Гай Орловский - Ричард Длинные Руки – штатгалтер
Альбрехт вдруг сказал:
– Ваше Величество, прошу вашего разрешения съездить с карательным отрядом в имение барона Лонгширда.
– А что там? – спросил я.
– По слухам, он приблизил к себе некоего нечестивого колдуна. Тот сперва подлечил его бесплодие, потом начал поставлять ему женщин, похищая из дальних сел… Все бы сходило с рук, но он, обнаглев, похитил пару девиц из благородных семей. А их родня, уже зная, откуда ветер дует, собрала дружины и сгоряча напала на имение Лонгширда.
– Погибли? – спросил я.
– Больше половины, – сообщил он буднично. – Остальные вернулись обгорелые и покалеченные, собирают народ заново. Обещают спалить все это разбойничье гнездо.
Я сказал нехотя:
– Хотя самосуд – самое верное и демократичное решение, однако почему-то власть, как принято считать, сама должна делать эту грязную работу. Потому пошли срочно туда гонца.
– Да, Ваше Величество.
– Пусть сообщит, – сказал я, – мы запрещаем нападать на имение барона Лонгширда. С ним разберемся сами по-королевски.
– Это… как?
– Без всяких адвокатов, – отрезал я. – Мое королевское решение превыше всего!
Норберт сказал опасливо:
– А стоит ли сейчас, когда Маркус вон в небе горит, как глаз самого дьявола?
– Надо, – ответил я со вздохом. – Иначе скажут, если власть бездействует, зачем им такое непотребство?
– Кто скажет?
– Все скажут, – заверил я.
Он хмыкнул.
– Это и сейчас говорят… Успокойтесь, Ваше Величество, это всегда говорят про любую власть. Вы же знаете, любой свинопас уверен, что лучше любого короля правил бы страной. Так что все своим чередом.
Я поднялся из кресла, оба тут же вскочили, серьезные и сосредоточенные.
– Ладно, – сказал я, – действуйте. Я изволю сосредоточиться на мысли. Потом сообщу свое милостивое решение. Не морщитесь, граф! У меня все решения милостивые, даже если как бы и не совсем, но нужно смотреть по-государственному, а не абы как.
Когда дверь захлопнулась за ними, я напомнил себе невеселую истину, что хотя Маркус вон все разрастается в небе, но каждый все равно занят своей повседневностью. Это называется жизненной колеей, из нее не так просто выскочить.
То ли дело я, даже и не запрыгнул в нее еще. Но тем более их дела касаются меня, как правителя. Потому должен заниматься их проблемами, улаживать, приводить к консенсусу, что-то или кого-то останавливать, а то и вовсе отменять… Не только что-то, но и кого-то. Возможно, пока ничего не придумал насчет.
Надо заняться бароном Лонгширдом, а в процессе может всплыть и решение насчет Алфофаниэша. Такое иногда бывает, когда в покое кровь застаивается где-то в нижнем головном мозге, а когда дерешься или срываешься с башен, то ее забрасывает участившимся сердцем и в верхний.
Сэр Жерар вошел без стука, мы же оба на работе, произнес бесстрастно, но я все равно уловил в его строгом голосе неодобрение, к королю не должны вот так шастать всякие незнатные:
– Ваше Величество, к вам просится алхимик.
Я ждал продолжения, но он молчал, только выражение неодобрения моими действиями стало отчетливее.
– Ладно, – сказал я миролюбиво, – наверняка по важному делу. И не простой алхимик, те боятся даже моей тени, верно?
Он поклонился и отступил. В кабинет вошел Земмельвейс, еще больше исхудавший, удлиненный, в шляпе с высоким верхом, в расшитом хвостатыми звездами плаще.
В руке длинный посох с янтарным набалдашником размером с кулак. Посох удлинился, явно Карл-Антон умеет его вытягивать, как делал мальчиком Иисус, помогая своему отцу столяру. Совсем недавно в руках мага это был простой жезл, хоть и волшебный, а камень уже не просто камень, а драгоценный в том правильном смысле, что аккумулирует магическую мощь, а не просто позволяет собой любоваться, дескать, смотрите и ахайте.
– А, – сказал я, – Карл-Антон… Ты же намеревался отлежаться в обозе среди одеял?
Он развел руками.
– Не удается, Ваше Величество.
– Что так?
– Я зачерпнул вашей темной силы, – напомнил он, – и теперь у меня в некотором роде странная связь с вами.
– Что, – спросил я, – мне тоже надо в обозе полежать?
Он ответил очень серьезно:
– Вам грозит огромная опасность, в то время как мною никто не интересуется. Даже обидно. Хотя я, напомню с гордостью, в Сакранте был главой магов, и на всем Севере не было равных мне по мощи. Я сумел подчинить себе вид очень сильной магии, овладев которой человек в самом деле приобретает большую силу. Остальные страшатся с нею экспериментировать, она с самого начала начинает уничтожать дух и тело, и чем человек сильнее, тем быстрее умрет в страшных мучениях от неведомой болезни.
