Владимир Корн - Ученик ученика
Повернувшись к Тибору, я спросил у него:
– Скажи мне честно и не вздумай врать. – Тот всем своим видом изобразил крайнюю степень внимания. – Ты случайно тем гребнем себя два раза в день не расчесывал?
Тибор гулко расхохотался, да так громко, что мне пришлось на него шикнуть, еще людей разбудит.
– Кого будить-то, ваша милость?
И верно, не те это люди, чтобы продолжать спать при малейшем чувстве опасности, слишком характерный звук у рассекающего воздух клинка. Лишь фер Бренуа продолжал мирно почивать, слегка присвистывая при выдохе.
«Может быть, он этим свистом и змею к себе приманил?» – мелькнула в голове глупая мысль…
Конечно же спать уже не ложились, спеша покинуть проклятое место.
Через пару часов езды мы перевалили через невысокую гряду холмов и выехали на заросшую разнотравьем степь. Впереди блеснула лента реки, на противоположном берегу стеной стоял лес. Вот к реке нам и надо, напоить лошадей и хотя бы часок дать им попастись.
Я укутался в плащ, спасаясь от дождя, и размышлял. Что-то происходит в последнее время с моей Мухоркой, не такая она, как обычно. То, что она изменилась, это точно, но вот как это проявляется, понять не могу. Надо будет, чтобы ее Оседор осмотрел, он лошадник опытный, в этом все уже успели убедиться.
Мухорка-то ладно, а вот Горднер выглядит все хуже и хуже. Еще немного – и ему будет трудно держаться в седле самостоятельно. Хуже всего то, в ближайшие две недели никаких селений у нас на пути точно не встретится. Горднеру же не просто лекарь нужен, ему хирург необходим.
Я взглядом подозвал Тибора и сказал ему, чтобы он неотлучно находился при командире. Горднер упорный, будет ехать, пока с лошади не свалится.
Тибор ответил, что от самого барона он получил прямо противоположное указание – все время находиться при мне. Тогда я заявил, что когда усядусь в ближайшей корчме распивать пиво, вот тогда пусть он и будет при мне неотлучно. Тот хмыкнул и попридержал лошадь, пристроившись сразу за Горднером.
Чтобы отвлечься от грустных мыслей, я принялся вспоминать события прошедших суток. Ловко у меня со змеями выходит. Будь я индейцем, мне непременно бы дали кличку Повелитель Змей или Ужас Гадюк. Хотя нет, получилось так, что обоих цецидов Тибор уничтожил. Что первого, укусившего Крижона, вбив его голову на полметра в землю. Что второго, предоставив ему возможность размножаться на манер дождевых червей. Так что это он Ужас Цецибов, а я, выходит…
Вот черт, накаркал, что ли? Это я про индейцев.
Из-за небольшой рощицы кипарисов показались десятка полтора всадников.
Нет, эти люди точно не кронты. Они были их полной противоположностью. Высокие, тонкие в кости, слегка удлиненное строение черепа, пучок длинных волос, связанных ремешком на затылке, глаза миндалевидной формы и никаких татуировок. Вооружены короткими копьями и небольшими, похожими на скифские, асимметричными луками. А до чего же хороши их лошади! Особенно у тех троих, что едут во главе отряда. Черной масти, с длинными тонкими ногами, маленькой головой и широкой мощной грудью. Красавцы, настоящие красавцы. Повстречавшиеся нам всадники вроде бы не выказывали воинственных намерений, но двигались наперерез.
Я оглянулся на отряд. Так, здесь все в порядке. Нормальные лица, никакой суеты, оружие у всех под рукой, и курки взведены. Чтобы в последнем убедиться, даже смотреть не нужно, щелчки при взводе характерные.
Всадники остановились. Я поднял руку, призывая своих сделать то же самое. От Горднера было бы значительно больше толку, но сейчас он не в том состоянии, так что придется действовать самому.
От повстречавшегося нам отряда отъехали два всадника, которые, преодолев примерно половину разделяющего нас расстояния, остановились, явно чего-то дожидаясь. Вероятно, нам следует поступить точно так же. Нет проблем.
Тибора, что ли, с собой взять? Нет, зачем человека дергать, он при исполнении. Оседора возьму. Он не хуже, да и вид у него представительный, за версту, вернее, за лигу видно, что воин бывалый.
У старшего из всадников за поясом заткнут пистолет, в дополнение к луку. Интересное сочетание. Попадались мне как-то на глаза сравнительные характеристики средневекового составного лука и пистолета Макарова. Ни в чем лук не проигрывает, а кое в чем и выигрывает, кроме скорострельности, конечно. Вот только для стрельбы из лука две руки необходимы. А еще лет пятнадцать необходимо серьезно тренироваться. К чему я это все вспомнил? Да к тому, что нет никакого практического смысла иметь пистолет, тем более такой, если есть лук.
