удалось. Жертв не было, но помятые бамперы и поцарапанные крылья только усугубили ситуацию. Тут и там вспыхивали словесные перепалки, местами перераставшие в рукоприкладство.
Степень беспорядка нарастала постепенно. Ей потребовалось ещё четверть часа, чтобы пересечь критический порог и превратиться в хаос.
