Екатерина Оленева - Темные воды
Совершенно одинаковые коттеджи сторожили узкую ленту дороги с двух сторон. Деревушка была невелика, несколько домов, но всё по-английски добротное. Рядом с площадью теснились магазинчики, почта, паб. Неподалеку от питейного заведения драгоценными камнями сияли цветные витражи в окнах маленькой церкви.
София недоверчиво моргнула. Но потом поняла – ей не мерещится. Посреди площади на самом деле стоял обелиск, при приближении преобразившийся в памятник: взлохмаченный мужчина, женщина с длинными волосами, и ребёнок у неё на руках.
– Пошли! – буркнул раздражённо Волдеморт. – Быстрей!
Аппорировав обратно в Малфой-мэнор дядюшка и племянница неожиданно оказались перед Беллатрисой и Драко. Последний, как предполагалось, должен был находиться в Хогвартсе. Малфой-младший, по всей видимости, тоже не ожидал увидеть здесь Софию.
Пораженная, уязвленная, потрясённая София замерла, наблюдая, как Беллатрикс, восседая на своем племяннике, точно всадница Апокалипсиса, страстно совокупляется с ним.
– Какая милая картинка! – насмешливо зашелестел Волдеморт.
– Разрешите мне уйти! – с мольбой обернулась к нему София. - Пожалуйста!
– Иди, – кивнул он.
За спиной оставался безумный хриплый смех Беллатрикс и ругательства Драко.
София сама не до конца отдавала себе отчета в том, куда она бежит. Лишь бы подальше от этих отвратительных людей, от этой грязи и боли, которыми пропитаны здесь сами стены.
Она наткнулась на Драко у входной двери Малфой-мэнора.
– Гринграсс!.. – сделал он шаг на встречу, словно надеялся заключить её в объятия.
– Не приближайся, – отшатнулась София, нацеливая на него волшебную палочку.
Глаза Драко казались тусклыми, словно покрытые серой ледяной коркой ноябрьские лужи.
– Ну и? Чего ждешь? – в голосе Малфоя звучала бесконечная усталость и какая-то обречённость. – Давай, накажи меня. Я это заслужил.
София засмеялась почти таким же безумным смехом, как у Беллатрикс:
– Ты не понимаешь… – поморщился Драко.
– Не понимаю? А что я должна понять? Что ты трахешь родную тетку и тебе с ней лучше, чем со мной? Я не хочу это понимать. Я не хочу тебя видеть, Малфой, слышишь? Никогда. Я тебя ненавижу!
Губы блондина скривились в странной гримасе гнева и отчаяния.
Пламя, бушующее в груди Софии, и не думало униматься. Оно пожирало, уничтожало, сокрушало её. Проклятый Хорёк до сего дня был единственным, кто ещё что-то для неё значил.
– Давно ты с ней спишь?
Драко мочал. Его молчание было хуже признания.
Палочка Софии упёрлась ему в грудь, прямо над сердцем. С такого расстояния простой Ступефай может оказаться смертельным, никакое Непростительное не понадобится.
Драко не шевелился, не пытался помешать. Он покорно ожидал дальнейшего развития события.
– Ты всё уничтожил, – с отчаянием проговорила она, кусая губы. – Всё, что было между нами.
– София… - он судорожно сжал кулаки.
– Вам хорошо вместе?
– С Беллой всегда хорошо.
Это что? Попытка быть честным? Или уточненное издевательство? Рука, будто обретя самостоятельную волю, отвесила полновесную пощечину, оставляя на бледной коже ярко-багровеющий, словно рубец, след.
– София…
– Энервейт!
Драко отбросило к стене, и София получила возможность продолжить своё бесцельное бегство.
Она неслась по парку, окружающему дом Малфоев, понимая, что ни от себя, ни от УПСов ей не скрыться. Понимая, что нет смысла двигаться дальше.
У кованных, зачарованных ворот Малфой-мэнора её ждал сам Люциус Малфой:
– Как я понимаю, - манерно растягивал слова он, – вы намерены покинуть нас, мисс Мракс?
– Вы меня не остановите.
– Вы не лестного обо мне мнения, mon cher...
– Энервейт!
– Протего. Экспелиармус.
Парировать София не успела, и палочка оказалась в руках противника.
Светлые глаза словно светились на бледном лице Люциуса. Чего невозможно отнять у него, так это его необычной красоты, что завораживала, будто лунный свет.
– А теперь давайте вернёмся домой, – протянул он руку Софии.
Она отрицательно помотала головой.
– Вынужден настаивать.
Серебристые волосы, насмешливый холодный расчетливый взгляд – взгляд человека, всегда уверенного в себе.
– Вы же понимаете, милая, что идти вам некуда, – голос Люциуса сочился сарказмом. – И незачем, – добавил он.
– Я не вернусь!
– Конечно же, вернётесь.
Линия подбородка хозяина Малфой-мэнора обозначилась резче. Губы сжались в ломаную линию:
– Конечно, вернётесь, – с нажимом повторил он. – Потому что у вас нет выбора. Я вам его не оставляю. Я не могу так рисковать. Тёмный Лорд не простит мне больше ни одной осечки.
