Владимир Чистяков - Попадают по-разному (СИ)
Прогнав их со смехом, гоню от себя дурные мысли, как бы не получилось так, что свободной со своей точки зрения, Анид придётся прожить всего один день.
Дальний ряд кольев под углом остриём к врагу, врыт как раз на пределе, где пуля тяжелого ружья ещё способна нанести вред. Когда дойдут до этой линии, будет первый залп. На ученьях уже проверено — слаженными при отражении атаки могут быть только первые два-три залпа, дальше уже начинают бить, кто во что горазд. И это на учениях, где противник не намерен тебя рубить.
В бою будет хуже. Притом, и там, и там сильно мешает дым.
Между кольями — ряды ракет. Скорее всего, бой начнётся с них. Сбить первый натиск, напугать лошадей. Пусть строй превратится в кучу. И — картечью по ней!
За нами — отряд лучников. Бывшие солдаты Безглазого. На знамёнах — голова с повязкой на глазах. Раньше косились, сейчас — не до того.
Их длинные луки бьют даже дальше ружей. А уж про меткость и говорить нечего. Хотя, если на состязании появляется кто-то вроде Динки с длинноствольным нарезным «дыроколом», то можно и поспорить.
Вот со скорострельностью спорить бесполезно. «Бесполезно пока» — многозначительно та же Динка замечает.
Только учить лучника надо с детства. Дальше, чем сейчас стрелы лететь уже не будут. Пользоваться ружьём можно научить за полмесяца. Сама проверила.
Пули с каждым годом летят всё дальше и дальше. Много кто думает над длиной стволов, конструкцией замков и составами порохов.
Сотни и тысячи глаз следят за Старой дорогой. Показываются первые всадники.
Набухает, словно чудовищный нарыв. Их всё больше становится. Вспучивается масса людей и коней. Не идут дальше.
Что там у них? Может, между собой передрались? Было бы хорошо…
Знамёна. Они их в руках носят. Одни похожи на наши. Другие…
— Знамёна с поперечными перекладинами видишь?
— Да. Тех, кто вблизи них бить в первую очередь.
Мне это нравится всё меньше и меньше. Похоже, главный удар придётся по нам, а не по центру. Ничего! Здесь тоже есть, чем их встретить.
Мощная у меня подзорная труба. Хорошо всё видно. Вон, разряженные какие! Так бы и влупила!
Жаль, пока не достать…
Громыхнуло!
Что за!?
Из разноцветной туши внизу словно кусок с мясом и кровью рвануло. Чем это их? Да на таком расстоянии? Взрыва сильнее я ещё не видела. В воздухе, кажется, кувыркался конь. Или его половина. Ещё много чего по сторонам разлетелось. «Дракона» краном заряжают. Вручную ни заряд, ни бомбу или ядро не поднять.
Чуть не рассмеялась. Аренкерт перетащил-таки на свой участок обороны осадного «Старого дракона». Говорят, самую дальнобойную, и одну из самых тяжёлых пушек работы Госпожи.
Насчёт дальности выстрела, вижу, не зря говорят. Только вот вряд ли зверюга ещё рыкнет сегодня. Перезаряжать «Дракона» тоже не быстро.
Но они этого не знают. Ощутимо пятятся.
Чем же генерал бомбу снарядил? Раз уж сама Госпожа говорит, на тему взрывов он давным-давно сожрал всех собак в окрестностях.
От Анид случайно узнал оскорбительное местное слово в наш адрес — «собакоеды». Она бы не сказала, но разговорились с ней, вот и проболталась. И сразу же испугалась, поняв, что ляпнула. Думала, прибью. Вот глупенькая!
Да я и не оскорбилась. Собак я ела, и не раз. Съедобных пород в окрестностях столицы немало, да и в замке их держат. Надо будет и Анид как-нибудь псинки подсунуть. И подсуну. Если жива сегодня останусь.
Анид рядом стоит. По сторонам озирается осторожно. Внимания никто не обращает. В доспехах смотрится совсем как змейка. Ружьё держит правильно. Если бы ещё глаз при выстреле не закрывала, совсем хорошо было.
Всё-таки, их слишком много.
Дымные хвосты ракет чертят небо. Несутся с воем вперёд.
Вижу, как пугаются лошади, как сбрасывают всадников. Большинство всё же удерживает лошадей. Хотя, ракеты и посшибали кое-кого. Немногих, к сожалению.
— Что так резво попёрли?
Смеюсь. Косятся как-то подозрительно.
— Даже они до трёх считать умеют.
— Причём тут это?
— Им попы новую дурь внушили — наше оружие от врага рода человеческого, колдовское, и просто так из него стрелять нельзя, надо в день трижды пальнуть в изображение их божка казнённого. Три выстрела будут смертельны, а от остальных святая молитва спасёт.
Смотрят не понимая, шучу я или нет. Настолько шуток от меня не ждут.
— Готовьсь!
— Целься! — хотя всё в дыму, и мало что видно.
