Сергей Шкенёв - Николай Негодник
– Да он не лично про нас, а про всю нацию в целом.
– И это неправда. Вот ты, Билли, читал последний доклад Агентства Национальной Безопасности?
– Нет, сэр. Но мне его прочитали вслух. Да, я помню, что избыточный вес всего лишь у девяносто пяти процентов населения. Но что радует, среди людей – на уровне восьмидесяти.
– Что-то я не пойму…
– Имеется в виду, сэр, что среди чернокожих толстяков больше.
Брюс Моисман поморщился от грубой откровенности подчиненного. Долгие годы политической карьеры приучили его к осторожности в выражениях. Госсекретарь заметил недовольную гримасу и поправился:
– Извините, совсем забыл о толерантности. Конечно же, афрониггеры. И кстати… или не кстати… русский премьер обещал, что следующим президентом станет именно черный, ой.
– У нас или у них?
– У них-то афрониггеры откуда? Конечно, у нас.
– Какой негодяй.
– Кто?
– Тот, кто станет президентом.
– А он станет?
– Конечно, нет, у нас ведь демократия, а не интернационализм. И вообще, Билли, это очередная неудачная шутка мистера Volodiya. Помнишь прошлую? Как мы долго боялись заходить в сортир…
– О, да! И ходили прямо… Ой, извините, это русские виноваты.
– Северные варвары, – согласился Брюс Моисман. – Интересно, а почему их так называют, ведь на севере у нас Канада?
– Может быть, они ее уже оккупировали? – предположил госсекретарь.
Президент так разволновался от подобной несправедливости, что его неудержимо потянуло выпить. Он нетвердой походкой, осторожно перешагивая через солнечного зайчика, пробравшегося из-за металлокерамзитовой шторы, проследовал к своему столу и вытащил из ящика бутылку водки и два захватанных граненых стакана. Следом появился кусок лежалого, уже тронутого желтизной сала.
– Пить водку и закусывать ее салом меня научил сам покойный Джеймс Бонд, – похвалился Брюс Моисман, разливая. – Трогательный английский обычай, называется «файф-о-клок».
– Душевный народ эти англичане, – восхитился Уильям С. Ракс. – И традиции у них замечательные. Споем про старую добрую Англию или еще по одной?
– Конечно, повторим, дорогой мой, – согласился президент и достал еще бутылку. Потом подумал и присоединил к ней две банки пива. – Как говорят наши друзья и союзники с Туманного Альбиноса – водка без эля, что гинею отпустить до ветра!
– Туманного Альбиона, сэр, – машинально поправил госсекретарь.
– Я так и говорю. А ты, Билли, чем умничать, лучше бы рассказал, как мы избавились от этого русского негодяя. И не режь сало такими крупными кусками! Его в отличие от кокаина на любом перекрестке не купишь – продукт дорогой и редкий. Нет, лучше сам порежу, а то на второй срок не останется.
Мистер Уильям С. Ракс поперхнулся и долго кашлял, прежде чем начал доклад.
– Я подключил к этому делу министра обороны, сэр.
– Нашего?
– Разумеется. Английский был в отпуске по уходу за его заболевшей киской.
– О, эти англичане всегда так сентиментальны.
– Нет, сэр. У них министром обороны женщина. И у госпожи Виктории Брахман никогда не было домашних животных, за исключением мужа-футболиста.
– Вот как? А она из лейбористов или консерваторов?
– Не знаю, сэр. Должность была куплена два месяца назад на аукционе «Кристи» за тридцать три миллиона фунтов стерлингов.
Брюс Моисман в этот момент закусывал и потому пробурчал с набитым ртом:
– А почему не обратились к директору ЦРУ?
– Да ведь он же негр?
– Не может быть! – От неожиданности президент забыл даже про толерантность. – И что за мудак назначил негра на такой ответственный пост?
– Но, сэр, это вы его и назначили…
– Наверное, я был сильно не в себе? – Брюс Моисман смутился, разволновался и для успокоения поглаживал карту Западного полушария, расстеленную на столе, где-то в районе Гондураса.
– Вы были абсолютно трезвым, сэр, – осмелился возразить С. Ракс.
– Не помню…
– На следующий день после инаугурации. Вы еще сказали, что будет прикольно иметь афрониггера на посту директора ЦРУ.
– Я так сказал? – оживился президент. – Спасибо за напоминание, Билли. Будь добр, позвони ему и пригласи на вечернее совещание при свечах. И озаботься, чтобы устрицы в этот раз были свежие. Что за тухлятину мы ели на прошлый уик-энд? Опять какой-нибудь раритет с аукциона?
