Дмитрий Галантэ - Удивительное рядом, или тот самый, иной мир. Том 2
Дормидорф заказал у скатерти для меня и по моей же просьбе два ведра грибов, одно с маленькими и бесподобными молодыми осенними опятами, другое с белыми, но тоже ничего на вид. Ну, в самом деле, не с пустыми же руками мне прикажете возвращаться домой! Это после целого дня, проведённого в лесу, в трудах праведных и изнурительных по кропотливому сбору грибов! Меня ведь тогда совершенно неправильно поймут и растерзают буквально живьём, это же женщины! А потом ещё и не оправдаешься: где шлялся целый день, опять боролся с неправильными привязанностями? Я на радостях даже начал репетировать то, что скажу дома, гордо и вместе с тем устало:
– Как сейчас помню, особенно трудно было собирать маленькие упругие опята, белые-то сами в ведро прыгали, а вот над опятами пришлось знатно попотеть! Да-а! До сих пор спину невыносимо ломит и выкручивает, тянет и щемит. Ох, особенно вот здесь, возле поясницы, и в глазах всё мельтешит и рябит, так что перебирать их и отваривать, к сожалению, никак не смогу! При всём моём желании не смогу и всё тут, лучше уж пристрелите! Хотя и очень бы хотел, но уж увольте. Но, между прочим, несмотря на то, что моя спина и раскалывается, прямо нет сил, но я ни о чём не жалею, ведь всё для вас, мои милые! Ух, моя бедная поясница! Буду теперь с нетерпением ожидать, когда вы их переберёте, помоете, почистите и пожарите с картошечкой, думаю даже, и моя бедная спина к тому времени пройдёт, а особенно, если чуть-чуть полежать на диванчике, расслабиться да посмотреть телевизор, исключительно, чтобы отвлечься. Массаж? Нет, это потом, не смею отвлекать, потерплю до вечера!
Все смеялись и радостно похлопывали меня по плечу в знак истинной мужской солидарности, а я разглядывал полученные от скатерти грибы. Всё это грибное богатство тютелька в тютельку влезло в моё сиротское ведёрко, наполнив его доверху, даже, как и положено у нас, заслуженных грибников, с небольшой лихой горкой. Всем было немного грустно, но я обещал вскорости вернуться, как только все грибы выйдут.
– Готовьте, – говорю, – какое-нибудь интересное задание. Когда приеду в следующий раз к вам в гости, то сразу отправимся все вместе выполнять его.
– Да ладно тебе, появляйся и без задания! – говорили наперебой Дорокорн с Юриником. – И вы с Дормидорфом прилетайте поскорей к нам в гости, мы всегда будем рады вам.
– И мы всегда будем рады, – присоединился домовой и добавил хитро сощурившись: – Помни, друг, только одно, гриб и огурец в попе не жилец! Так что грибочки у тебя очень даже скоро все выйдут, и тогда уж милости просим в гости за новой порцией!
Это лирическое фольклорное отступление всех рассмешило, чего и добивался хитрый домовик.
Корнезар с Коршаном решили остаться с Дормидорфом, а домовики с Дорокорном и Юриником, и потом меняться, если в этом возникнет необходимость.
Обнявшись в последний раз с друзьями и ещё раз пообещав им скоро вернуться, я медленно подошёл к еле заметному среди корней и дёрна отверстию в земле. Посмотрев на стоявших в рядок, как на фотографии, улыбающихся и машущих на прощание руками друзей, я начал медленно опускаться в сырую прохладу земли, приятно пахнущую почвой, перегноем и травой.
Вот я скрылся уже с головой, и звуки леса стали потихоньку смолкать, удаляться, оставаясь где-то там, наверху. Опять накатила двойственность. Мне не хотелось возвращаться в мой мир, казавшийся теперь гнусным ещё больше, и было жаль покидать этот, к тихой размеренности и честной простоте которого я успел привыкнуть и привязаться всей душой. Но и нестерпимо тянуло к близким. Я уже весь находился под землёй и продвинул привычным движением вперёд своё тяжёлое ведёрко с грибами, а затем и рюкзак, как совершенно неожиданно для самого себя решил ещё, ну, хотя бы разок, взглянуть на оставшихся друзей. А для этого, быстро попятившись по проходу, я приподнялся и высунул голову наружу. Сам не знаю, почему я это сделал, просто захотелось, и всё. Может быть, просто хотел лишний раз убедиться, что это был не сон. Они стояли в тех же позах и в том же положении, в котором я их видел в последний раз, только руками уже не махали, а просто стояли и смотрели мне вслед, о чём-то потихонечку переговариваясь.
Молча встретившись с каждым из них взглядом, я хотел было спуститься окончательно в лаз, когда услышал весёлый голос Юриника:
– Эх ты, старина Дорокорн! Ну что, кто оказался прав? Я же тебе говорил, что он ещё хоть разок, да обязательно вынырнет оттуда, перед тем, как уйти… на время. А ты, глупая твоя голова, всё никак не поймёшь, что спорить со мной бессмысленно, да и бесполезно, я всё равно всегда буду прав!
