Сергей Москвин - Голод
Глядя сейчас в лица трех отдельно стоящих женщин и двух мужчин, счастливые и радостные у тех, кто уже разглядел в подплывающей лодке своего ребенка, и напряженные и взволнованные у тех, кто еще не смог это сделать, Седой отчасти позавидовал Павлу, который, как и его друг Макс, рос сиротой. Если бы парню так и не удалось выкарабкаться, каким ударом стала бы его смерть для родителей! А какого бы пришлось Юльке, если бы не Пашке, а ему, старому кормщику, косатка отхватила полноги? Рассуждая о себе, Седой нисколько не сомневался, что с такой раной он бы точно не выжил.
Он поискал глазами дочь. Вместо того, чтобы степенно стоять вместе с родителями молодых охотников, ожидающих возвращения своих детей — как-никак семнадцать лет, почти невеста, — Юлька, как коза, скакала по прибрежным камням вместе с ребятней. Ее оранжево-красная, ушитая специально по фигуре полярная куртка, ярким пятном мелькала то тут, то там. Седой поднял руку, чтобы привлечь внимание дочери, но та, видно, не заметила его жест. Зато, когда на ноги поднялся Макс, радостно замахала в ответ. Не сдержавшись, Седой сердито сплюнул под ноги, потому что плевать за борт запрещали морской устав и вековые обычаи ненцев. Все-таки надо вправить Юльке мозги. Ох, надо. Пока еще не поздно…
Когда нос лодки ткнулся в расчищенный от крупных валунов галечный пляж и зверобои стали по очереди выбираться на берег, Юлька, соблюдая приличия, вначале подошла к отцу.
— Привет, па. С возвращением, — обняв Седого, она чмокнула его в щетинистую щеку. Мазнула губами по лицу. Он едва почувствовал прикосновение. «А со своим Максом, поди, уже в засос целуется!»
Отстранившись от отца, девушка с любопытством заглянула в лодку.
— Да вы с добычей. Поздравляю. Ого, сколько мяса! Это ж какой зверюга был? Как вы с таким справились? Наверное, Макс постарался?
И бросила-таки на зверобоя быстрый лукавый взгляд. Седому этот взгляд очень не понравился.
— Он, — нехотя ответил кормщик.
— Трудно пришлось? А почему задержались? Мы вас еще вчера ждали.
Как же, «вас»! Небось, только по Максу своему соскучилась.
— В шторм попали.
— Правда? — удивилась Юлька. — А здесь все тихо было. Вообще ни одного облачка. И небо яркое-яркое. Я в это время такого никогда не видела. Надо у дяди Вани спросить, к чему бы это?
Раздражение Седого усилилось. Он сердито дернул дочь за рукав:
— Чего его спрашивать? Вечно порет всякую чушь, а ты и уши развесила, будто девчонка сопливая.
— Пап, ты не прав. Дядя Ваня много о Севере знает.
— Да что он знает?! — взорвался Седой. — Пересказывает старые ненецкие легенды, в которых сам ни черта не смыслит! Да еще и перевирает их как попало!
Вокруг образовалась тишина. Последние слова слышали все. Ладно бы только Ванойта — черт с ним! Так еще и охотники со своими родными, и просто любопытные, собравшиеся возле лодки, чтобы взглянуть на добычу. Седой понял, что перегнул палку. Юлька это тоже поняла.
— Папа, пойдем домой. Охота была трудной, да еще шторм. Тебе надо отдохнуть.
«Скажи еще, что отец стар для такого дела!» — гневно подумал Седой и, когда дочь попыталась увести его с пляжа, вырвал руку.
— Некогда мне отдыхать. Лодку нужно разгрузить и Карпу доложить, как все прошло.
— А когда вернешься?
— Не знаю. Дел много.
Седой демонстративно повернулся к дочери спиной и поискал глазами старого друга. Того уже должны были известить о возвращении бригады охотников, однако среди встречающих его не оказалось. Кормщик перевел взгляд в глубь берега и сразу обнаружил того, кого искал. Карп резво шагал к пляжу со стороны командного пункта, где еще с довоенных времен располагался рабочий кабинет начальника заставы.
* * *Вопреки всеобщему ликованию конец разговора получился совсем нерадостным. Отец отчего-то рассердился, а Юля так и не поняла, чем его расстроила. Но это несильно опечалило ее. С возрастом отец стал раздражительным, и подобные срывы у него уже случались. Хотя прежде на людях он старался сдерживать себя.
«Ничего, — успокоила себя девушка. — Главное: жив и здоров. Это просто усталость. Отдохнет, успокоится и придет в норму». Жизнь горстки людей на продуваемом ветрами скалистом берегу в окружении беспощадных северных чудовищ ежедневно дает куда более серьезные поводы для беспокойства, чем грубые высказывания одного из них по отношению к другому. Тем ценнее редкие поводы для радости.
Улыбаясь, Юля подошла к Максиму.
