Андрей Гончаров - Два выстрела во втором антракте
— Да, теперь согласен, — отвечал Дружинин.
Этот разговор происходил утром 4 сентября на постоялом дворе «Винница», который располагался неподалеку от Владимирской горки. За это расположение поблизости от центра участники операции и выбрали скромный постоялый двор. А еще — за дешевизну. Для участников операции это был фактор немаловажный: в карманах у них было пусто. Что нашли в одежде артистов в гримерной, только то и имели.
— Итак, мы вынуждены заключить, что наскоком нам задачу решить не удалось, — вновь заговорил Углов. — Помнишь, как ты, Игорь, рассуждал: дескать, сможем все сделать оперативно, не запасаясь средствами, не заморачиваясь насчет документов? Быстренько все выяснить — и назад. Тем более что точной даты отбытия у нас теперь нет. Однако не получилось. Придется засесть здесь надолго — может, на месяц, а может, и на полгода.
— А может, лет на сто, — издевательски поддержал его Дружинин. — Пока время своим ходом до нашей эпохи не дойдет…
Здесь необходимо сделать некоторые пояснения. Когда следователи отправлялись в предыдущую экспедицию, в середину XIX века, они имели точную дату возврата. В назначенный день и час они должны были собраться в той же комнате Зимнего дворца в Петербурге, куда их перебросили из XXI века. И там луч временного генератора должен был их отыскать и вернуть назад. Точная привязка ко времени возврата задавала операции жесткие рамки.
Однако наука не стоит на месте, и ученые, работавшие над проектом «Хронос», смогли усовершенствовать свое изобретение. А именно, они таким образом наладили генератор, что теперь он мог вернуть членов группы назад в XXI век в любую минуту. Для этого членам группы надо было собраться в той точке, где они впервые совершили временной переход (в данном случае — в гримерной Киевского оперного театра), и простоять там неподвижно две минуты. За это время луч генератора успел бы считать их генетические коды и вернуть их назад. Осталось только одно ограничение — возвращение надо было произвести в течение полугода со дня заброски.
— Ладно, хватит шутки шутить, — нахмурился Углов. — Пора делом заняться.
Он достал листок бумаги, карандаш и начал составлять список того, что было необходимо группе.
— Начнем с матобеспечения. У нас пока нет ничего — ни одежды, ни документов, ни денег, чтобы купить то и другое. Какие будут предложения? Может, ты, Игорь, опять инженерными расчетами займешься, как в прошлый раз? Тогда у тебя неплохо получилось…
— Я, конечно, попробую, — отвечал Дружинин. — Только учтите: сейчас не 1855 год, а 1911-й. За шестьдесят лет Россия сильно изменилась. В стране достаточно грамотных инженеров, и денежные люди уже не бегают за ними по улице, предлагая тысячи рублей за пустячный расчет.
— Значит, на твою помощь рассчитывать не приходится? — спросил расстроенный Углов.
— Почему не приходится? Можете рассчитывать, — разрешил капитан. — Дело в том, что я еще дома, в нашу эпоху, предвидел это затруднение. И придумал, как его обойти. Инженеров в России, конечно, много, но ведь не все знакомы с изобретениями, которые будут сделаны лет через пять или десять. Например, с принципом изоляции телефонного кабеля. Или с новым способом преобразования звука в телефонной трубке…
— Стой, так нельзя! — запротестовал Углов. — Ты что, хочешь сам сделать эти изобретения? Но это означает вмешательство в исторический процесс! Нам это категорически запрещено!
— Да не буду я ни в какой процесс вмешиваться! — возразил Дружинин. — Ведь я эти свои рацпредложения патентовать не буду. Продам их какому-нибудь здешнему телефонному магнату — и пусть пользуется. А он сам тоже их запатентовать не сможет, потому что ни чертежей, ни расчетов я ему не оставлю — только готовое изделие. А пока он будет пытаться что-то сделать, Белл совершит очередное изобретение — и история пойдет своим путем. И так можно сделать в нескольких областях. Так что деньги я добуду. Может, не так быстро, как в прошлый раз, но найду. А еще на бирже можно играть — теперь есть такая возможность. Например, скупить акции южноафриканских алмазных копей — они пока что дешево продаются…
— И сколько тебе на все эти операции потребуется времени?
— Думаю… думаю, неделя или две, — помедлив, ответил Дружинин. — За это время я смогу получить тысячи три-четыре.
