Кирилл Тимченко - Без солнца (СИ)
Злобно свистя и противно воя, отскакивая от почти метрового куска прочного материала, похожего по твердости на гранит, пули не давали Андрею даже высунуться. Зажатый на этом маленьком островке безопасности, он мог только в слепую отстреливаться, высовывая ствол лазгана за край обломка. Оказавшись практически в таком же положении, как Карс пятью минутами ранее, он все же чувствовал себя гораздо хуже. Для начала, он совершенно не привык, чтобы его так обстреливали, с таким азартом возжелав его смерти. Оно, конечно, объяснимо, но легче от этого как-то не становилось. Потом, у него нигде над головой снайпер не сидел, способный вызволить его из подобной проблемы. Выкрутится никак не получалось, оставалось только постараться подороже продать свою шкуру.
Ненависть, которую он испытывал к нападавшим, объяснить не смог бы даже сам Андрей. Он, по большому счету, не из этого мира, не понимает всех сложностей взаимоотношений между анклавами. Может, правы совсем не караванщики, а именно те, кто их атакует. Может, они так просто защищаются, пытаясь не пустить на свою территорию неизвестные машины. Логичнее, конечно, выйти и поговорить, но Андрей очень сильно сомневался, что его станут слушать. Никто и никогда всерьез не принимает слова, не подкрепленные ничем, кроме самого человека, их произносящего. Только сила правит в мире. И слова, не подкрепленные силой, ничего не значат. Сила дает власть, а власть дает право диктовать вою волю. По-другому разговаривать вооруженные люди не могут. Сейчас сила была на их стороне, и Андрею приходилось отбиваться, но о переговорах даже речи идти не могло. Его просто разнесут на куски, как только он высунется.
Прицельная, аккуратная стрельба, как по мишени, прижимавшая Андрея, сменилась хаотической пальбой, не имевшей ничего общего с боем. Обрадованный, что получил возможность высунуться, Андрей выскочил из-за своего укрытия, держа лазган в боевом положении и уже выискивая укрытие получше, где можно не только укрываться от пуль, но и самому иметь возможность отстреливаться.
Один из нападавших, так неразумно повернувшийся к нему спиной, сразу же получил два попадания в спину и свалился на колени, тщетно пытаясь продолжать дышать простреленными и обгорелыми легкими. И сразу же на него напали три жутких существа, похожих одновременно и на бред сумасшедшего и на тонкую логику природы. Похожие на огромных ящеров, с длинными конечностями, заканчивающимися зазубренными когтями, они передвигались огромными скачками, как кенгуру. Только если эти добродушные животные скорее скакали с беззаботностью, в каждом движении ящеров чувствовались отточенные действия стайных хищников, где каждый четко знал свое место на охоте.
Теперь его одним только видом не напугать. Вместо панической толчеи мыслей в голове быстро выстроился ряд мишеней – от самых ближних, а значит, и самых опасных, до тех, кто дальше рвет на куски его врагов.
Широко раскрыв пасть, усеянную широкими и плоскими зубами, похожими на мечи, тварь прыгнула, растопырив лапы в разные стороны. Луч лазера перехватил ее еще в полете, почти разрезав пополам. Второй мутант, успевший приземлится, получил попадание прямо в горло, пробившее аккуратное сквозное отверстие в шее. Третий притормозил, словно раздумывая, что лучше – заняться мертвым собратом или продолжить атаку. Лазерный луч до черноты обжег ему череп. Не издав ни единого звука, тварь рухнула на землю.
Он мог бы убить еще немало, но тварей было слишком много, они катились настоящей лавиной, грозя снести и его, и всех остальных. Карс вроде что-то кричал по рации, но его просто было не разобрать. Странное чувство ощущаешь, когда понимаешь, что сейчас умрешь. Эмоций нет вообще, словно мозг отключает их, чтобы не сбивать прицел. Не остается в мире ничего, кроме тебя и этой бессмысленной волны нападающих врагов. Лазерный луч косит их, разбрызгивая кровь и паленые кусочки кожи, курок не отпускаешь только из принципа, из-за отказа сдаться, смирится с тем, что тебя ждет. До последней секунды убивать, успеть всадить еще пару зарядов в ту первую тварь, что вгрызется в твое тело…
Взрыв подбросил Андрея в воздух и откинул на несколько метров назад. Плотный материал защитного костюма несколько сгладил последствия приземления, но все равно показалось, что весь скелет рассыпался на мельчайшие осколки, впивающиеся в мышцы, превращая тело в один комок боли.
