Тамара Вепрецкая - Сантрелья
И мы с братом пустились по темному подземному ходу. Правда, Коля откуда-то извлек фонарик, который, на удивление, еще горел, и это вселило в нас силы и бодрость. Мы бойко и быстро зашагали по холодному коридору.
И вдруг мы попали в ярко освещенный факелами отрезок подземелья и заметили фигуру Святогора. Он стоял перед деревянной скульптурой Христа и молился. Словно почувствовав наше приближение, он резко обернулся, и улыбка озарила его лицо.
Глава сорок вторая ОДИССЕЯ КУБКА
То прошлых веков пора,
— Зачем искать то, что смыто Водою?
Припомним, что было вчера,
Хоть это тоже забыто, Как былое.
Хорхе Манрике(1440–1478) /испанский поэт, наследник старинного испанского рода/Некоторое время мы блаженно отогревались в теплом, уютном жилище Святогора. Вдруг в дверь кто-то настойчиво постучал. Святогор поспешил спрятать нас в нише. Послышался взволнованный голос наследника замка:
— Сакромонт! Скорее! Падре Ансельмо!!!
— Что?
— Ему хуже. Он зовет тебя и…, — дон Альфонсо замялся, — твоих друзей.
— Значит, в замке известно, что они здесь? — испугался Святогор. — И наша предосторожность была тщетной?
— Уберечь их от гнева отца было совсем нелишне, Сакромонт. А об их присутствии в замке отцу только что напомнил падре Ансельмо.
— Что происходило здесь в наше отсутствие? — поинтересовался Святогор.
— Отец рассвирепел, узнав об исчезновении узников. Падре Эстебан уже собирался взять всю вину на себя. Но падре Ансельмо позвал к себе моего отца и сообщил ему, что пришельцы из будущего должны сопровождать Сакромонта, согласно пророчеству, и поэтому он, падре Ансельмо, нашел способ освободить их. Отец неистовствовал. Но больной старец не замечал его гнева, тут же впадая в забытье. А через пару дней про вас все забыли, ибо пришел приказ от графа Кастильского выступить в поддержку арабского войска некоего Сулеймана. Мы с отцом собирались отправиться в поход, однако сюзерен велел сохранять основные силы для борьбы против самих арабов, а им на подмогу послать несколько рыцарей от замка. Замок же принято было объявить на осадном положении. И отец слишком погрузился в заботы, чтобы думать о вашем предприятии.
— Дон Альфонсо, вы уверены, что мы должны привести моих спутников к дону Ордоньо? — уточнил Святогор.
— Боюсь, у нас нет другого выхода, — вздохнул наследник замка.
Мы покорно покинули наше убежище и отправились "на Голгофу", нырнув в холодную духоту винтовой лестницы.
— Почему так долго? — прогремел зычный бас сеньора.
Я даже чуть улыбнулась, увидев добродушное лицо дона Ордоньо. Я не могла поверить в его недобрый нрав. Казалось, он и сердиться-то не умеет. Моя неожиданная опала в моей памяти не связывалась с хозяином замка: он пошел на поводу у любимой дочери, а затем не смог уже отступить от своего решения, вероятно, из упрямства и гордости.
В парадном зале (а именно сюда мы и вошли) пылал камин, неравномерными волнами распространяя тепло по этому огромному пространству. Поздней осенью суровая реальность холодного каменного помещения заслонила романтику летнего замка. На большом столе на разложенной дорогой красной ткани покоилась доставленная нами святыня. На скамье неподалеку лежал больной старец — падре Ансельмо, которого, по-видимому, только что перенесли в главный зал. Дон Ордоньо расположился рядом с больным, а за его спиной стояли донья Эрменехильда, Беренгария и выздоровевший Габриэль. У изголовья больного сидел падре Эстебан.
— Подойди сюда, Сакромонт, — пророкотал хозяин. — Падре Ансельмо желал говорить с тобой.
Наш друг приблизился к старику. Мы же остались при входе, где к нам тут же приставили двух стражников. Но дон Альфонсо не захотел оставить нас и стоял вместе с нами.
— Сын мой, …ты выполнил данное тебе богом поручение, — довольно громко проговорил старец. — На этом завершилась и моя миссия на этой земле… Настало время мне предстать перед Всевышним… Мне довелось увидеть святыню своими глазами…Это знак, что мне пора…
Голос его прервался. Я подумала, что он умер: так неподвижно он лежал. Но он вдруг чуть приподнялся и хриплым, скрипучим голосом продолжал:
— Не забудь о будущем, мальчик мой! …Чужестранцы! Подойдите ближе…
Мы с Колей переглянулись, не сразу осознав, что старец обращался к нам. Но толчок в спину подтвердил, что речь шла о нас. Мы подошли к больному.
