Анна Гринь - Забудь мое имя!
Пойди к нему. Если он тебя выгонит и скажет, что ты ему не нужна, то возвращайся. Тогда хотя бы будешь знать все точно. И не реви! Пей чай!
Я улыбнулась сквозь слезы. Ира всегда умела устраивать бурю в стакане так, чтобы ее слова казались правильными и умными. Вот и сейчас, слушая ее выкрики, мое сердце требовало последовать совету.
– Но ведь… Ирусь, ты же его видела. Он такой. Такой… Красивый!
– Не хочу тебя обижать, мартыха, но красота мужчины в наше время совершенно неликвидный товар, – фыркнула девушка. – Красивые хороши только на журнальных обложках. В жизни же в представителях мужского пола должно быть что-то еще.
– Но понимаешь, я рядом с ним как…
– Молчать! Хватит мне тут рассказывать про то, какая ты серая и бледная. Не бывает некрасивых! Бывают неуверенные и ленивые. Неуверенность свою засунь в… унитаз и смой трижды! Ты красивая! Ты себя хоть раз со стороны видела? У тебя искорки в глазах, когда ты улыбаешься. И личико светится, если радуешься. И… И пусть тебе этот твой Бес с его гордостью расскажет, какая ты на самом деле. Мне ты все равно не поверишь!
– Но, Ирусь… – промямлила я.
– Так, сейчас ты идешь в душ и приводишь себя в нормальный вид. Забудь о собственной логике. Сейчас она тебе не нужна!
Повинуясь приказу, я потащилась в ванную, где долго сидела на стиральной машине, пытаясь унять дрожь, проникающую из перепуганного сердца в голову. Ире легко говорить, а мне тяжело принять ее слова, хотя во многом подруга права.
Возникшая на пороге подружка вручила мне пахнущее цветами и свежестью полотенце, и молча удалилась под грохот захлопнувшейся двери. Это немного меня взбодрило, так что под горячие хлесткие струи я влезла со смиренной безысходностью. Намыливая спутавшиеся, провонявшие кислым табачным дымом волосы, я опять расплакалась, смешивая слезы с густой пеной. Себя было жалко так, что хотелось опуститься на эмалированный чугун и порыдать, но вместо этого что-то внутри меня напряглось, выдавив через стиснутые зубы ожесточенный звериный вой:
– Лена, ты должна! Боясь сделать всего один шаг вперед, отступать можно сколько угодно. Ты трусиха. Ты боишься. Но… Лена. Соберись! Наделать глупостей ты уже успела, так неужели еще одна что-то решит? Может быть, потом тебе будет куда больнее, чем сейчас, но хотя бы будешь знать, что попыталась быть сильной.
Дальше я все делала молча, стараясь не смотреть в глаза злой и сонной Ире. Подруга выдала мне белье из собственных запасов, узкие черные джинсы, оказавшиеся мне впору, и белую майку. Волосы я связала в жгут – сушить их феном было лень.
Я странно выглядела. Обычно такими бывают героини в фильмах про шпионов. Майка непривычно подчеркивала непонятно откуда взявшуюся грудь, с которой я не чаяла встретиться в этой жизни.
– А ничего так! – отвлекаясь от мрачных мыслей, я крутилась перед зеркалом, рассматривая себя со всех сторон.
– Ты немного изменилась, – заметила Ира, покусывая губы. – Джинсы мои, но влезть мне в них в ближайшее время не грозит. Да и… может, скоро мне понадобятся брючки побольше.
Непонимающе глянув на подругу, я негромко спросила:
– Ира, не пугай. Ты что… беременна?
Девушка медленно и обреченно кивнула:
– Сама не знаю, как так вышло, но… да. Я беременна.
– Ирусь! Слушай, это… здорово. Здорово, да? Ты сама что? Рада?
– Я? – Ира на миг прикрыла глаза и осторожно прикоснулась к пока совершенно плоскому животу. – Да. Я очень рада!
И подруга искренне улыбнулась, а потом и вовсе рассмеялась.
– А Игорь знает?
Ира быстро кивнула:
– Я ему вчера сказала. Очень боялась… Ну и решила… По телефону сообщила.
– Ты? Боялась? – не поверила я. – Мне всегда казалось, что ты само бесстрашие.
– Ну, со мной такое впервые. – Подружка покраснела. – Я в первый раз оказалась в подобной ситуации.
– И что Игорь?
– Он приехал. И привез… – Она не договорила, схватила меня за руку и потащила за собой в спальню. Оказавшись в комнате подруги, я медленно выпала в осадок бесконечной зависти. Все свободное пространство, даже подоконник и компьютерный стол, было уставлено ведрами, банками и вазами, полными длинноногих, нежных, белых полураспустившихся роз.
