Михаил Дулепа - Хранитель порталов
Покатав в пальцах ампулу, вспоминаю произошедшее, собираю пазл воспоминаний. Убираю.
Связь, тактик, записи, файл… редактор.
На манипуляции и подчистку уходит две минуты, а в начале третьей я уже сижу на стуле, задумчиво смотря на зеркало. Две дырки — как глаза, только чуть скошены, словно глядящий оттуда в сомнении наклонил голову.
— Внимание! Это преторианский патруль!
В дверь сначала влетают дроны-разведчики, мгновенно считав меня, один зависает выше, другие разлетаются по дому. Мой дробовик лежит на коленях, я дома и я в своем праве. Да и не может здесь сейчас быть никого, кто меня не знает.
— Виталий Олегович?
Здоровенный какой… ну да. Опускаю голову так, чтобы не было видно лица.
— Здравствуйте, Дмитрий. Нападение, четверо, отключили связь и питание. Уничтожены. Мама и сестра наверху, я не беспокоил их. И вам не советую.
Голос монотонный, без чувств. Можно принять за последствия шока?
Холл постепенно наполняется людьми. Вспыхнувший свет заставляет еще больше опустить голову. Задумчиво рассматриваю длинную царапину на прикладе. Забавно, это когда же меня достали? Ох, ждет меня дополнительный курс тренировок, да не один.
Слушаю голоса. Кроме патрульных здесь три эсбэшника, четверо милиционеров. Наши кучкуются вокруг Ильича, остальные бродят, изображая активную деятельность. Связь пока не восстановили, но уже ясно, что где-то рядом лежит генератор помех, наверняка армейский. И наверняка «утерянный со склада».
— Что, золотой мальчик, считал себя хозяином жизни и смерти? Убил, а теперь задумался? Каково оно, убивать молящего о пощаде? Безоружного?
Молчу.
— Капитан Нелидов, сейчас не время…
— Самое время! Этот молодчик убил четверых, причем один сдавался и даже выбросил оружие, то есть не мог представлять угрозы!
Молчу.
— Что молчишь, Виталий? Если думаешь, что тебе поможет должность твоего деда, то ты крупно ошибаешься! Это дело в ведении милиции, я его забираю.
Возражение от кого-то, не слушаю. Молчу. Сейчас.
— Может, поднимешь голову? Что, так распереживался?
— Нет. — Я поднимаю взгляд от царапины, и капитан, что-то почувствовав, в последний миг пытается отдернуться. Не успевает.
Удар в лоб прикладом, подсечка. За спиной рванулся один из ментов, но тут же был уронен на пол эсбэшниками. Два других милицейских смотрели на происходящее равнодушно, как и стоящие рядом преторианцы. Понятно.
— Капитан Нелидов, узнать подробности боя вы могли, лишь подключившись к моему регистратору. Данное действие незаконно без оформления соответствующего ордера. Я молчал, потому что был занят проверкой базы данных администрации: ордер не выдавался.
— Что ты, щенок, возомнил о себе? Да ты…
Удар, он давится, я навис над ним, прижимая к полу. Кто из… ах да.
— Виктор Ильич, есть вопрос.
— Да, Виталий?
— Почему эта сволочь такая наглая?
— Он в команде господина Ивлева. Федерального инспектора. Отца Лизы.
— Вот оно что? С каких это пор федералам побоку законы Республики? Впрочем, какая разница… Капитан Нелидов, это второе намеренное и злостное нарушение вами закона, после предъявления заведомо ложного обвинения случайному очевидцу происшествия месяц назад. Неизвестно, как вы обошли защиту без ордера, но согласно республиканскому закону об удвоенном наказании ответственных лиц и учитывая складывание приговоров, с заменой двадцатилетнего срока смертной казнью я, гражданин Виталий Князев, в присутствии свидетелей выношу приговор. Мы, граждане, видя угрозу нашей жизни и свободе, возвращаем себе делегированные права и…
Я ждал момента, когда он задергается, и успел вдавить ствол так, чтобы кроме желания вдохнуть, у него ничего не оставалось. Мы оба, он — слезящимися глазами поверх моего плеча, а я — на обзорной картинке очков, видели, что за спиной у меня нет никого, кто бы помог ему, и мы оба знали, что я сейчас дочитаю формулу приговора гражданского суда и выстрелю.
Просто потому, что он пришел со своими правилами в мой дом. В дом, который я защищаю!
— Виталик?
— Мама? С тобой все в порядке?
— Да. Ильич говорит, у вас тут было весело?
Ильич умный. Его я бы не послушал.
— Вот, «судебку» сообщнику нападавших читаю.
— Ковер не испорти…
Кто-то из преторианцев, слушающий наш разговор на открытом канале, нервно хмыкнул.
— Как мелкая?