Домовой быстро подбежал, семеня ножками, обутыми в подарок Юриника, к моей голове, торчащей над землёй точно большой гриб-дождевик, наклонился и протянул мне под нос свою руку ладонью кверху. Никогда я не видел его тапочки так близко от своего носа. В раскрытой розовой мохнатой ладошке лежал красивый кисет с его фамильным и ароматным табачком, которым так славился Максимилиан.
– На, возьми на память, давно приготовил, но совсем позабыл отдать.
Я с благодарностью принял кисет и собрался окончательно спускаться вниз, как вдруг откуда-то с небес раздался пронзительный и такой знакомый крик сокола. Все, как по команде, резко задрали головы и, щурясь от яркого солнца, пробивавшегося сквозь густые кроны деревьев, принялись искать глазами сокола, то же самое, как вы прекрасно понимаете, по инерции сделал и я.
Вот он, сокол, кружит прямо над нами. Медленно и аккуратно, чтобы не повредить ветками крылья, он спускался по кругу всё ниже и ниже, пока не уселся на руку, предусмотрительно выставленную Дормидорфом. К его когтистой лапе был привязан свиток точь-в-точь, как в прошлый раз, когда мы помогали поломавшему ногу лосёнку. Все, кроме меня, с любопытством окружили деда, а тот, развернув послание, быстро пробежал его глазами и промолвил, обращаясь уже ко мне:
– Ну, ты так и будешь торчать там из своей норки, как суслик? Разве тебе совсем неинтересно содержание этого свитка?
Я, недолго думая, быстренько выкарабкался на поверхность, оставив пожитки под землёй, и присоединился к друзьям, при этом зачем-то вежливо поздоровавшись.
– И тебе не хворать! Давненько что-то тебя не видать было, где это ты пропадал столько времени, старичок? А помолодел-то, помолодел как! Чудеса-а…
– Я не помолодел, – отвечал я, – а просто хорошо сохранился под землёй, вот и весь секрет. Мы под землёй все хорошо сохраняемся.
– Ладно, – перебил Дормидорф, – слушайте!
Он рассказал, что письмо с Опушки Сбора. Они допросили, наконец, Джорджиуса с помощью отвара правды-трепандры и выяснили много интересного, например, что главный злодей и зачинщик вовсе не он, а Томарана, которая умудрилась спрятаться в чане с чёрной болотной водой, когда происходил захват школы.
– Мы не догадались посмотреть в чане! Вода там была мутного тёмно-болотного цвета, я это совершенно отчётливо помню. Мне ещё подумалось: «саблей там пошурудить, что ли?». Но не стал я этого делать, отвлёкся на Юриника, говорящего что-то Джорджиусу и ловко пинающего того под рёбра. А потом и вовсе позабыл про это. Ну, просто напрочь из головы вылетело. Томарана, оказывается, успела занырнуть в чан в самый последний момент и преспокойно отсиделась там. Дышала она через специальную противопригарную полость, идущую по всему дну и стенкам чана. Что-то наподобие двойных стенок. У неё на дне тростник вставлен был, чтобы дышать можно было, так, на всякий случай. Потом она, само собой разумеется, скрылась, ни с кем не попрощавшись. Её, между прочим, так и не нашли до сих пор и шансов поймать остаётся всё меньше и меньше. Она же выдумщица несусветная, запросто может прикинуться кем угодно, хоть старушенцией, сменить одежду и всё такое. А в лицо её знаем только мы. Так что нам даны два дня на сборы и отдых, а по истечении этого срока надлежит прибыть на Опушку Сбора для получения нового задания, кстати, вовсе нетрудно догадаться, какого.
– А она, случаем, не могла проникнуть каким-либо образом в Подземный город? Проход-то мог быть и открыт, мало ли, кто-нибудь из геронитов слонялся туда-сюда, да и не закрыл его вовремя? – предположил я и тут же продолжил: – Вдруг всё это обучение в школе и было задумано, чтобы начался шум да переполох, а под этот шумок вполне можно было раскрыть тайну истинного входа в Подземный город? Ведь про него, насколько я понял, никто до этого не знал? Всё хранилось в строжайшей тайне, даже лесные люди ничего не ведали, а теперь… Но Джорджиус мог просто свалить всю вину на исчезнувшую Томарану. Хотя это вряд ли, с отваром в организме особенно не поскрытничаешь!
– Всё может быть, всё может статься, – задумчиво произнёс Дормидорф и невесело добавил: – Ну, теперь нас точно загонят туда, куда макар телят не гонял! Вот вам и интересное задание. Ладно, мы отправляемся в селение, а ты, Коршан, бери сокола, и летите к Агресу, пусть собирает свою верную флотилию. Или лучше ты останься с нами, а за Агресом полетит сокол. Через два дня ждём его с птеродактилями около гостевого домика, возле которого он нас сегодня высадил. Ты-то хотя бы с нами или да? – обращался уже ко мне Дормидорф, сразу как-то повеселевший и оживившийся.