– Будьте вы все прокляты, – без всяких эмоций сказала София.
Малфой сощурился, стряхивая с рукава мантии воображаемые пылинки:
– Уже давно.
***
– О! Наша Принцесса вернулась? – засмеялась Беллатрикс. – Люциус, ты делаешь успехи.
– Рад, что тебе весело. Зактнись-ка ты лучше.
– Фи, как грубо!
Они стояли друг против друга. Мужчина и женщина. И чувствовалось, как между ними проскальзывали странные искры.
«Эта чертова ведьма - что? – задалась вопросом София. - Со свояком тоже спит? Не брезгует ни сыном, ни отцом? Очаровательная семейка!».
– Астория, дорогая, тебе непременно нужно выспаться, – заворковала Белла. – Ты что? Нездорова? Вон как подурнела в последнее время.
– Знаешь, куда ты можешь сходить со своими советами?
– Куда? – Белла подалась вперёд, накручивая на палец с острым, длинным ноготком, прядь волос. – Куда меня хочет отослать наша маленькая невинная девочка? – сюсюкала она.
– В ад.
– Люциус, оставь нас, - неожиданно серьезно потребовала ведьма.
– Ты находишься в моём доме, – холодно напомнил тот. – Не смей отдавать мне приказы.
– Брось, Малфой. Ничто здесь больше тебе не принадлежит: ни дом, ни сын, ни жена. Если бы не я, у тебя уже и жизни-то бы не было.
– Ты, видимо, очень гордишься сейчас собой, Белла?
– Ты мне надоел. Убирайся! Мне нужно потолковать с нашей Принцессой Мракс.
Тяжело скрипнула дверь. Малфой удалился, оставляя женщин наедине.
София с опаской посматривала в сторону одной из самых опасных колдуний Великобритании. Мало было людей, кто, зная Беллатрикс Лейстрейндж, не боялся бы её. София не была исключением.
– Я могу тебя понять, – ухмыльнулась Белла. – Как девчонка – девочонку. Не поверишь, но было время, когда я тоже верила в любовь. Моей первой любовью стал… догадайся – кто?
– Темный Лорд? – рискнула предположить София.
Беллатрикс рассмеялась своим безумным смехом:
– Не угадала. Отец Драко. В то время моё тело было холодным. Зато сердце… о, сердце волновалось. Билось так, что до сих пор вспоминать об этом бывает сладко. И больно. Мы провели с красавчиком Люциусом много вечеров, но жениться он предпочел на моей сестре. Цисси, в отличие от меня, умела держать ноги вместе. Это, наверное, и стало определяющим фактором. Наш скользкий друг и тут, как всегда, оказался прав. У Нарциссы он за всю жизнь один-единственный. А я? Я – шлюха.
Белла уселась в кресло, закинула маленькие ножки на стол, и призвала к себе бутылку красного вина. Откупорив, не стала утруждать себя поисками бокала, а жадно глотала прямо из горла.
Не у неё ли Драко обучился этой отвратительной привычке?
Бордовая жидкость испачкала Белле губы:
– Да, теперь я шлюха. Безнравственная, горячая штучка. Но я ещё могу вспомнить, что чувствует девушка, теряющая свои иллюзии. Ты не волнуйся, девочка, потеря иллюзий для женщины – это своего рода создание крестража. Становишься только живучей.
Белла вертела бутылку в руках, задумчиво глядя в алую жидкость, так похожую на кровь:
– Темный Лорд любит вырывать сердце из груди и душу из тела. Это его наилюбимейшее занятие. Случайным людям в его жизни везёт – он их просто убивает. Врагов пытает. А для нас, для своего ближнего круга, он прибёрег самое изысканное развлечение…
– Вы пытаетесь мне сказать нечто особенное? – язвительно поинтересовалась София. – Или просто пьяны?
– Я расскажу тебе сказочку, девочка.
Беллатрикс всегда носила сильно декольтированные платья, подчеркивающее её порочное сияние, тёмное и таинственное. Красила губы и ногти исключительно в ярко-бордовые тона. Всё это придавало ей немного потасканный вид, усиливало гнетущее впечатление и удивительно шло к ней.
– Это случилось давно... – она смотрела на пламя в очаге, щурясь, как кошка, будто вглядываясь с упомянутое прошлое. – Мы тогда едва успели закончить Хогвартс. Андромеда, тупая корова, удрала со своим вонючим магглом, а наш дорогой Лорд, тогда ещё в своём человеческом обличье, ознакомившись с трудами некоего Северуса Снейпа, счёл, что не прочь видеть этого красавчика в наших рядах. Он хотел его невзирая на то, что наш крошка-зельевар не был чистокровным. Сложность заключалась в том, что Северус ни в малейшей степени не разделял желаний нашего господина. У Сева на жизнь имелись свои планы. Скромненькие. В них входила Эванс, лаборатория для зельеварения и для опытов по Темные искусствам, а вот Упивающиеся Смертью – какая досада! – не входили.
