Елена Горелик - Стальная роза
– Что моя госпожа желает получить за эту вещь? – тихо спросил он, пытаясь унять расшалившееся сердце. Вот что значит семь лет идти к цели и увидеть долгожданный конец пути.
– Две услуги, которые мой господин может оказать нашей семье, – женщина впервые заговорила лишь после кивка мужа, продолжая соблюдать китайский этикет.
– Назовите их, моя госпожа. Я исполню любую вашу просьбу.
Муж и жена переглянулись, и Кацуо снова уколола игла зависти: эти двое взглядами сказали друг другу больше, чем словами. И ещё – они, кажется, заранее уговорились, какую цену спросить за ключ.
Чёртов мастер. Чёртова женщина.
Он ведь знал, что эта парочка денег не возьмёт. Даже Сергею о том сказал. Но искренне не понимал таких людей. За деньги можно купить что угодно. Деньги – это власть. Деньги – это положение в обществе. Деньги дают человеку массу возможностей. Это пробный камень, который сразу даёт понять, каков человек… Почему они не желают брать деньги? Может, не хотят брать именно от него?
Странные люди.
– Наша первая и главная просьба к господину… и тем, кого он здесь представляет – оставить нас в покое, – на фоне фальцетов китайских женщин голос хозяйки дома звучал глухим контральто. Хотя это было не так. Обычный голос обычной европейской женщины. Но почему Кацуо вдруг стало неловко? Что происходит?.. – Вы и так натворили достаточно. Ваше вмешательство приносит только беду, и тем, против кого оно направлено, и тем, кто на вас работает. Вы бросаете камни в воду, забывая, что стоите не на берегу, а в самой воде. И удивляетесь, что волны от брошенных камней задевают вас самих… Забудьте дорогу в прошлое. Не испытывайте терпения Всевышнего, оно не бесконечное.
– Ваше вмешательство в ход истории также сложно переоценить, моя госпожа, – сказал Кацуо, мимоходом отметив звенящую тишину, в которой повисли его слова. Казалось, домочадцы мастера Ли даже дышать перестали, чтобы ничего не пропустить. – Огнестрельное оружие, если я не ошибаюсь, действительно изобрели в империи Тан, но на полвека позже, и не в таком… законченном виде.
– Это гарантия, – женщина дерзко подняла на него взгляд.
– Гарантия чего?
– Невмешательства… желающих побросаться камнями в пруд.
– Своеобразная логика, – усмехнулся Кацуо. – Но вполне объяснимая. Тем не менее я могу твёрдо обещать лишь то, что конкретно сюда никто из нас больше не войдёт, и вмешиваться в жизнь вашей ветви никаким образом не станет. Решать за начальство, если оно вознамерится вмешаться в бытие иных ветвей, я не могу.
– Вам придётся уговорить своё начальство, мой господин, иначе вы уйдёте отсюда без этой вещи. Своё условие мы менять не станем.
– Вы говорили о двух условиях.
– Пока мы не пришли к согласию насчёт первого, нет смысла обсуждать второе.
– Подумайте хорошенько, почтенный господин Сугимото, – тысячник именно сейчас счёл нужным встрять со своим мнением. – На вашем месте я бы проявил чудеса красноречия, чтобы убедить начальство, но отстоял бы данное мной слово. Раз уж эта вещь так важна для вас, стоит постараться ради неё… Или вы не уверены в собственном начальстве?
– Мой господин проницателен, – Кацуо снова поклонился ему, отдавая должное умному человеку. – Я могу дать какое угодно слово, я могу убедить начальника в своей правоте, но я не могу знать, решит ли он соблюдать это слово, или же придёт к мнению, что его выгоднее нарушить.
– Занятное у вас начальство, – хмыкнул тысячник.
– Увы, таково свойство высших персон, мой господин. Нарушит слово он, а клятвопреступником стану я. Моя честь будет запятнана.
Кацуо прямо-таки прочёл на лице женщины: «Ой, можно подумать, тебя так беспокоит незапятнанность твоей чести. Лицемер». Что тут сказать? Она права. Лицемер. Ещё какой. Иначе не стал бы тем, кем стал.
– Потеря лица никого не красит, но всё же постарайтесь быть убедительным в разговоре со своим начальником. Это мой вам дружеский совет, господин Сугимото, – добавил тысячник. – Слова госпожи Ли Янь – это слова мудрой женщины.
– Благодарю моего господина за совет, – снова поклонился Кацуо. – Я готов дать слово, но предупреждаю, что не могу предсказать действия своего начальства. Готовы ли вы сами принять такой риск, господа мои?
– Это лучше, чем ничего, – проговорил мастер Ли.
– Согласна, – жена почтительно опустила перед ним взгляд.
– Клянусь именами предков, – сказал Кацуо, отчего-то вдруг взволновавшись, – что никто из нас ни словом, ни делом, ни помыслом более не станет вмешиваться в прошлое.