Госсекретарь обиделся и возмущенно засопел. Конечно, мужланские замашки шефа его очень возбуждали, но и доставляли немало хлопот по приданию им достойной гламурности. И вот новый несправедливый упрек. А ведь сколько стоило трудов и нервов, чтобы достать те самые устрицы, что остались от праздничного обеда на «Миссури». Того самого обеда…
– Ты что, ревнуешь, Билли? – забеспокоился Брюс Моисман. – Не волнуйся, завтра же утром он не будет директором, обещаю.
– Его нельзя увольнять, сэр.
– Это почему?
– А кто будет тренировать бейсбольную команду Белого дома? И традиция требует…
– Традиция? – радостно перебил президент. – Так давай же выпьем за традиции. Как замечательно, что они у нас есть.
– Да, сэр, у Соединенных Штатов древняя история.
– Ты мне будешь говорить! В колледже я получал за этот предмет высший балл во всем выпуске. И всего лишь за двадцатку в неделю. Так что выпьем за историю нашей великой страны, которая насчитывает уже больше двухсот лет. Кстати, почему насчитывает?
– В каком смысле?
– В прямом. Ведь считать должна арифметика.
– Ничего не могу сказать, сэр. Я всю сознательную жизнь изучал право, – скромно ответил госсекретарь.
– Ха, Билли, у тебя половинчатое образование. Ты изучал право, а как же лево?
– А мне не нужно налево, сэр. Я люблю вас.
Душевный порыв был прерван появлением секретаря. Простого, не государственного. Он вынес пустую посуду, в соответствии с обычаями «файф-о-клока» стоявшую под столом, и сменил на столе карту Западного полушария на Восточное – президент любил класть сало в район Персидского залива. Правда, ненадолго, а то через некоторое время закуска начинала медленный дрейф в сторону украинской границы, где и пропадала бесследно, даже не оставляя жирных пятен.
Простой секретарь закончил свои дела и молча вышел, а государственный продолжил было свои признания. Но Брюс Моисман не зря хвастался хорошей памятью:
– Но чем все же закончилась история с этим русским?
– Я думаю, что об этом лучше расскажет сам Пол Глобсон. Он уже часа четыре отирается в вашей приемной.
– Ну зачем же так долго?
– А пусть проникнется важностью момента. И, тем более, он ожидает приема не у кого-нибудь, а у одного из высших Посвященных нашего… Нашего, короче.
– У кого короче, Билли?
– А у всех, сэр. Хотите посмотреть? – Мистер Уильям С. Ракс достал из кармана листок бумаги. – Вот рейтинг журнала «Форбс» за первое полугодие.
Президент взял список и внимательно вчитался, беззвучно шевеля губами и покачивая головой. А потом перевел взгляд вниз, скривился и со злостью произнес:
– Вот задница, и здесь русские нам подгадили. Ладно, зови своего Глобсона.
Буквально через несколько секунд в кабинете возник главный астролог, вооруженный громадным портфелем из крокодиловой кожи, производимой китайцами из опилок по советской еще технологии. На стол поочередно были выложены несколько толстых пачек бумаги, два свитка, череп летучей мыши в масштабе три к одному, сушеная кроличья лапка, пузырек с бобровой струей, черная свеча медицинского происхождения и гусиное перо в бронзовой чернильнице.
Брюс Моисман поморщился:
– Избавьте нас от этого, Пол. Неужели нельзя было принести все материалы на флешке?
Глобсон даже вздрогнул от произнесенного вслух святотатства.
– Ни в коем случае, сэр. Моя наука настолько древняя, что не терпит механизации, не говоря уж о компьютеризации. Все расчеты выполняются вручную только на пергаменте или бумаге.
Такой довод убедил президента:
– О, да! Я вас прекрасно понимаю. Это как «Порш» ручной сборки – очень надежно и очень дорого. Ну, так объясните нам хотя бы на пальцах, какую угрозу представлял для нас этот Шмелёв и как вы справились с проблемой?
Астролог приготовился к докладу, приняв позу римского оратора на Форуме, подсмотренную в одном из исторических фильмов с Кирком Дугласом, и открыл рот. Но вместо слов оттуда вылетело облачко дыма, лицо Пола Глобсона вдруг стало стремительно усыхать, покрываясь глубокими трещинами, все тело вспыхнуло фиолетовым огнем, и он упал, на глазах превращаясь в кучку пепла, прикрытую мерзко воняющими тлеющими тряпками. Тегеранский ковер ручной работы был безвозвратно испорчен.
– Он это специально сделал, сэр? – спросил госсекретарь, гнусавя из-за прижатого к носу кружевного платочка.
– Тихо, Билли, – прошептал президент. – Он грядет…
– Куда?
– Не куда, а кто. Великий Магистр грядет, я чувствую его приближение прямо сейчас, – пояснил Брюс Моисман. – Прямо сейчас…
