Николай Метельский - Меняя маски
Откинувшись на сиденье машины, я смог, наконец, полностью расслабиться. А ведь мне в будущем, надеюсь, не раз придется посещать подобные мероприятия. Неудивительно, что Кента, насколько я могу судить, косит от них, как может. К черту. Могу я хоть по пути домой об этом не думать? Кстати.
— Передашь деду, что мне дали пропуск в квартал Охаяси, — сказал я сидящей рядом девушке.
— Как скажешь, мужчина, — с пинтой яда в голосе ответила мне Шина.
М-да. Расслабился, называется. Прикрыв глаза и изображая уставшего человека, я начал разборку:
— Тебе что-то не нравится?
— О не-э-эт. Конечно же нет. Мне все нравится. Все просто прекрасно.
— А вот мне твой тон не нравится.
— Это сугубо твои личные проблемы.
— А то, что мне пришлось недавно приструнить тебя, — это тоже только мои проблемы?
— Ну да, — произнесла Шина чуть удивленно. И явно наигранно. — Это ведь не мне завтра соседка будет ломать руки и ноги!
Открыв глаза, я спокойно повернул голову к Шине. Она была зла. Я бы даже сказал, в ярости. Медленно протянув руку к моей шее, начала так же медленно душить. Отвечать в таком положении явно не стоит, если я не хочу выглядеть жалко. Так что, подняв свою руку, я положил ее на кисть девушки.
— Ай-ай-ай.
Не так уж это и больно, вывернутая рука. Могла бы и «доспех» врубить, если уж на то пошло.
— Если ты снова сделаешь нечто подобное, — сказал я, отпустив ее руку, — мы с тобой поссоримся, — и, добавив «яки», дополнил: — В последний раз предупреждаю.
Отодвинувшись от меня подальше, утратившая весь задор девушка потирала руку, поглядывая на меня с подозрением. Как будто и не Учитель.
— Ты меня обидел, — выдала она наконец.
— Твоя задница явно давно розг не чуяла, — сказал я, вздохнув.
— Да что ты знаешь про розги?!
У меня от этого крика души даже бровь сама собой приподнялась.
— Похоже, меньше, чем ты.
Глядя на смущенную и покрасневшую девушку, чувствовал, как моя злость уходит.
— Все из-за тебя, — пробубнила Шина. — Если бы ты тогда… все из-за тебя, короче.
— Конечно-конечно, — пробормотал я. — Во всех твоих бедах виноват я, так?
— Да!
— А ты, значит, святая, ни в чем не виноватая девица? — Молчит. — Ведь так?
— Ну было пару раз, срывалась. А ты сразу к деду жаловаться.
— Ничего себе, пару раз. И знаешь, я твоему деду, как, собственно, и отцу, ни разу не жаловался. — Я прямо сейчас всего и не упомню, но вроде не было такого. Кагами ее подставляла, разве что. — Так что твои обвинения — это всего лишь бред обиженного ребенка.
— И маме не жаловался?!
— Не было такого.
— Врешь, — сказала Шина. Но уже не так уверенно.
— Поверь, красавица. Даже если бы я захотел пожаловаться на тебя, это не имело бы никакого смысла. Твои косяки и так видят все вокруг, — сказал я ворчливо. Проникновенный голос с Шиной не проканает, уж я-то знаю. — И именно это меня в тебе бесит, — добавил я в голос злость. — Если тебе срывает башню при посторонних и ты начинаешь терять берега, то хотя бы молчи.
— Да когда такое было?! Это ты вон сегодня при посторонних…
— Шина-тян, малышка… такое происходит постоянно. Я же тебя просто заткнул. Когда ты начала, между прочим, нести лишнее. При посторонних.
Если она сейчас скажет, что ничего такого не говорила, я закончу этот разговор и постараюсь держаться от нее подальше.
— Можно же было как-то иначе… — Даже отвечать не буду. — И что значит «косяки»? Назови хотя бы один… нет, два.
— Шина… я уже не верю, что если ты услышишь это от меня, то исправишься. Подойди к деду или к матери. Хотя… судя по твоему восклицанию о розгах, родные тебе тоже не указ. Но одно я тебе скажу точно: еще раз поставишь меня в неудобное положение — и лучше ко мне не подходи. Я сделаю все от меня зависящее, чтобы держаться от тебя подальше.
— Я подойду к деду, — сердито ответили мне, — и… и к матери. Но если твои слова пусты… то я точно тебе что-нибудь сломаю. А потом можешь от меня бегать.
— С чего ты взяла, что я буду от тебя бегать? — Так, стоп. «Яки» назад. — Мы с тобой всю жизнь знакомы, малышка. Уж я-то найду на тебя управу. И вылезай уже из своего угла. Не буду я тебя есть.