— Вы понесете знания о святыне в ваше время! — прохрипел старец. — Не держи их, Сакромонт!
— Я и не… — попытался что-то сказать Святогор.
— Ты должен спрятать святыню. Знать о ней должны лишь чужестранцы…
— Как же так? — возмутился дон Ордоньо.
— Нельзя допустить, чтобы святыня пропала! — неожиданно вскричал падре Ансельмо. — Я знаю, ты не хочешь отпускать чужестранцев, мой мальчик, но ты должен…
Святогор взял старика за руку и склонился перед ним, незаметно считая пульс.
— Не трудись, Сит-Аль-Хур Абдеррахман, в христианстве Сакромонт… Ты хороший врачеватель, но ты уже сделал свое дело… А я все равно уйду… Мне пора…
Святой отец затих, но он заметно тяжело дышал.
— Ордоньо! — возопил он вдруг. — Заклинаю тебя! Не мешай пророчеству сбыться! Подумай о будущем!!!
Старец упал на подушки, и лицо его мгновенно обрело умиротворенное выражение. Встреча с вечностью избавила его от страданий. Все мужчины в зале преклонили колена, отдавая дань уважения усопшему. Падре Эстебан прочитал над умершим последнюю молитву. Некоторое время в зале царила неловкая тишина растерянности и утраты. Когда ступор прошел, дон Ордоньо отдал распоряжения, и тело покойного унесли в домовую церковь в сопровождении падре Эстебана для совершения необходимых обрядов.
Наконец, внимание хозяина обратилось к нам, стоявшим посреди зала в растерянности.
— Я не простил вам побега, чужестранцы, — усталым басом сказал дон Ордоньо. — Я не люблю, когда меня оставляют в дураках. Да-да, Сакромонт!
Святогор склонился в поклоне.
— И я вовсе не считаю тебя героем, — перекинулся на него сеньор. — Не очень понимаю смысл твоего подвига, не очень верю в пророчество. И я, пожалуй, наказал бы тебя, отправив воевать с твоими арабскими собратьями, чего я не делал раньше.
— Отец! — всхлипнула Беренгария.
— Ха-ха-ха! — неестественно рассмеялся дон Ордоньо. — Я могу наказать тебя еще лучше. Я дам тебе титул за твою преданную службу и женю тебя на своей дочери.
— Ордоньо! — послышался резкий упрек доньи Эрменехильды.
— Моя воля! — вскричал владелец замка.
— Воля ваша, мой господин! — поклонился Святогор. — Но если бы у меня был выбор…Я все-таки воин…
— Воин?! — захохотал сеньор. — А я думал, ты мечтаешь об уютном семейном гнездышке с чужестранкой. Да и она едва дышит, когда ты рядом. А? Элена?
Я покраснела. Беренгария обиженно надула губы и сверкнула недобрым взглядом в мою сторону. Святогор резко выпрямился и с достоинством произнес:
— Ваша милость, мои чувства — в моем сердце. Ими я распоряжусь по своей воле. В вашей же воле распоряжаться мною самим. Еще раз повторяю: я воин и ваш верный слуга.
— Ладно, — примирительно отмахнулся дон Ордоньо. — Но я пока еще не решил, как поступить с твоими подопечными.
— Отец, через два дня они вернуться в свое время, — вмешался в разговор дон Альфонсо.
— Откуда тебе это известно? — прогремел хозяин.
— Если ты позволишь мне высказаться и спокойно выслушаешь меня и падре Эстебана, я все тебе объясню.
— Падре Эстебан?! — поразился дон Ордоньо.
Святой отец как раз возвратился из часовни.
— Я слушаю вас, дон Ордоньо, — откликнулся он.
— Ваше преподобие, что вы можете сказать о последних словах покойного? — спросил вдруг владелец замка.
— Сакромонт должен спрятать святыню от чужих глаз. Помогать ему будут только Николас и Элена. А когда придет время, наши друзья покинут наше гостеприимное время. И никто из нас не будет им препятствовать в этом. И тогда наша общая миссия будет исполнена до конца, — ответствовал священник.
Дон Ордоньо задумался и вдруг словно встрепенулся:
— И как же они уйдут в свое время?
— Надеюсь, что Господь просветил нас с доном Альфонсо, и мы отыскали ответ на этот вопрос, — гордо заявил святой отец.
— Выкладывайте! — приказал дон Ордоньо.
— Нет! — отказался падре. — Здесь слишком много посторонних людей. Кто-то из них вольно или невольно, по той или иной причине, может помешать нам. Чем меньше людей окажутся посвященными, тем безопаснее.
— Пойдем, Габриэль, — гордо проговорила Беренгария и направилась к выходу.
— Советую вам удалиться в покои Сакромонта, — порекомендовала донья Эрменехильда, и ее супруг явно обрадовался такому простому решению.