— Первый пали! Второй! Третий!
Снова всадники у заграждений. Рубят. Пытаются сломать.
— Беглым!
Раз из пистолета, два из второго! Тут уже и эти пули смертельно опасны. Выстрелы по-одному, по два. Туши в золоте и бархате, со всеми этими святынями на шлемах или в задах одна за одной застывают. Зрение не подводит, вижу, как пули пронзают броню.
Каждый отряд атакует сам по себе. Такой массой кавалерии даже с нашей выучкой и дисциплиной было бы сложно управлять. В храбрости им не откажешь. При таких потерях атаковать вновь. Интересно, сам храат где? При всём, что про него слышала, в трусости не обвинял никто. Жив, или где-то там валяется?
Самые храбрые, да буйные сейчас гибнут. Храаты разных рангов. Такие кичливые и наглые совсем недавно.
— Расступись!
Пушкари перезарядили многостволку и выкатывают.
У нас почти затишье. Новые отряды решили попробовать на прочность центр. Вал тел перед нашими рядами их не смущают.
Ещё отряд появляется. Так! Эти снова пойдут на нас.
Надо же, одному повезло. Вертится волчком, отбиваясь от пик. Несколько перерубил. Сам в полной нашей работы броне, конь тоже. Герб Меча. По ногам же…
Лови! За Анид и прочих тебе. Бью в голову. Не убью, так оглушу. Чуть из седла не вылетел. Показалось, или красным из-под шлема брызнуло. Не важно уже. Кто-то догадался ударить коня по ногам. Валится с диким ржаньем.
— Добить! Голову на пику и поднимите повыше!
Над рядами уже порядком подобных «украшений».
— Кто это?
Усмехаюсь.
— По нашему — кто-то вроде офицера охранных сотен Верховного.
— Может, и он там. За его голову…
— Не хуже тебя знаю сколько. Кстати, если этот из известных Верховному храатов за него тоже награда полагается.
— И сколько?
— Там список на тысячу семьсот пятьдесят два человека. Начиная от десяти золотом за самого мелкого, и заканчивая сам знаешь какой… Так! Вон того — добить!
Показываю, одновременно выхватывая второй пистолет.
Точно! Вскочил. Побежал. Не на нас. Я выстрелить не успеваю. Пули сбивают с ног. Двое с боевыми молотами бегут проверять. Был без шлема. Теперь всё. Голову размозжили. По линии добивают ещё нескольких.
— Все в строй.
Уцелело больше, чем сначала показалось. Решают, пытаться ещё, или не стоит.
Так! А это кто выехал? Судя по облачению, не воин, а святоша. Потрясает крестом, показывая на нас.
— Этого сшибёте — голову не забудьте! У Верховного список на три тысячи пятьсот десять попов есть. Если он оттуда… А даже если нет — за голову любого священника — пять «ведьм».
Молятся они так что ль? Точно, затянув какую-то песню снова идут на нас.
На что рассчитываете? Вас уже намного меньше, чем было, а нас — столько же.
Песня смолкает под грохотом залпов.
До пик не добрался никто.
Перезарядила один раз. Стрелять не пришлось.
Одно удовольствие смотреть на дураков, бессмысленными атаками убивающих собственное государство.
Я на смотре Верховного не видела столько людей в богатых доспехах, сколько их сейчас на этом склоне валяется. И, похоже, ещё прибавятся скоро.
На это раз толпятся куда дальше. Святоши не видно. Гремит на левом фланге.
— Вон там знаменосец упал. Знамя принесите.
Герб вроде Меча, но слегка изменённый. Родича его какого уложили?
— Посыльный!
— Здесь! — доносится из первого ряда.
— Скачи к Верховному. Свези это.
— Передать что надо?
— Ничего. Она все их гербы знает. Сама что скажет, если нужным посчитает.
Убегает. Сотник усмехается, оглядывая мертвецов.
— Мы тут даже примерно набили по годовому жалованию на каждого.
— Зверя убить сперва надо, а шкуру после делить.
— Знаете, это как волк на копье. Зубы скалит, древко грызёт, хотя на деле мёртв уже.
— Они ещё не все мертвы.
— Это ненадолго.
— Не возражаете, я вон с того доспехи себе заберу?
— Я такие не ношу, да и подгонять под меня долго бы пришлось.
Смеётся.
— Тогда за строй оттащу.
Пожимаю плечами. Бой уже выигран. «Отбоя» только не трубили.
Сотник вернулся.
— Самый удачный поход за мою жизнь. И это не считая того, что в городе получим.
— Голову свою надо сберечь сперва.
— Одного понять не могу, вы же очень молодая, но совсем не весёлая.
Азарт боевой не прошёл у него? Поприставать решил, решив, что на взводе я буду сговорчивее? Тем более, продолжающийся день, вечер, а затем и ночь точно будут весёлыми. Убитых у нас почти нет, раненых мало. Верховный ещё перед боем сказала, что с их мертвецами сделаем.
