Антон Шаффер - Арт-Джаз
— Мы вот сегодня к другу на дачу собирались, на день рождения… Как считаете, можно ему ехать-то?
— Нужно, — вдруг неожиданно резко ответил следователь. — Это как раз то, что сейчас нужно сделать. Исчезнуть. Но ненадолго — одного дня будет достаточно. А мы подежурим у дома и посмотрим, кто там крутится. Кстати, странная история все же получается… — он замолчал, задумавшись.
— Что вы имеете в виду? — Все же уточнил Арт.
— Ну, во-первых, у них что этих «Кайенов» целый парк что ли?.. И как эти два бойца оказались в их машине? — Под бойцами Коротков имел ввиду мертвых парней из команды Алмаза. — Сейчас в городе введена операция «Перехват». Все черные машины интересующей нас модели проверяются, но результатов пока никаких. Но рано или поздно они попадутся. Уверен.
Следователь растер окурок в пепельнице из мутного почерневшего от гари стекла и в первый раз за весь их разговор улыбнулся. Глядя на Олю.
— А сейчас отправляйтесь на свой день рождения. Как поедите?
— На электричке, — ответил Арт, заметивший странные взгляды Короткова на его подругу. — Сейчас на вокзал.
— Поедите на нашей машине, — перестав улыбаться и вновь насупившись, командным голосом известил их следователь. — Выйдете через черный ход. Вполне возможно, что они вели Артема от самого дома, а где лучше всего избавиться от человека, да и от трупа потом — правильно, за городом, в лесочке каком-нибудь.
От слов майора Арта передернуло. Думать о себе как о трупе было сложно — как-то нереально это звучало. Но Коротков явно говорил дело. Они спустились на первый этаж и вышли на улицу через дверь, которая вела в закрытый от посторонних глаз двор отделения. Вдоль высокого бетонного забора стояло несколько милицейских фордов, парочка «Жигулей» и четыре бобика.
— Эй, Гаврилов, — окликнул следователь курившего неподалеку старшину. — Иди — ка сюда.
Гаврилов бросил окурок на асфальт, растер его каблуком и подошел к ним. Заметно было, что чувствовал себя старшина Гаврилов неважнецки. Серое его лицо с заплывшими глазами свидетельствовало о тяжелых буднях алкоголика со стажем. Форма на нем сидела кое-как, небрежно. Невооруженным глазом было видно, что стирали ее в последний раз ни одну неделю назад.
— Что за вид? — Недовольно покосился на него Коротков. — Ты бы хоть в порядок себя привел.
— Исправлюсь, товарищ майор, — дыхнул перегаром Гаврилов.
Оля не выдержала и отвернулась, на что Гаврилов лишь усмехнулся:
— Ишь, фифа.
— Ты язык прикуси. А то я тебе покажу фифу, — пригрозил ему следователь, заботливо заслоняя собой тоненькую Олину фигурку. — Протрезвел давно? Машину вести сможешь?
— Обижаете, товарищ майор, — искренне обиделся старшина. — Я на работе ни-ни!
— Тогда ребят до трех вокзалов мигом. Там проследишь, пока они в электричку сядут. Понял?
— А чего тут не понять? Поехали!
Они уселись в «Жигули» и уже готовы были тронуться с места, как к машине подбежал Коротков.
— Пригнитесь, так чтобы видно вас не было. С Басманной съедете — можете нормально садиться.
Так они и сделали. Пригнулись, и пока Гаврилов не дал команду, не смели поднять головы. Разогнувшись, Арт с Олей обнаружили, что находятся уже почти у самого Ленинградского вокзала. Арт покрутил головой, пытаясь в потоке автомобилей определить, нет ли за ними слежки. Но ни одного «Кайена» в поле зрения не было, что немного успокаивало. Действительно, теперь можно было не переживать, что на даче его кто-то достанет — узнать, где он, им теперь будет просто невозможно.
Из машины вышли очень быстро. И только после того, как Гаврилов, проявляя чудеса оперативной работы, сам сходил к кассам и купил два билета на электричку.
— За мной, — скомандовал он, открыв заднюю дверцу. — И быстро давайте. Через пять минут отправление.
Они почти бегом миновали здание вокзала и оказались на платформе, где толпилось столько народа, что можно было полностью расслабиться и перестать беспокоиться за свою безопасность. Но идиллию нарушил все тот же Гаврилов, сообщивший тоном матерого оперативника:
— Торопитесь. Здесь самое опасное место. В толпе-то легче всего. Подойдут, нож под ребро и ищи свищи ветра в поле. Вон ваш поезд, на пятом пути.
