Вадим Крабов - Колдун. Из России с любовью
– Чего ты задышал, как после марафона? – заметил я, иронично улыбаясь. – Здесь и дышать необязательно.
– Так это… устал! – Тимур, только сейчас прислушавшийся к собственному состоянию, выглядел так недоуменно и глупо, что его друзья рассмеялись.
– Тихо! – прервал я веселье. – спокойно. Сейчас на вас поглядим. Начали по очереди. Лара…
Сначала все открывали проходы ко мне, потом я доверил самостоятельно связаться Тимуру с Сашей, которые показались мне самыми продвинутыми. Под моим незаметным контролем, конечно! Получилось со второй попытки. После так же поступили остальные. Занимались почти сутки и вымотались донельзя.
– Расходимся, обедаем и снова собираемся.
– Ой, – опомнилась Зина, – а мы демонов не проспим?! – Глаза ее в ужасе округлились.
– Не волнуйся, во внешнем мире прошел от силы час. Точно никогда нельзя определить, но в этих пределах.
Прошло ровно тридцать четыре минуты. Очень даже неплохо! Плохо, что время все-таки шло, и было четыре вечера.
За обедом Зина спросила:
– А что за квартира там была?
– Бабушкина, – ответил я.
– Где ты с первой женой жил? – спросила совершенно невинно, но подвох чувствовался.
– Зина! Мы обо всем говорили!
– Помню, – согласилась она внешне невозмутимо. – Особенно помню, что ночью ты уйдешь из моей жизни, – само безразличие.
Да что же это такое, у меня сейчас демоны из головы не выходят, а она!
– Зиночка, дорогая, мы сто раз на эту тему говорили, – зашептал я, заметно нервничая. – Я не оставлю вас с дочкой надолго. Соки из себя выжму! Так получилось, что у меня два дома, и ты приняла это. Нам сейчас главное – демонов победить, а ты в душе у меня ковыряешься! Если мы не угадаем, то я брошусь на них, и тогда меня не станет вообще ни для кого и никогда! Ты это понимаешь?! И тебя не станет, и дочери. Вот о чем думай.
– Я знаю это, Егор… – прошептала с открытой грустью и отвернулась.
«Ревнует! Мир на пороге краха, а она со своей ревностью… ну как их, баб, понять-то?! – думал я, накручивая возмущение. Сердцем рвался домой, к Лизе и… был бы не прочь остаться… – Тьфу, черт! Демоны вот-вот заявятся, а я о чем думаю?! Боже, помоги нам всем!..» – взмолился я чуть ли не по-настоящему.
С час реального, то есть около двух суток астрального, времени тренировались, испытывая разные методы связи, пока не вышло более-менее стабильно. Снова поели. Аппетит после работы в астрале разгорелся просто жуткий. И опять полезли в астрал.
– Задача у нас, ребята, будет такая: разойдемся в пять наиболее вероятных мест на Земле, где возможно открытие прохода. Это Луксор в Египте, пирамиды ацтеков, пирамиды майя, Тунгуска, Бермудские острова. Остается незакрытым Стонхендж и пустыня Наска в Перу, но это самое маловероятное место – людей мало.
– Нас шестеро, – твердо сказала Зина. Поняла, что это ее я не включил в список.
– Ты беременная, и кроме того – кто-то должен остаться здесь, в квартире, на связи. Обычной, я имею в виду.
– Ты мне зубы не заговаривай! Я пойду, я так решила. – И вид ее говорил о том, что переубеждать будущую мать было бесполезно.
Я нахмурился и сделал вид, что напряженно задумался. Конечно, я знал, как она отреагирует. Можно было бы запретить волевым решением, но зачем тогда инициировал? А вдруг все-таки на том участке пойдет прорыв, где никого не будет? Тогда о будущем Зины и дочери можно будет забыть, будто их не было вовсе. Скрепя сердце, помня аналогичный случай с беременной Лизой, когда она решительно отправилась со мной и серьезно помогла всей нашей команде, я согласился, привычно обматерив «провидение», которое нагло подсунуло мне две схожих ситуации.
– Ла-а-адно… – процедил я. – В Стонхендж пойдешь. Английский знаешь?
– Перевожу со словарем, – пошутила, довольно улыбнувшись.
Вероятные точки я выбрал из прочитанных допросов «серых»: оттуда они наиболее часто отправляли души. Стонхендж – менее вероятен, чем остальные, о нем было всего одно упоминание.
– Каждый в своем месте выберет укромный уголок, где никто случайно не потревожит, чтобы с аборигенами не объясняться, и выходит в астрал. Занимается там чем угодно. Когда начнется открытие прохода – вы почувствуете. Астральный мир изменится. Возможно, загромыхает или молнии забьют – у всех по-разному, но возмущение вы не пропустите – это точно. Более того, определите направление. Прислушайтесь к себе. Вы точно знаете, где север, юг и так далее.