Сквозь кровавый туман, висевший перед глазами, Андрей разглядел пролетающие над ним части ящеров. Взрывная волна задела его только краем, почти всю ее силу поглотила стая, сейчас разорванная на куски. Их еще много, но откуда-то сверху лупит пулемет, насквозь пробивая незащищенные тела. Он почувствовал, что теряет сознание. Нельзя… Нельзя закрывать глаза, иначе он их уже не откроет. Жуткая слабость и боль во всем теле не дали подняться на ноги, поэтому он смог подняться только на колени, раскачиваясь, как пьяный. Желудок скрутило, а сил сдерживаться уже не осталось. Его вывернуло прямо в противогаз. Сорвав маску, Андрей полной грудью вдохнул горьковатый воздух, в котором витали запахи горелого мяса и шерсти. Его снова скрутило, и на пару минут он потерял связь с реальностью, не в силах подняться с колен и прекратить рвотные спазмы. Тошнило до тех пор, пока содержимое желудка полностью не оказалось на земле.
Воздух был отравленным. Эта мысль дошла до него только тогда, когда спазмы не перешли в дерганье диафрагмы и сжатые в тщетном ожидании глотка свежего воздуха легкие. Упав, он понял, что все же умирает. Ни за что! Не сдаваться, никогда не сдаваться! Подняться было очень тяжело, даже на колени, но и отступить он не мог.
В подсумнике лежат запасные фильтры. Маска… Здесь. Тошнотворно воняющий противогаз Андрей снова нацепил на лицо и открутил промокшие фильтры. Сорвав пломбы с новых, он по очереди поставил оба на место. Дышать стало легче, отступила рвота. Андрей словно почувствовал, что к нему возвращается жизнь.
- Предатель! – заорал кто-то позади него. Не успев обернуться, Андрей получил сильный удар ногой в живот.
Упав на спину, он увидел нападающего. Высокий человек, только почему-то с тремя руками, едва освещенный всполохами догорающих трупов и мелькавшими пулями, набросился на Андрея, даже не дав ему понять, кто же его атакует.
Нападавший был опытным солдатом, прошедшим не через один бой, это было понятно сразу. Уверенно подскочив ближе, он ударом ноги отбросил лежавший рядом лазган куда-то далеко. Кулаком он метил в лицо, но Андрей успел увернуться. Латная рукавица со всей силы ударилась в гранитный бордюр меньше чем в сантиметре от его головы. Нападавший тут же замахнулся второй рукой. Андрей ударил его ногой под колено, рассчитывая скорее сорвать атаку, чем нанести какой-то урон. Вскрикнув от боли, нападавший оступился, прихрамывая на пораженную ногу, дав вполне достаточно времени, чтобы откатится в сторону.
Андрей направил свет нашлемного фонаря прямо в лицо врагу, заставив его отступить еще на шаг. Тот, похоже, смотрел на мир через окуляры ПНВ, потому что закричал от боли и закрыл лицо руками. Теперь уже Андрей перешел в нападение. Быстро ударил в живот рукой, потом второй рукой и ногой, заставляя врага отходить все дальше и дальше. Свет фонаря мешал врагу, не давая ему увидеть картинку, застилая окуляры режущим глаза светом. Выбрав момент, Андрей выхватил из ножен широкий нож, которым до сих пор ни разу не пользовался.
Удар погасил свет во всем мире. Мозг словно сжался, разом выбросив все мысли куда-то далеко и надолго. Андрею даже показалась, что его голова сейчас взорвется. Как-то отдаленно, словно не он сам, он понял, что упал на землю, ноги подкосились сами собой. Остаткам сознания заметил что-то, стремительно несущееся к нему и успел подставить руку. Жуткая боль разорвала всю руку от кончиков пальцев до плеча, когда сверло, бешено вращаясь, зацепило ладонь, содрав кусок кожи с мясом. Он все же успел схватиться за что-то, задержав сверло всего в паре сантиметров от своего лица. Сознание прояснилось, и Андрей увидел, что двумя руками держится за жуткую металлическую конечность, заканчивающуюся тремя длинными и острыми когтями, между которыми установлено длинное сверло. Навалившийся на него сверху противник, из спины которого и выходила эта кибер-рука, усердно пыхтел, всеми силами приближая вращающееся лезвие к глазу Андрея.
Вот почему он увидел трехрукий силуэт. Человек изуродовал себя имплантатами, чтобы стать сильнее в бою. Чтобы убивать лучше и быстрее. И все равно ошибся. Потому что когда дерешься насмерть, нет сильных и слабых, потому что ставка у всех одна – жизнь. Праведная или нет, неважно. Одна, с концом, быстрым и мучительным. Не вернешь назад, не переиграешь, поэтому каждый бьется так, как никогда раньше. И нельзя ничего предугадать. Все равны, потому что цена одинакова.