– Представляю, – сказал я буднично, он взглянул в удивлении, уверен, что выдал некую тайну, но я всего лишь подумал о высоких дозах радиации, та быстро сжигает человека изнутри. – Обречены все, если не умеют защищаться, а кто умеет?
– Тогда вы понимаете, – пояснил он, – почему я так осторожничаю с новыми заклинаниями и находками.
– Зато с кольцом получилось бесподобно, – признал я.
– Повезло, – ответил он, – все совпало. И само кольцо, и то, что я сумел понять, как им пользоваться.
Я пробормотал:
– Найти бы такое кольцо, в котором остался бы прошлый хозяин… Гм, вообще-то те кольца все должны быть такими. Или же в конструкции заложена программа разрушения, если хозяин решит покончить самоубийством?..
– А зачем такое? – спросил он. – Я хоть и отвергнут церковью, но полностью согласен с нею, самоубийство – грех и, хуже того, преступление.
– Кто знает их мир, – ответил я. – Иногда убивают себя, чтобы сохранить свои тайны.
Он посмотрел на меня внимательно.
– Я о таком не подумал. Ваше Величество, вы знаете людей лучше, вот уж не поверил бы.
– Политик, – ответил я скромно, – и отец народа должен знать…
– …простой народ?
– Колдуны и мыслители, – пояснил я, – тоже народ. И тоже в чем-то простой, в чем-то сложный. Иногда убивают себя, чтобы сохранить тайны рода. Это тоже выше, чем такая мелочь, как жизнь.
Я все еще не предлагал ему сесть, а он не сказал, зачем притащился, словно у меня, кроме как поговорить на общие темы, и заняться нечем. Ощущение такое, что говорит чисто механически, постоянно к чему-то прислушиваясь, даже пару раз тревожно посмотрел в сторону окна, хотя через такое узкое протиснется разве что ворона.
– Или тайны рода? – повторил он. – Да, возможно…
– Видимо, – сказал я, – ты нашел кольцо, изготовленное для кого-то и еще чистое. Предполагаю, их изготавливали массово…
– Зачем?
Я пожал плечами.
– Если умели делать дешево и быстро, почему не обеспечить всех за недорого? В каждой лавке, к примеру, был ящик таких колец на продажу. Разной формы, емкости, веса, отделанности. Одни – просто кольца, это подешевле, а другие с драгоценными камешками – уже перстни…
Он посмотрел на меня с уважением.
– Ваше Величество, я вам уже говорил, но скажу еще раз и с великим удовольствием… я рад, что служу вам!
Я поднялся, потряс по очереди ногами, разминая мышцы, заодно передвинул меч в ножнах поближе к столу. Карл-Антон заметил, мне почудилось в его темных, как болотная вода, глазах одобрительное выражение.
Чувство тревоги зародилось из ничего, но я пренебрегать им не стал, ученый, лучше перебдить, недобдение чревато, простой зуботычиной не отделаешься, взялся за рукоять меча, делая вид, что хочу зачем-то осмотреть, это чтобы не выглядеть глупо, если ничего не случится.
Волна холода ударила с такой силой, что меня отшвырнуло к стене. Я ударился спиной и затылком о камни, меч инстинктивно выставил перед собой острием вперед.
Тяжелое грузное тело, появившись из ниоткуда, с силой ударилось об меня со стороны окна. Меч в моей руке резко подался назад, рукоять со звоном уперлась в стену. Туша незнакомца, захрипев, начала оседать на пол, опуская и мой меч, лезвие почти по рукоять всажено в мохнатую грудь.
Я уперся ногой, с трудом выдергивая клинок, успел увидеть второго напавшего: огромного демона с широким и загнутым на конце мечом в руке, но маг выкрикнул заклятие, противника отшвырнуло к стене, он взвыл, морда исказилась, я увидел, как его тело начало затягивать в камень.
Карл-Антон протянул перед собой обе руки, демон закричал в смертельной муке, отчаянно задергался. Маг захрипел, руки опустились. Демон начал было освобождаться, но заклятие еще действует, хоть и слабее, монстр погружался в каменную стену медленно, но утонул почти весь, только пальцы мохнатой лапы остались снаружи, да еще меч блестит на солнце, словно примагниченный…
Присмотревшись, я увидел, что и он прихвачен камнем, дикое зрелище, когда, как в мягкую глину, вошли где рукоять, где край лезвия, но сейчас это гранит, серый гранит, которому сотни миллионов лет, если не миллиарды, хотя я не вижу разницы между миллионом и миллиардом.
Я посмотрел на сраженного мною демона, этот распростерся передо мной на полу в луже черной крови, быстро оседает, будто куча грязного снега на жаркой плите.