– Действительно! – удивилась Лара. – А я в лесу всегда плохо ориентировалась, по признакам, но тут… здо́рово!
– Прислушайся ко времени… Сколько сейчас?
Лара на мгновенье «ушла в себя», и брови ее стали домиком. Но ничего не сказала. Я невольно усмехнулся, глядя на удивленные лица остальных учеников, но вводную продолжил давать серьезно:
– Потом, как определите направление, вызывайте меня. И все, ваша задача выполнена. Я отправлю обратно того, кто вызвал. А после победы – остальных.
– Ну уж нет, я хочу посмотреть! – выкрикнул Тимур. – И помогу, чем смогу.
– Как хочешь, – кивнул я. – Но главное, не мешать. Все ясно?
Яснее некуда.
– А где столько накопителя возьмешь? – задала вопрос Зина. Кстати, вполне логичный.
– Как где? В хранилище. А давайте-ка вместе посмотрим, что там творится.
Фиона открыто, специально для учеников, показала составленную ею карту Москвы, приблизила Лубянку, «нырнула» в здание, подвал и хранилище.
Я фыркнул.
«Фиона! Не изгаляйся, не хвастайся картой», – постыдил я ее мысленно и обратился к студентам:
– То, что вы видите, это изображение хранилища, где стоит заряженная маной пирамида. Оно же является астральной меткой, по которой можно попасть внутрь, по этой самой метке создав туда портал.
Сейфовая дверь заперта, никого нет.
«Голуба, проверь воздух. Крася, как дела с наблюдением?»
Ребята не слышали моих слов, как не видели красный и голубой лучики, протянувшиеся в хранилище. Здесь, в астрале, это была по сути лишь объемная картинка, но «девочки» прямо из астрала опустились по этой метке в реальное место. Им было не впервой.
– Воздух в норме, вентиляция включена.
– Микрофоны и видеокамеры выключены.
– Все выходим из астрала, – скомандовал я. Похоже, фээсбэшники так и не заходили туда, раз камеры не заменили. Просто выключили – надоела моя невозмутимая рожа. Поняли, что меня там нет, и самим туда попасть проблематично, после работы Главного жреца Вениамина. Идиоты.
– Зина, тащи баулы, – сказал, когда мы вышли в реальность, в нашу съемную квартиру, к нашим телам, сидящим в позе лотоса.
Три дня назад она ездила на рынок и купила десять дешевых вещевых сумок из мешковины. Меня, ввиду моей приметной внешности, с собой не взяла. Как-никак я в розыске, пусть и не показывают фоторобот по телевизору.
– Идем все. Задача – вынести как можно больше графита. Разобрать сумки!
Ребята загомонили, распределяя баулы, перешучивались, предвкушая нечто захватывающее. Первый проход через портал все-таки, это волнительно. Я ободряюще улыбнулся.
Первым в зеркало вошел Тимур. Я был замыкающим и, шагнув на пол хранилища, сразу наткнулся на Зину. Совсем забыл про освещение! В сейфе стояла кромешная тьма. Запустил яркий белый светляк.
– Предупреждать надо, – буркнула Зина, зажмуриваясь от неожиданности.
– А вспомни, как в прошлый раз здесь светло было! Не экономили чекисты, – подмигнул я ей и уже остальным. – Вот графит. Разбираем пирамиду и кирпичи складываем в сумки. Берите столько, сколько сможете унести, и осторожнее – ронять и кидать нежелательно: края крошатся. Он вообще хрупкий, – предупредил я и, сев на пол и прислонившись к стене, вышел свободным сознанием.
Подлетая к двери, услышал возглас Тимура: «Сколько здесь энергии, с ума сойти!»
В коридоре все по-прежнему было переплетено серыми нитями. Залетел в операторскую. Двое знакомых «паранормалов» копались в нагромождении «серых» амулетов. Пирамиду с силой Смерти убрали, но нити заклинания были закольцованы прямо в стене, ведущей в коридор, так что амулеты можно совсем выносить – ничего не изменится. Наверное, пробовали. Я бы тупо «выжег» нити из стихии Смерти какой-нибудь другой стихией, но кто это сделает? Искренне посочувствовал бывшему родному отделу.
Вылетел обратно и буквально прошил тело… Шувалова! Он как раз подходил к дверям операторской. Подполковник дернулся и глупо заозирался. На его лицо страшно было смотреть: под покрасневшими глазами, в которых застыло почти физическое страдание, красовались здоровенные мешки, такие большие и отечные, каких я в жизни не видел. Казалось, что они были специально приклеены скотчем, чтобы подчеркнуть общее выражение угрюмого недовольства и показать окружающим безмерную усталость. «Отстаньте! Надоели!» – вопило выражение его лица. Мне вдруг стало его жалко. А что делать?