— Неделя… — медленно произнес Углов. Помолчал, что-то прикидывая, потом сказал: — Хорошо. Будем считать, что с этого момента поиск денег становится твоим основным заданием. В таком случае к максималистам действительно отправится Ваня. А я буду искать Троцкого. Меня очень заинтересовала эта деталь в твоем отчете. Если эсерка, с которой ты говорил, не выдумывает и Троцкий действительно находится здесь, в Киеве, это может означать… Многое может означать!
— Вы что же, считаете, что Столыпина могли убить большевики? — спросил Ваня. Оперативники еще до отправления на задание условились, что для простоты обращения все они будут между собой на «ты». Однако Ваня все еще робел перед руководителем группы и то и дело сбивался на почтительное «вы».
— Но это ни на что не похоже! — продолжил Полушкин. — Ведь большевики не занимались индивидуальным террором. Тем более Троцкий. Он же мыслитель, стратег!
— Вот именно, стратег, — кивнул Углов. — И как стратег, он мог просчитать, что Столыпин, если будет действовать и дальше, приведет Россию к процветанию и тем самым сделает пролетарскую революцию вовсе невозможной. И принял решение его устранить. Это, конечно, только гипотеза, но проверить ее надо. Но этим наша работа не ограничится. Придется нам, как видно, поработать не только в Киеве, но и в столице империи Петербурге, и в Москве, и за границей.
— И в каком направлении ты собираешься там работать? — спросил Дружинин.
— Направление подсказал твой анархист, от которого ты улепетывал по крышам. Как, ты говоришь, он сказал? «Столыпина убили свои»? Вот это направление мы и будем проверять, когда покончим с «революционной» версией.
— Но тогда надо проникать в круги охранки, — заметил Дружинин. — Вряд ли это удастся так легко, как в прошлый раз. Таких простаков, как тогдашний граф Орлов, теперь нет…
— Да, теперь жандармы стали недоверчивые, — согласился Углов. — Нам будут нужны документы, причем сделанные качественно. И легенда тоже качественная понадобится. Значит… значит, поход Вани к максималистам приобретает другое значение.
Руководитель группы повернулся к их новому товарищу и принялся объяснять:
— Лучше всего в охранку проникнуть через революционные круги. Как я понял объяснения Ноймана, в эту эпоху все революционные партии были нашпигованы агентами правительства. Вот нам и надо стать такими агентами. И уже в таком качестве потом работать в самой охранке, там искать организаторов покушения на премьера. Значит, ты сейчас идешь к киевским эсерам-максималистам не на один час — выяснить и убежать, как Игорь ходил. Ты идешь надолго, с целью внедриться в организацию.
— Я понял! — воскликнул Ваня. — Стать для них своим человеком… Получить какое-нибудь задание… Потом меня начнут вербовать… Да, понимаю. Вот это настоящая работа!
— Я тоже по своим каналам могу попробовать проникнуть в охранку, — сказал Дружинин, усмехаясь.
— По каким это «своим»? — недоверчиво спросил Углов.
— По телефонным, — объяснил капитан. — Я же собираюсь стать здесь крупным специалистом в области телефонизации. Как я понял из объяснений наших консультантов, охранка в это время уже научилась прослушивать телефонные разговоры своих врагов. Я могу им в этом помочь, улучшить качество прослушки. И я могу пойти еще дальше — научить их подслушивать революционеров, даже если они не разговаривают по телефону…
— Ты что же, жучки им хочешь предложить? — удивленно воскликнул Углов.
— Ну, не совсем жучки. Для этого сейчас и технических возможностей нет, — отвечал Дружинин. — Просто немного другое устройство микрофона в телефонной трубке. То есть можно будет подслушивать разговоры только в тех комнатах, где установлены телефонные аппараты. Так что переворота в технике я не сделаю, не бойся. Но зато какой авторитет я приобрету в кругах охранки! Какие возможности перед нами откроются!
— Что ж, это интересно… — задумчиво произнес руководитель группы. — Если хочешь, можешь попробовать… А мы с Ваней займемся нашим революционным делом…
Глава 6
Ветеринарный врач Петр Пузанов забинтовал болонке сломанную лапу, после чего отстегнул ремни, державшие собачью голову, и предусмотрительно шагнул в сторону: животное могло «в знак благодарности» сильно тяпнуть своего врачевателя. Собачка кинулась на руки хозяйке, а ветеринарный врач произнес:
— Бинты пусть неделю остаются, потом можете сами разрезать и снять. Если сами не хотите, приходите опять ко мне. С вас три рубля.
