Ирина Шевченко - Осторожно, женское фэнтези (СИ)
Слезы текли по щекам, и я размазывала их испачканным кровью Саймана рукавом. Будущее, которое я описывала, могло стать явью. История Элси замрет на стыке двух реальностей, а я в конце концов устану от чужого безумия и перережу себе вены, чтобы вернуться домой… Сумасшедшие нередко кончают жизнь самоубийством. Но, может быть, не кончают? Может быть, начинают ее в другом мире? Я не хотела бы проверять на себе эту теорию, даже помня, что Мэйтин оставил мне такую лазейку…
- Вы не знаете, как поступить? - давясь рыданиями, я еще пыталась орать на ректора. - Это я не знаю, как поступить! Это я, каждый раз, приходя к вам, боюсь услышать: “Разве я вас вызывал, мисс Аштон?”. Боюсь написать родителям о том, что со мной произошло. Боюсь, что магия никогда не вернется. Боюсь, что однажды меня действительно не окажется ни в моей комнате, ни в общежитии, ни в этом мире! Всего и всегда боюсь. А вы…
Я ревела взахлеб. И самое ужасное, что ревела именно я. Не Элси, прятавшаяся где-то в глубинах моего подсознания и готовая пустить слезу по любому поводу, а именно я. Видела, как наяву, все, о чем говорила, сама себя жалела, сама себя накручивала… И никак не могла остановиться, даже понимая все это.
- Вы даже не представляете, что я чувствую! Вам наплевать! Сначала приставили ко мне шпионов, а теперь хотите отстранить от расследования… хотите отобрать даже надежду на то, что я могу что-то сделать, как-то повлиять на происходящее… изменить то, что случилось с другими и со мной…
- Элизабет, пожалуйста…
Я не заметила, когда Оливер встал из-за стола, только услышала его голос совсем рядом и почувствовала, как его ладони неуверенно коснулись моих плеч. Наверное, это был удобный повод броситься к нему, припасть к груди… Но если бы он действительно обнял меня, я бы его ударила. И пощечиной, коими девы регулярно одаряют своих возлюбленных в дамских романах, тут не обошлось бы. По-настоящему ударила бы, как бьют на ринге Огненного Черепа. Посмотрели бы, чего стоит Последний Дракон против Черной Мамбы!
Видимо, мои намерения четко отразились в заплаканных глазах, и мужчина отступил. Стоял с полминуты, глядя, как я, пытаясь сдержать новый приступ рыданий, глотаю непролившиеся слезы, а пролившиеся остервенело размазываю по щекам, а затем схватил неподписанное письмо, разорвал на несколько частей, бросил обрывки на стол и припечатал ударом кулака.
- Все! Довольны?
- Д-довольна? - я чувствовала, как сам по себе кривится при этих словах мой рот. Сейчас либо снова разрыдаюсь, либо ударю-таки. Герой, задери его демоны! Создал проблему - решил проблему. Небось еще благодарностей ждет?
Но устраивать драку с ректором было бы слишком, а рыданий мне на сегодня уже хватило. Поэтому я просто вскочила с кресла и рванула к двери.
В глубине души надеялась, что он меня остановит. Не позволит и за ручку взяться. Прижмет все-таки к груди, так, что мне и ударить его не получится, и сумеет найти другие слова, правильные… Но я уже миновала приемную, вероятно, немало порадовав скользкого мистера Адамса следами недавних рыданий на лице, сбежала по ступенькам на первый этаж и чуть было не пролетела гардероб, спеша скорее вырваться из здания, а меня так никто и не догнал. Не окликнул даже.
В гардеробной я провела несколько минут у зеркала, пытаясь придать себе подобающий юной благовоспитанной деве вид, и все посматривала на дверь, а после, выйдя в вестибюль, обшарила взглядом пространство от входной двери до лестницы…
Ну и ладно!
Глава 46
Почти романтический ужин
Я ушла уже остаточно далеко от главного корпуса, когда вдруг поняла, что направляюсь совсем не к общежитию. Ноги сами собой вели в лечебницу. Видимо, к Грину. Чтобы снова уверять доктора, что у меня все в порядке, просто очень-очень захотелось поглядеть опять на единорога. А он мне после этого тут же диагноз поставит. По справочнику в красной обложке.
Нет уж!
Есть и другие способы успокоиться. Тем более все равно с Саймоном договаривались увидеться.
- Я все помню, - были его первые слова, когда мы остались вдвоем в пустом тренажерном зале.
- Значит, не зря страдали, - я даже улыбнулась. Обидно было бы, если бы из ночной затеи ничего не вышло.
Но Вульф моей радости не разделял.