Я вспомнил, как после одного дела сильно простыл. Два дня с кровати встать не мог. В двенадцать лет ведьмаком я был еще весьма условно. А Шина тогда все два дня просидела в моей комнате, ухаживая за мной. Даже Кагами не смогла ее прогнать. Будет обидно, если мы все же поссоримся. Может, и правда нажаловаться? Ну или поговорить в открытую с ее матерью? Раньше, до Дакисюро, она не была такой отмороженной, а тут всего месяц — и я уже начал из-за нее срываться. Пожалуй, так и сделаю. Попозже. Пусть сначала сама попробует исправиться. Но поговорю обязательно, может же все быть и не так, как я это вижу. Возможно, это я идиот.
Сдав Шину с рук на руки родителям, пошел домой. Закрыл за собой дверь, постоял пару мгновений, облокотившись на нее. Кинув ключи на столик в гостиной, упал на диван. Вот теперь можно тяжко вздохнуть. Напряжный все-таки денек выдался. А сколько всего предстоит в будущем? Еще и эти Охаяси со своим пропуском…. Так, стоп, взбодрись, Макс. Впереди у меня жизнь, и что-то подсказывает, что будет она не из простых, а я уже сейчас нюни распустил. Так что соберись, Кощей Бессмертный, твой мир тебя не сломал, а значит, и этот ничего не сделает. Жаль, что здесь нет Маклауда со Стилягой, но не беда. Ты прогнешь этот мирок Макс, а если нет, то сдохнешь. А значит, этот мир обречен, ведь где твоя смерть Кощей, не знаешь и ты сам.
Эпилог
— Ма-а-акс…
Макс? Это кто же меня может звать так в этом мире? Да открывай же ты, черт тебя дери, глаза. Что за дурацкое состояние, когда ты вроде бы уже проснулся, но наполовину еще где-то там. Состояние жуткого хотения спать. Мне надо, наконец, открыть глаза и встать. Если меня как-то вычислили, спалили… меня ведь никто не знает в этом мире. Никто. Не могут знать. Не имя.
— Ма-а-акс…
Встать, встать и драться. Рвать всех руками и зубами, ломать хребты и взрывать технику. Черта с два меня кто живым возьмет. Никогда. Подожди-ка, но мое имя и вправду знать никто не может. Вообще никак. Не в этом… не в том мире. Может… ну точно. Я просто был ранен, мало ли, ну, подставился, бывает. В спину как-то ударили, а я теперь в себя прихожу. В больнице… Хотя нет, пол каменный, полированный. Мрамор, что ли?
— Коще-э-эй…
Кое-как перевернулся на живот и отжался от земли. Открыл глаза… и ничего не увидел. Темень. Что-то такое мелькает на периферии, доказывающее, что я не ослеп, но место здесь темное, факт. Встав на колени и распрямившись, оглянулся. Такое впечатление, что я в какой-то пещере — пространство чувствуется, но ничего не видно. Одна темень.
— Макс! — Из темноты, будто бы из ничего, рядом со мной выскочил Стиляга. Все-таки это был только сон. — Макс!!! Я все-таки нашел тебя, гада бессмертного. Ты реально Кощей! Неубиваемый!
— Подожди… Да погодь же ты! Стиляга, где мы, черт подери? Какая ситуация? Давай по факту и коротко.
— Да, ты прав, времени у нас не очень. Тогда слушай и не перебивай, если время останется, задашь вопросы. — Присев рядом со мной по-турецки, он продолжил: — В общем, так. У нас ты умер. — Нет. — Просто шел по улице и вдруг упал замертво. — Господи, нет. — Никто так и не понял, что произошло. Амеры визг до небес подняли от счастья, они думают, что ты просто перегорел. Но у нас-то знают, что это просто чушь, а вот в чем настоящая причина… Стоп, это не важно, что уж теперь… О девчонках твоих мы позаботимся, тут не волнуйся. Маклауд вообще… ты только не психуй, главное. Он, короче, Светке предложение сделал, а та согласилась. Засранец, сначала крестным Лельке, а теперь и вообще отчимом станет. Вот ведь непруха.
Мне было… паршиво мне было. Но это лучший выход. Светик не должна быть одна. И Маклауд, старый добрый Маклауд — идеальная кандидатура. Мы с ним через такое вместе прошли, столько всего пережили и видели… Стиляга — он же Серега Волков, мужем для Светланы будет так себе. Вот отцом для Ольги — это да, но он и так ее не оставит. Они в свое время с Андреем Маклаудом Вятовым целую баталию устроили, споря, кто будет крестным, а в итоге все решил банальный жребий.
— Ольга окончила школу и пошла на юридический, будет твоей фирмой, ой, извини-извини, корпорацией рулить. Идет по твоим стопам, уже сейчас пять языков знает. Бранд, псина твоя лохматая, жив до сих пор. Чуть не загнулся после твоей смерти, неделю ни черта не ел, но мы с Маклаудом и Олькой таки переубедили его, что помирать не стоит. Теперь за дочуркой твоей, как за тобой, бегает. Вот же разумная животина… Кхм, это я так.
Бранд. Животное ты мое лабрадористое… Черт, черт, черт!
— Эта пигалица, кстати, парня себе нашла. Ниче так вроде. Но если что, ты меня знаешь, собственными кишками удавлю засранца.