Ага, вот оно в чем дело, у всадника явно что-то с левой рукой. Немного странно он ее держит. Возможно, не может из лука стрелять, но и расставаться с ним не желает, наверное, с детства к нему привык.
Этот человек в свою очередь пристально рассматривал фибулу на моем плаще. Да, Крижон подарил ее мне, и отказать ему было нельзя, потому что смотрел он на меня так, что становилось понятно: если я откажусь, он серьезно обидится.
Фибула действительно красивая, по золотому ободу вкраплено несколько камней разного цвета, кстати, без огранки. Оно и понятно, сколько лет этим могильникам, тогда еще такого не умели. Дорогая вещь, не каждый плащ к ней подходит, вот и мой нынешний не исключение. Но это временно, надеюсь.
Но без ответного подарка я его тоже не оставил, предложив на выбор кинжал, доставшийся от тумбоногого, и кошель, тот, что получил от Жюстина в счет расходов на него, как он когда-то и обещал. Кошель стоил немалых денег, его и какому-нибудь графу носить на поясе не зазорно было. Крижон попытался отговориться, но я настоял, и он все-таки выбрал изящную вещицу для хранения денег. Может быть, потому, что если его кинжал и был хуже моего, то ненамного.
Кстати, лошадка, изображенная на фибуле, очень уж напоминает ту, на которой мой визави гарцует. Да и внешность всадника вызывает какие-то смутные воспоминания. Ах да, точно, Крижон рассказывал, что скелеты людей, захороненных в курганах, такими и были, тонкокостными и с удлиненными черепами. Вот так дела. Неужели повстречавшиеся нами люди – их дальние потомки?
Разговор состоялся. Мой собеседник вполне прилично владел общеимперским. Я честно рассказал, что мы здесь проездом. Прошли через болото, на что он удивленно вздыбил брови. Везем пленника, очень важного и нужного. У нас двое тяжелобольных, Горднер и Крижон, нога которого все еще напоминала бревно. А какой смысл это было скрывать? Хотели бы они на нас напасть, давно бы это сделали. Причем вряд ли бы мы смогли увидеть начало атаки. Эти люди здесь хозяева и знают мельчайшие особенности рельефа как свои пять пальцев.
Главный среди них представился Скройлом. Он возвращался в родное стойбище после визита в Мулой. В тот Мулой, что и был нам нужен. В городе он получил из рук наместника провинции документ, подтверждающий его права на эти земли, доставшиеся ему после смерти отца.
Радовало то, что он вполне лоялен к имперской власти, а значит, ему нет никакого смысла уничтожать чужаков, вторгшихся в его владения.
В дне пути, рассказал Скройл, кочует его родное племя. И он предложил отправиться вместе с ним, поскольку у них есть лекарь, по его словам творивший с больными чуть ли не чудеса.
«Ага, как же, – скептически подумал я. – Придет к нам какой-нибудь шаман, напьется настойки мухоморов и будет камлать с бубном до тех пор, пока из плеча Горднера сама собой не выйдет пуля, а рана обеззаразится. Горднеру нужны хирург и антибиотики. Вот только выбора у нас нет».
Глава 19
Танец с бубном
В стойбище севелугов, а именно так себя называли эти люди, мы приехали уже к закату.
Горднера к тому времени заметно покачивало в седле, и Тибор приблизился к нему вплотную. Наверное, мы могли бы прибыть на пару часов раньше, но сдерживали лошадей из-за ухудшившегося самочувствия барона.
Скройл со своими людьми нас не покинул, хотя сразу указал нам направление, по которому следует двигаться, чтобы попасть к севелугам. Держались они особняком, но от нас не отрывались, хотя легко могли бы это сделать. Несколько раз Скройл посылал своих людей вперед, чтобы они осмотрели что-то, на его взгляд подозрительное или непонятное. Понятное дело, хозяин вернулся после недолгого отсутствия и теперь выясняет, все ли в порядке на его землях.
Оседор, ехавший рядом со мной во главе отряда, время от времени завистливо вздыхал, что-то бормоча себе под нос. Когда я поинтересовался причиной, он, опять со вздохом, ответил:
– Кони. Аргхалы. Те, что черные как смоль, – чистокровные. Но и остальные, полукровки, немногим хуже. Говорят, что аргхальские скакуны – очень древняя порода, выведенная еще в незапамятные времена. А еще есть легенда, что их нельзя купить, забрать у убитого врага или на что-нибудь обменять. Аргхала можно только подарить.
И Оседор вздохнул снова.
Лошади действительно были очень красивы. Грациозная поступь, не такая, как у обычных лошадей. И мне наконец стали понятны слова Жюстина, когда он однажды сказал мне, что в карьер с места я беру не хуже аргхала.