– Ваша клятва принята, – мастер Ли и его жена склонили голову. – Уверен, Небо услышало её.
– Назовите ваше второе условие, почтенный мастер, и вы, госпожа моя, – Кацуо краем глаза наблюдал, как на миг окаменели лица старших сыновей мастера Ли – и приёмного, и родного. Парни явно ждали худшего. Приятно их разочаровать. – Я вижу, насколько тяжёл для вас этот разговор. Покончим с ним и расстанемся к обоюдному удовольствию.
Мастер Ли обернулся к среднему сыну.
– Позови Ши, – негромко сказал он.
Мальчишка учтиво поклонился отцу и, вскочив на ноги, выбежал за дверь. Это уже было интересно. Допустим, насчёт первого условия Кацуо догадался давно и нисколько ему не удивился. Но второе было загадкой, а загадки он любил с детства. Что ещё они придумали?
Сын мастера вернулся спустя полминуты, и не один, а в сопровождении мальчишки-слуги. Того самого, что прибирал посуду. Снова поклонившись отцу, мальчик сел на прежнее место, а вот служка отвесил всем присутствующим глубокий и неловкий поклон. И снова, чёрт возьми, как-то подозрительно уставился на него, Кацуо… Видел он его где-то, что ли? Если да, то где? Может, и видел. Но десять лет назад он был слишком мал, чтобы запомнить странного чужеземца. Хотя… Память ребёнка – это вообще сплошная загадка.
– С позволения моего супруга и уважаемых господ я буду говорить далее, – женщина, несмотря на акцент, тоже придерживалась высокого стиля. И, дождавшись кивка мужа, продолжила: – Этот мальчик утверждает, что его зовут Джош, и по отцу он принадлежит к фамилии Хасигава. Насколько я знаю, это японская фамилия. Не соблаговолит ли Кацуо-сан поспособствовать его возвращению в семью? Мне отчего-то кажется, что мой господин в силах совершить это достойное деяние.
Этот тощий заморыш в обносках с плеча хозяйского сына – Джош Хасигава? Быть не может… Хотя нет, это он. Полукровка, сын японца и американки, двух весьма перспективных чтецов мыслей. Интересно, он знает, кто его приговорил – вместе с родителями? Или он всё-таки не унаследовал дар?
Кацуо был так взволнован, что не смог этого скрыть. Надо же – сынок Хироси нашёлся. А ведь он думал, что малец сгинул после смерти отца и матери. То-то он так странно поглядывал. Наверняка узнал. Хироси взял сынка с собой, собираясь в тот последний рейд, и мальчишка был при нём, когда отец получал приказ… Словом, узнавание вполне объяснимо. Необъяснимо другое: как он вообще выжил.
Он не должен был выжить. Не имел права.
– Здравствуйте, Кацуо-сама, – тихо проговорил, почти прошептал Джош по-английски. – Я вас помню.
– Я тебя тоже. Ты очень изменился, Джош, – ответил Кацуо, стараясь понять, было ли везение парня его даром, или просто вмешался случай. – Вырос… С тобой хорошо обращались, я надеюсь?
– В этом доме – очень хорошо, – уклончиво ответил мальчишка. – До того меня всегда били.
– Как это недостойно.
– Почтеннейше прошу моего господина перейти на язык хань, – с поклоном проговорила женщина, успев перед тем угостить его холодным взглядом. – Не сочтите за дерзость.
– Это законное право хозяев дома, – ответил Кацуо. – Что же вы хотите, госпожа моя? Я не стану убивать этого славного мальчика. Ведь только в смерти он сможет воссоединиться с семьёй: его родители погибли.
Выслушав перевод, мальчишка вздрогнул, на его глаза навернулись слёзы.
– Когда? – женщина, угадав следующий вопрос, задала его первой.
– Семь лет назад. Они выполняли опасное задание, госпожа моя.
– Как же мальчик оказался здесь, один? Почему его продали как невольника?
– Этого я не знаю, госпожа моя. Клянусь мечом моего предка, не знаю. Рискну предположить, что он увязался с родителями, а здесь люди жестоки к беззащитным.
– Не более, чем везде, мой господин.
– Что ж, госпожа моя, и вы, мои господа, я не могу воссоединить мальчика с семьёй, но вполне способен вернуть его на родину, – сказал он. – Если на то будет ваша воля, я её исполню.
– Звучит заманчиво, хоть и двусмысленно, – мастер Ли покосился на побледневшего Джоша – парень понимал по-ханьски, но почему-то не говорил. – Что скажешь, Янь? – это он уже своей жене.
– Родина – это всегда прекрасно, супруг мой, – ответила змея в голубеньком шёлковом платье. – Но бывают ситуации, когда возвращаться туда нежелательно. По разным причинам. Что касается меня, то я бы предоставила право решать самому мальчику… Что скажете вы, супруг мой?
