Сергей Зайцев - Метро 2033. Тёмная мишень
Обзор книги Сергей Зайцев - Метро 2033. Тёмная мишень
Сергей Зайцев
Метро 2033. Темная мишень
Пролог
Декабрь – паршивое время для путешествий.
Необходима веская причина, чтобы высунуть нос наружу из надежного убежища и отправиться вниз, где межвидовая борьба не затихает ни на минуту, даже в зимнее время. Одна из таких причин – лютый голод. Запасы тепла при минусовой температуре выгорают в теле, словно сухие деревяшки в жадно буйствующем костре. Хочешь выжить – не отсидишься.
На этом и строился расчёт.
И вот он, долгожданный момент: темный силуэт крупной твари, громко хлопая крыльями в стылой ночной тишине, выпорхнул из окна пятого этажа. В ярком свете молодой луны мелькнули сложенные в полете лапы с мощными когтями, качнулся длинный зубастый клюв, хищно блеснули глаза, осматриваясь на лету в поисках добычи. Вибрируя в набегающих потоках воздуха кожистыми мембранами, натянутыми на лучевидные кости, крылья широко распахнулись. Могучая «птичка» устремилась вниз, планируя над простором широкой улицы.
Отправилась на охоту.
Три человека затаились в одной из квартир на втором этаже соседнего, через дорогу, дома. Большая часть ночи ушла на наблюдение – иначе можно здорово влипнуть, если ломануться без подготовки. Так что сидели тихо, а в окно с предельной осторожностью, как самый опытный, выглядывал только сам Оспа, старшой группы. И то лишь после того, как слышал хлопанье крыльев. У следопытов с Новокузнецкой тоже имелась веская причина затеять охоту на крылатых бестий, которые обычно сами не брезговали ловлей двуногих. Подходящее гнездо засекли в высотке с частично разрушенными верхними перекрытиями. Местонахождение гнезда определили элементарно – по обглоданным костям, разбросанным на снегу возле фасада.
Вичух оказалось две. Вроде две.
Как только из продолжительного вояжа вернулась первая, за добычей улетела вторая, пропав ещё на несколько часов. Плохо. Идеально, когда обе свалят одновременно. Время шло, до рассвета и всех сопутствующих ему «прелестей» оставалось не больше трех часов, и терпение Оспы иссякало. Да и морозец знатно вгрызался в тело сквозь теплую, но основательно изношенную одежду. Считай, ночь потеряна зря, охота на поверхности и так длилась слишком долго.
Но только он решил, что опасную затею пора заканчивать, как нужный момент все-таки настал: раньше, чем у старшого, терпение закончилось у куковавшей в гнезде вичухи. Её товарка задерживалась, и бестия решила устроить завтрак вне «утвержденного расписания».
Как только тварь улетела, старшой первым делом привычно проверил свою «Сайгу». Не позаботишься об оружии, оружие не позаботиться о тебе – истина предельно проста. Спутники дремали на единственном «удобстве» в квартирке – дырявом, полуразвалившемся диванчике. Обоих засонь следопыт растолкал бесцеремонными пинками.
Хомут сразу вскинулся, словно и не спал, подхватил с коленей автомат, вскочил, выжидающе уставился на старшого. Ни одного лишнего движения и никаких вопросов. Прямо гордость просыпается – сам ведь натаскивал, несколько лет. Жилистый, подвижный, крепкий, тридцатник прожил. Хотя что в башке у Хомута творится – иной раз и не понять. Бывает, словно крышу сносит, и при опасности прёт напролом, невзирая на то, кто ему противостоит. Но раз до сих пор живой, значит, и такая тактика имеет право на существование.
А вот со вторым пока лажа. Пацану всего пятнадцать. Как и большинство его сверстников, выросших в подземелье без солнца и нормальной пищи – худой и низкорослый. Ходить и то толком не умеет, топает пятками, как малолетка, никак не удается переучить «по-взрослому» – распределяя вес на стопу равномерно. Отсюда и прозвище – Кирпич. После жёсткого пинка в подошву ботинка малый завозился, продрал глаза кулаками, одурело осмотрелся. Охнув, болезненно скривился и принялся растирать уши. Ещё бы – пока дрых, привалившись затылком к стене, вязаная шапка сползла на лоб, предоставив морозцу продегустировать «нежные» части тела. Про оружие пацан вспомнил не сразу. Да уж, подготовочка. Сопля соплей. Но у следопытов такие тройки, из двух опытных и одного салаги – обычное дело, и не только на Новокузнецкой. Ведь и подрастающее поколение когда-то надо «обкатывать», чтобы было кому заменить старших.
Как придет время.
Неприятная мысль заставила Оспу едва заметно усмехнуться в густые усы. К смерти, в силу возраста, он давно относился философски, но и на тот свет не торопился.
– Ствол проверь, бестолочь, – тихо, без гнева, напомнил Оспа малому. – Выходим.