— Спит, все в порядке. Гони всех из дома, пусть пришлют кого-нибудь почистить и свалят наконец.
Я помолчал. Вирпилы все так же давали обозрение комнаты. Хрипел и пытался вывернуться капитан, спокойно стояли наши, нервно крутил головой удерживаемый в неудобном положении, но уже не дергающийся помощник капитана.
— Ильич. Будьте добры, на завтра выделите время для решения одной из задач.
— Слушаю, Виталий?
— Мама просила не запачкать ковер мозгами, так что или адвокатское сопровождение мне, после того, как я его все-таки дочитаю в более подходящем месте, или контроль за депортацией капитана из области. Можете выбрать сами.
— Лучше второе, это можно поручить кому-то. Много работы. Если не возражаете.
Последнее он сказал для лежащего с мокрыми штанами Нелидова. Я убрал оружие, и тот теперь неудержимо кашлял, согнувшись пополам.
Машинально перевел вирпилы за спину, проверил оружие, поставил на предохранитель и вышел на террасу, где привычно встал в тень и достал ампулу шприца.
Антидот сработал штатно, только облегчения это не дало. Вместо двух минут — почти двадцать, этого многовато. Нет облегчения и возврата к краскам и чувствам, есть только перевод с внешних факторов на эмоции.
Подумав, я отошел от дома, сев на ступеньки беседки. В глубине на скамейке белело покрывало, которое забыли снять перед дождем. Гроза, словно выполнив свою задачу, перешла в мелкую надоедливую морось, временами погромыхивая где-то далеко. У дома остановились еще три машины, в окне второго этажа мелькнула тень и дернулась занавеска.
Мама знала? Конечно, знала, она даже мелкую к себе забрала, и полог включила, хотя редко это делает. Наверное, и за домом следили, давая мне отработать.
Теперь понятно, почему сразу не одернули капитана. Это должен был сделать я, для каких-то выгод, которые получит семья. Мне весь вечер подсказывали, что нужно сделать и как, заранее зная, что под «гнилью» я это все вспомню. Ну что же, значит, я снова оправдал ожидания семьи. Могли бы и заранее сказать. Хотя наверное, там считывались реакции, для чего-то нужно было, чтобы ни у кого не возникло сомнений в том, что это исключительно моя личная затея.
Плюс я под «гнилью» кажусь совсем бесчувственным. Вот картинка, должно быть — жертва хрипит, пытается одной рукой ствол изо рта вытащить, а я с каменной физиономией зачитываю приговор. Наверное, и это было учтено. Хотя… дед ведь сам сказал — нет конечных результатов, есть только промежуточные ступени. Что бы я ни сделал, на все уже есть сценарий, наиболее выгодный для семьи. Потому и не сказали мне ничего, пару раз намекнули — и хватит. У них нет сомнения в том, как я поступлю. Нас, похоже, совсем прижали, раз пошли на подобный шаг. Видимо, дела гораздо хуже, чем мне говорят… точнее — чем мне не говорят.
Мысли привычно путались, то слетая обратно в бесчувственность, то снова расцвечиваясь эмоциями. Пройдет, это знакомо. Надо будет потом выпить пару литров минералки.
Если бы меня подстрелили, то готов спорить — мама добила бы их, я ей в тактической стрелковке два боя из пяти сливаю, опыт все-таки. Женщина, защищая дочь и мстя за сына, убивает… да всех, включая того же капитана. Черта с два ее кто-то смог бы остановить. Или захотел бы остановить.
А если бы я не отредактировал файл? Не убрал из него десять секунд, на которых видно, что последний из нападавших вооружен? Какой у капитана был приказ? Вывести меня из себя? И был ли; может, это личная инициатива? Или это были его люди? Может и его, уж больно они нахально вломились. Ни разведки, ни внешней поддержки… или им пообещали, что все это будет? И капитана подставили так же, как и меня? Почему здесь Ильич и здоровяк Дима, но нет дяди Леши? Что эти двое должны были сделать?
Две стороны разыграли несколько фишек втемную, только одну накрутили заранее. Я вообще везучий, да.
— О чем задумался, юный падаван?
Мама села рядом, положив пистолет на ступеньку, и обняла меня.
— Мм? А… о том, что формулировка «судебки» какая-то корявая.
— Знаешь, тогда ее было некогда шлифовать. Лишь бы какая-то видимость законности, а как она звучит — дело десятое.
— Людям нужны правила.
— И хоть какое-то обоснование своих действий. Даже самым отморозкам. Мы не живем без идеи, пусть даже это «я живу без правил».
Мы несколько минут сидели молча. Наверное, Олька сейчас спит, но вряд ли по своей воле. Чуть-чуть снотворного еще у деда в доме и внутренняя комната, в которую без специального снаряжения не войти — достаточно для безопасности. А к утру следы стрельбы уже уберут.