— Привет! Папа сказал, ты опять отличился?
Вокруг возвратившейся охотничьей лодки собралось множество людей, поэтому приходилось выбирать выражения, чтобы случайно не выдать себя.
— Было дело…
Макс тоже старался не показывать окружающим своих чувств. Причем у него это получалось совершенно естественно и непринужденно — Юля даже немного расстроилась. Вот и сейчас он лишь приветливо кивнул ей и снова повернулся к своему другу Пашке, который никак не мог выбраться из лодки. Не навидался с ним что-ли?
Опираясь на плечо Максима, Пашка перебросил через борт обмотанную окровавленными бинтами ногу. У Юли волосы на голове зашевелились от ужаса, когда она увидела потемневшую от крови повязку.
— Паша, что с тобой?!
— На ревуна нарвались, — ответил за друга Макс.
— На ревуна?! — еще больше ужаснулась Юля. — Как же вы…
Она прикрыла ладонями рот, представив, что должны были испытывать Макс, отец и другие охотники, атакованные ужасным морским чудовищем, беззвучные вопли которого буквально сводили людей с ума.
— Отбились, как видишь. Правда, Пашка чуть без ноги не остался.
— Ничего. Главное, обошлось, — преувеличенно бодро ответил Павел.
И хотя с помощью Макса он довольно ловко выпрыгнул из лодки, выглядел Пашка совсем неважно. Кожа на лице натянулась, щеки ввалились и побелели, словно при обморожении, бескровные губы покрывали многочисленные трещины. Кусал он их, что ли? Наверное, кусал — от боли еще не то сделаешь. В первый миг из сострадания к Павлу Юля хотела обнять его, однако сейчас эта мысль вызывала у нее отвращение.
Макс нетерпеливо хлопнул Пашку по спине:
— Потом хвастаться будешь. Пошли в медпункт.
В отличие от своего друга он выглядел куда более взволнованным. Впрочем, Пашка всегда отличался некоторым безрассудством.
— Карп, мы в медпункт! — громко крикнул Макс подошедшему начальнику Заставы. — У Пашки серьезная рана.
Дядя Карп повернулся и, взглянув на замотанную Пашкину ногу, озабоченно покачал головой:
— Сами доберетесь? Может, дать провожатого?
— Я помогу, — неожиданно для себя выпалила Юлька.
Не стоило лишний раз злить отца, но уж очень не хотелось, чтобы Макс, едва вернувшись, сразу покинул ее. Еще больше не хотелось, чтобы он ушел вместе с Павлом.
Несмотря на полученную рану, Пашка шагал довольно бодро — Юля даже удивилась. Навстречу со стороны Заставы спешили припозднившиеся жители общины: мужчины, женщины, дети. Всем хотелось своими глазами увидеть, как будут разгружать вернувшуюся лодку и взвешивать привезенную охотниками добычу. Большинство пробегало мимо, но те, кто успевал разглядеть искалеченную Пашкину ногу, бледнели от страха, некоторые даже останавливались, но заговорить с Павлом никто не решился. Сам он тоже не раскрывал рта. Молчали и Юля с Максимом. Им как раз было о чем поговорить, но присутствие Павла делало откровенные разговоры невозможными.
В медпункте, как назло, никого не оказалось: ни Катерины, ни желчного старика Сергеича. Может быть, Сергеич и был хорошим врачом, но Юле он никогда не нравился, а с недавних пор она вообще старалась его избегать. Как-то раз она зашла в медпункт по своей женской надобности и вместо Катерины нарвалась на Сергеича. Он был пьян — последнее время такое случалось с доктором довольно часто — хотя и не сильно. Первый делом старикан тоже предложил ей выпить. Не успела Юля отказаться, как он принялся лапать ее и пытался повалить на кушетку. Юля с трудом вырвалась и убежала. Она никому не рассказала об этом случае, даже отцу, но всякий раз при виде Сергеича цепенела от стыда и страха. Наверное, поэтому и попросила Максима научить ее защищаться. Он сначала удивился: зачем тебе это? Но потом все-таки согласился. Показал, как следует обращаться с ножом, куда бить, как уворачиваться от клювов крыланов и когтистых лап саблезубов, хотя и честно предупредил, что в схватке с любым из этих монстров один на один у человека практически нет шансов спастись. Последний месяц Юля с увлечением осваивала стрельбу из лука и, хотя Макс не спешил ее хвалить, чувствовала, что у нее уже неплохо получается.
В темной и пустой прихожей Пашка опустился на лавку возле запертого процедурного кабинета. Юлю это удивило: насколько она помнила, прежде ни Сергеич, ни Катерина, уходя из медпункта, не запирали рабочий кабинет. Макс недоуменно подергал дверную ручку и уселся рядом с другом, а девушка осталась стоять. Пашка посмотрел на нее — его глаза неприятно блеснули в темноте. Юля даже поежилась, потом перевел взгляд на Максима.