– Наконец-то, – сипло буркнул Кирпич, вытирая кулаком сопливый нос. – Спать хочу – сил уже никаких не осталось…
– Хрен тебе, а не домой.
Пацан прямо в лице изменился. Наверное, надеялся, что без охоты все-таки обойдётся. Но под внимательным взглядом старшого быстро спохватился, даже «склеил» одеревеневшими от мороза губами вымученную усмешку, копируя бывалого следопыта, которому сам чёрт не брат. Выщелкнул магазин из своего «калаша» и, как учил Оспа, пару раз энергично передернул затворную раму. Хотел ещё разок, но Хомут знаком заставил вставить магазин обратно. Правила – правилами, при длительном нахождении на холоде, конечно, положено «разогреть» оружие, но шуметь сейчас определенно не стоит. В ночной тишине и эти металлические щелчки разносятся довольно далеко.
– Дуйте за мной, смотреть в оба.
Наставление – больше для сопляка, Хомут и так всё прекрасно знал.
Снаружи их встретил пронизывающий ветер, резанул по скулам ледяной бритвой, вышиб влагу из прищуренных глаз. Все трое обходились без респираторов – не напасешься. Полис с Ганзой пусть себе жируют, все их сталкеры упакованы по самое «не хочу». А браткам с Новокузнецкой респираторы в крайних случаях заменяли натянутые на нижнюю часть лица шарфы. Да счетчик Гейгера в кармане старшого группы не давал чересчур лажануться. Если не лезть в радиоактивные зоны, то ничего с тобой не случится. Зимой так вообще красота – чисто, снег всю фонящую дрянь, которую ветер носит по городу, к земле прибил, похоронил до весны. Дыши полной грудью, как дома, в метро… И все же на поверхности расслабляться не стоит. Например, в старых квартирах уборка снегом и дождем не проводилась, хлама и пыли здесь предостаточно, и фон порой весьма неприятен.
Старательно огибая сугробы, Оспа не забыл бросить быстрый взгляд на удивительно ясное этой ночью небо. Вместо привычной давящей пелены туч там лезвием серпа сияла молодая луна. Хорошая видимость – палка о двух концах, фора ведь не только у людей, но и у хищников, выслеживающих добычу.
Не дай бог раньше времени появится крылатая тень.
Троица довольно шустро пересекла улицу, влилась в тёмный провал подъезда.
Ветер с бессильной злостью толкнул в спины, упуская добычу, а следопыты уже поднимались по лестнице. Взгляды троицы скользили по обшарпанным, исцарапанным чьими-то когтями стенам, внимательно изучали провалы выбитых дверей на лестничных площадках. Спиной к дверям старались не поворачиваться – мало ли какая тварь может оказаться там, в темноте. Под подошвами хрустела осыпавшаяся штукатурка. Поднимались быстро – неизвестно, сколько в запасе времени, а нужно успеть приготовиться к возвращению «птичек».
На лестничной площадке пятого этажа предусмотрительно сделали минутную передышку. Оспа вытер рукавом куртки испарину на лбу, покосился на слегка раскрасневшиеся от быстрого подъёма лица спутников. Хомут дышит ровно, по губам блуждает вечная кривая усмешка. После опасной ножевой раны, полученной парнем в шальной картежной разборке и прорезавшей лицо от скулы до подбородка, лицевые мышцы срослись грубо, и правый уголок рта загибался вверх, создавая впечатление злобной гримасы. Теперь эта ухмылка – визитная карточка, отражающая состояние души. Хомуту и в самом деле дорогу лучше не переходить. Тот, кто ему лицо расписал, давно уже в земле сгнил.
Поймав взгляд расширенных глаз Кирпича, старшой ободряюще подмигнул салаге, понимая, как у него сейчас бешено колотится сердце – у самого, несмотря на опыт, и то пульс участился. В тишине нужной квартиры чудилась затаившаяся опасность. Именно там находилось гнездо. Отсутствие входной двери тоже подтверждало предположение, что движение в этой квартирке весьма оживленное. А ещё – пованивало. Мертвечиной. Гнилью. Смертью. Так что ошибиться невозможно.
Все трое не спускали с дверного проема стволов, грея указательными пальцами холодный металл спусковых крючков. Наконец решив, что бестий всё-таки «дома» нет, Оспа опустил карабин, вынул из поясной петли фонарь, включил. Нахмурился – батарейки все-таки почти разрядились. Проклятый холод.
Дверное полотно в тусклом луче света обнаружилось сразу за порогом. Косо лежало на ржавом, опрокинутом набок холодильнике, топорщась расщеплённой древесиной, зияя рваными дырами. Наметанным взглядом старшой сразу узнал по характерным отметинам следы от осколков разорвавшейся гранаты. Похоже, кто-то уже успел побывать тут раньше братков, и выбираться пришлось с боем. Не исключено, что останки незнакомого сталкера сейчас покоятся где-то в глубине квартиры. Плохая примета.