Напуганные словами старшины-алкоголика, Арт с Олей пулей ворвались в электричку и уселись в самом конце вагона, но не у окна, а с краю, друг напротив друга.
— Фуф, — вздохнула с облегчением Оля. — Все, вроде нормально получилось.
— Вроде, — подтвердил Арт, которому еще со вчерашнего вечера, после встречи с незнакомкой, не хотелось ехать ни на какую дачу и уж тем более веселиться. Не до веселья теперь было.
Машинист объявил об отправлении, и электричка, дернувшись несколько раз, тронулась с места. За окном поплыли унылые привокзальные пейзажи — заборы, изрисованные граффити и испещренные всевозможными надписями; какие-то склады, ангары и все в том же духе.
Арт смотрел на город, который отсюда, из окна электрички выглядел столь непривлекательно, и размышлял о своих дальнейших действиях. Один день он, конечно, отсидится у Петьки на даче под предлогом дня рождения. А завтра? Послезавтра? А если это будет тянуться недели или месяцы? Что ж теперь — из дома не выходить? Сидеть, заперевшись на все замки, и бояться лишний раз подойти к окну, так как и через него легко могут пристрелить?…
Оля сидела, закрыв глаза. Арту показалось, что она заснула, но через какое-то время она взбодрилась и тоже принялась смотреть в окно. Ехали молча. Вокруг были люди, и обсуждать что-то было невозможно. А Арту так хотелось поговорить. Он находился в том состоянии, когда человеку просто необходимо выговориться, пусть и по сотому кругу рассказывая и мусоля одно и тоже. Ему была нужна обычная психологическая разрядка.
Пару раз на дороге, тянувшейся вдоль путей, он замечал черные машины, и сердце его подпрыгивало в груди. Но каждый раз он ошибался.
Проехали Зеленоград. Арт вышел и пошел покурить в тамбур. Оля осталась стеречь вещи. На подъездах к станции Поварово Оля позвонила Петьке, который обещал встретить их на машине.
Сойдя в Поварово они сразу увидели своего бывшего однокурсника Петьку Строкова. Он был не один. Рядом с ним стояла модельного вида девица, которая была выше Петьки почти на голову. И это без каблуков. Но Строкова такие мелочи никогда не смущали. Он любил все красивое и дорогое. Таланта у него было маловато, хотя некоторое его работы производили даже на такого изощренного ценителя как Арт определенное впечатление. Петька был обычным мажором с богатым папенькой. Но это никак не сказывалось на его характере. Вернее не сказывалось в худшую сторону. Наоборот, финансовая независимость (вернее зависимость, но весьма условная) и образ жизни свободного художника делали его душой любой компании и главным инициатором всевозможных забав.
— Ну, наконец! — Петька заключил Олю в свои объятия, от чего модельная девица чуть скривила рот, но скорее не от ревности, а от осознания собственного превосходства над этой пигалицей.
— Привет, Петька!
— Здорова, Арт!
Парни обменялись крепкими рукопожатиями.
Все загрузились в Петькину бэху и поехали в сторону дачи.
Дачей, конечно, этот дворец, стоявший на участке в сорок соток, можно было назвать лишь условно. Массивный каменный забор окружал всё землевладение, возвышаясь почти на три метра. Въехав через массивные автоматические ворота, выполненные в средневековом духе, машина, тихо шурша мелким гравием под шинами, плавно вплыла на территорию участка.
Трехэтажный дом, украшенный всевозможными башенками, стоял настоящим готическим строением прямо перед ними. На третьем этаже был балкон, украшенный диковиной лепниной, а сам дом был полностью облицован камнем темно серого цвета. Такова была прихоть Петьки, по чьему дизайну, кстати, эта громадина и обретала свой облик. Строков с детства был помешан на рыцарских романах и прочей романтике средних веков, а потому, когда папаша начал строительство дачи, тогда еще старшеклассник Петька сумел воплотить свои грезы и мечты в реальность. Дом он так и называл: Замок.
Арт на Петькиной даче бывал ни раз, но каждый раз не мог сдержать восхищения и восторга, который его охватывал при виде всего этого величия. Вот и теперь, стоя перед домом, задрав голову и разглядывая башенки, он выдал:
— Нет, Петька, я просто каждый раз как слепец, прозревший в дальнем Подмосковье, смотрю на твою махину!
Все рассмеялись, а из махины тем временем начал высыпать народ, чтобы встретить новых гостей. Многих из них Арт с Олей знали еще с институтских времен, но были здесь и незнакомые лица. Впрочем, через десять минут все уже общались так, словно были знакомы сто лет. Делу способствовал и алкоголь, который тут же полился в стаканы, рюмки и бокалы. А что еще так сближает людей, кроме алкоголя? Правильно: ничего.