- Остальные уже забывают, - проговорил он угрюмо. - Я заходил к матери в обед, - при слове “обед” в животе у меня заурчало: расстроенная очередной ссорой с Оливером, я снова забыла о столовой, - спросил, помнит ли она Германа. Он же был ее студентом… Знаете, что она сказала? “Конечно, помню. Такой способный юноша. Жаль, что он перевелся в Найтлоп”… Представляете, в Найтлоп! Откуда это вообще взялось в ее голове?
- Мэг вчера не могла вспомнить, на каком факультете он учился, - я удрученно пожала плечами. - Видимо, так это и работает. Воспоминания уходят постепенно. Сначала трансформируются во что-то удобоваримое, что наш разум сможет принять как объяснение: человек не исчез, а просто уехал. А потом уже мы забываем. Люди ведь обычно забывают тех, с кем их развела жизнь.
- Мать занималась с ним индивидуально, два раза в неделю. Иногда Герман оставался у нас на ужин. Я думал, если кто-то знал человека достаточно близко… - не договорив, Сайман махнул рукой. - Это не имеет значения. Глория, мамина ассистентка, тоже уверена, что он в Найтлопе… А что говорят остальные? Инспектор? Милорд ректор?
- С инспектором я сегодня не встречалась. А с милордом Райхоном мы виделись только мельком.
На фоне происходящего ссора с Оливером выглядела особенно глупой и неуместной. Нужно заниматься расследованием, искать, расспрашивать людей, пока кто-то еще что-то помнит, а мы… Но все же я была слишком зла на него. Теперь еще и за то, что он взялся меня воспитывать, когда осталось еще столько дел. Сам же сказал, что собирался еще с утра поручить мне переписывать протоколы. И что? Так увлекся воспитательной работой, что остальное отошло на второй план? А записи, как и реальность, тем временем меняются…
- Он знает, что вы не ночевали у себя? - с тревогой предположил Саймон, заметив, как я помрачнела, когда разговор коснулся ректора.
- Нет, - успокоила я. - Всего лишь то, что я тайком ушла из общежития. Но этого хватило.
Объяснений боевик не требовал. Улыбнулся понимающе и подмигнул:
- На ринг?
- А вы…
- В полном порядке, - сказал он, коснувшись груди. И добавил самоуверенно: - В любом случае вам вряд ли удастся меня задеть.
Такое “приглашение” нельзя было проигнорировать.
Не знаю, что бы я делала без Саймона. Наверное, страдала бы в общежитии, спрятавшись под книжками, или жаловалась бы подружкам на горькую судьбинушку, подслащивая горечь шоколадом и мороженым. И все равно не успокоилась бы, нытьем и пустыми сожалениями накрутив себя еще больше. А часа на ринге, без слезных излияний и душеспасительных бесед, вполне хватило, чтобы сбросить накопившееся раздражение и ликвидировать разброд в мыслях.
План сложился сам собой. Обиды - прочь, гордость - в кулак, и прямиком в главный корпус, пока милорд Райхон не ушел. А то придется идти к нему домой. Пусть что хочет обо мне думает, в чем угодно подозревает, но дело от этого страдать не должно. Буду молча переписывать протоколы и время от времени бросать на него полные тоски взгляды. Не совсем же он бесчувственный?
Но планам этим не суждено было осуществиться. И помешал их реализации сам милорд ректор, карауливший меня на аллейке у учебного корпуса боевиков.
- Уделите мне несколько минут, мисс Аштон? - ровно, будто не было перепалки в лечебнице и разговора в его кабинете, поинтересовался он.
Спокойствие, отвоеванное на ринге, враз смело волной злости и раздражения, сердце сбилось с размеренного ритма, пальцы сами собой сжались в кулак, но я смогла заглушить эмоции и даже попыталась скопировать его невозмутимый вид.
- Конечно, милорд. Что вам угодно?
Хотелось верить, что ему угодно извиниться. Потому как в противном случае ничем хорошим и эта наша встреча не закончится: все-таки плохо у меня еще с самоконтролем.
Но оказалось, Оливеру угодно было передать мне запечатанный конверт.
- Пришло сегодня, когда почту уже развезли. Я подумал, что вам будет приятно получить его скорее, а не ждать до завтра.
- Так вы и переписку мою отслеживаете! - вскипела все-таки я. - Может, еще и читаете?
- Не читаю, - ничуть не оскорбился милорд Хладнокровие. - По моей просьбе полиция контролирует ваши контакты, не более. Содержанием писем, как и содержанием ваших разговоров с друзьями, никто не интересуется.
- Ой ли? - вырвалось у меня недоверчивое.
Но конверт взяла. Проверила целость печати и только затем прочла имя отправителя. Сердце снова взволнованно екнуло: письмо было от леди Оливии Аштон, матери Элизабет.
Стало не по себе. Не полиция и не Оливер - я сама влезла в чужую личную переписку. Но вместе с тем, что-то во мне требовало скорее разорвать конверт и пробежаться глазами по аккуратным строчкам, а затем щурилось счастливо, с нежностью повторяя теплые слова…