– Он с ума сошел, все время меня на руки норовил взять, – хихикнула Ира. – И замуж позвал. Мама вернется, буду представлять.
– Я за тебя рада, очень! – искренне призналась я.
– Все так быстро… – хмыкнула подруга. – И неожиданно.
Искренне улыбаясь немного перепуганной и счастливой Ире, я крепко ее обняла, вдруг поняв, что мои проблемы лишь придуманы мною.
– Поздравляю, любимая! Уверена, это только начало чего-то нового в твоей жизни.
– Я надеюсь, – тихо пробормотала Ира. – Ты знаешь, мне с Игорем так… хорошо. Он милый, спокойный, умный. И…
– Свой, – подсказала я.
Ира радостно рассмеялась, быстро закивав.
– Это здорово, что вы встретились! – восторженно сказала я. – Пойду, наверное…
– Иди, – согласилась подруга.
Делая над собой усилие и подавляя страх, я нырнула в темноту, выискивая в тонких чернильных коридорах еле ощутимый ветер. В это движение вплеталась ниточка сине-фиолетового, то светлеющего, то темнеющего. Мне не составило труда взять эту нить в руки, скользя по ней туда, где затаился источник моих переживаний.
Тьма привела меня в комнату, которую я видела всего один раз. На Празднике Зимней Ночи.
«Забавно», – подумалось мне. Двигаться не хотелось, но я осторожно ступила вперед, всматриваясь в темноту, стараясь не думать о том, что могу увидеть. Страх горячей волной подступил к горлу, перепуганное сердце выбивало бешеный ритм.
Я боялась. Будет обидно и бесконечно больно, если меня здесь никто не ждет. Или, того хуже, я окажусь лишней…
Прислушиваясь и не слыша ничего, я сделала еще несколько шагов, подойдя почти вплотную к широкой кровати. Черные простыни скрадывали детали, но тусклый свет позволял мне хорошо видеть беспокойно спящего демона. Одного.
Беззвучный вздох облегчения вырвался из горла вместе с тихим смехом. Вдруг стало так легко и просто. А еще появилось что-то, очень похожее на смелость. Сбросив туфли, я скользнула вперед, склоняясь над спящим по-звериному, на животе, подтянувшим ногу Бесом. Руки сами собой прошлись вдоль позвоночника, нащупывая сильные мышцы под горячей кожей. Вечно ледяные пальцы вмиг согрелись.
Наклонившись еще ниже и осторожно пробуя на вкус кожу на шее, я не удержалась и, сильно фальшивя, тихо запела, подражая мотиву одной старой испанской песни:
– Беса мы-ы, Беса мы му-учим!
Демон зашевелился, что-то сонно пробормотав, а потом стянул меня с себя, ловко пристроил под бок и обнял.
– Скажи, что ты мне не снишься.
– Нет, – еле слышно выдохнула я, боясь говорить что-то еще.
– Ты пришла насовсем? – Этот вопрос заставил меня счастливо и испуганно вздрогнуть.
– А ты этого хочешь? – Я не думала отвечать вопросом на вопрос, но страхи сами собой выбрались наружу. Зажмурившись, я уткнулась носом в подушку, представляя, как сейчас демон скажет такое, что навсегда разрушит или создаст мою дальнейшую жизнь. Существовать в любом случае получится, а вот жить…
– Хочешь, я тебе кое-что расскажу? – тихо спросил Бес, поверх майки поглаживая мой живот теплой рукой. Мне хотелось сонно потянуться, но сковывающее тело напряжение позволило лишь неопределенно кивнуть.
В голове табуном грохотали мысли, принося десятки версий того, что демон может мне сказать.
– Иногда хочется принять какое-то решение, а иногда… просто дать возможность судьбе самой решить за тебя. Судьба удивительная особа. Иногда она жестока, иногда добра. Но бывает и так, что она слышит слова, произнесенные шепотом. – Мягкий бархат голоса завораживал, дыхание согревало затылок, посылая миллиарды электрических искр по всему телу. – И исполняет одно маленькое желание быстрее, чем часто повторяемые просьбы.
– Ты о чем?
– Помнишь, ты говорила, что все произошедшее стало следствием того… своеобразного гадания? – усмехнулся Бес и потерся носом о мои чуть влажные волосы.
Я покраснела, радуясь, что темнота скрывает мое смущение. До сих пор мне было ужасно стыдно за ту ночь, воспринятую как удивительный и прекрасный сон. Сон, который навсегда впечатался в мою память. Сон, изменивший мою жизнь. И сон, приведший меня в это мгновение, которое хотелось сейчас назвать самым важным.
– Той ночью я тоже кое-что загадал. Для ситров Зимняя Ночь всегда была особенной. Во многом самой трагичной, но в то же время и самой радостной. Это время загадок. И демоны любят загадывать желания.
