Простые удовольствия (СИ) - Француз Михаил

- Вот вы вообще о чём? – сильнее нахмурился Лекс.

- Викторию потом расспроси, думаю, её красочные подробности будут куда интереснее моих скучных деталей. Ладно, Лекс, продукты я передал на кухню, деньги, как всегда, на счёт отца. Увидимся позже. Не хочу встречаться с полицией, которая сейчас сюда понаедет.

- Ладно, увидимся позже, - согласился Лекс.

- Увидимся, Кларк, - тоже кивнула мне Виктория.

«Дезинсекцию» замка Лютера я провёл через час после своего ухода. Всё собранное «насекомое» оборудование я собрал в отрезанную коробку из-под сока, которую поставил на рабочий стол Лекса.

Часы, о которых он говорил, нашлись. Нашлись они в комнате сестры Джефа. Да-да, я и туда заглянул. Кстати, пару жучков нашёл и там. Вообще, всякой «подслушки» и «подглядки» в Лютеровском замке было столько, что диву даёшься. Откуда столько? Он же даже ещё не президент, пока!

Часы трогать не стал. Оставил там, где нашёл. И Лексу рассказывать не стал.

Не моё дело. Меня попросили почистить, я почистил. И даже ценник не выставил. Но это исключение! Только сегодня и только для Лекса, так как он мой друг. Остальным исключительно по тарифу!

***

Утром у нас в гостях был Шериф Итан. В принципе, он у нас и так иногда бывает – друг детства отца, всё-таки, но в этот раз у него был повод: он пришёл сообщить, что Гарри Вольк сбежал из тюрьмы.

Почему нам? Ну так я же в том деле одним из главных свидетелей числюсь. Вот Шериф и заехал предупредить, чтобы был осторожнее, мало ли – псих мстить задумает.

Я с серьёзным лицом покивал дяде Итану, сказал, что буду глядеть в оба и через два шага на третий оглядываться. Поцеловал в щёку маму и умотал за Ланой, а с ней в школу на школьном автобусе.

Уже в школе, на одной из перемен позвонил Кассандре, поинтересовался новостями, так, вроде как «невзначай». Не промахнулся: больше месяца, как пропавший Гарри Вольк, старик Гарри Вольк, которого накануне вечером привезли из Метрополя, утром покончил с собой, сбросившись в то самое озеро.

Почему я вообще звонил? Да всё просто: Шериф рассказал, что вроде бы в тюрьме, где содержали Гарри до суда, который должен был состояться как раз на следующей неделе, случилась драка между заключёнными, и Вольку основательно досталось, из-за чего его перевели в тюремный лазарет. А утром обнаружили побег Гарри. Причём, на его месте, на больничной койке оказался старик, рассказавший тюремщикам просто душещипательнейшую историю про жестокого и коварного похитителя с целой бандой сообщников.

В результате молодого Волька в розыск, старого – обратно в дом престарелых. Дальше… ну дальше понятно.

глава 35

***

Сидящий в одиночестве на трибуне спортивного стадиона Фордман, буквально кричал своей позой, своим выражением лица, своим взглядом, что ему плохо. Правда, «крик» этот был молчаливым. Гордый самолюбивый парень ни за что не признал бы такого вслух. И о помощи не попросил бы никого.

Я мог бы пройти мимо. Мог бы отвести взгляд и, выкинув его из своих мыслей, заняться своими делами. Мог бы. Но не прошёл.

Как раз Лана сегодня осталась после уроков в школе: вчерашняя поездка, хоть и шибанула ей как следует по мозгам, но, видимо, не достаточно, чтобы выбить из них идею потрудиться на «красный крест», помогая им в сборе молодой донорской крови. А может быть, она просто успела кому-то что-то пообещать с этой помощью, поэтому сейчас не может пойти на попятную? Так или иначе, а сегодня мимо стадиона я шёл один.

Что ж, мгновение «скорости», и у меня в руках две банки апельсиновой газировки. Понимаю, что под такую ситуацию гораздо лучше подошло бы пиво, или ещё что-то покрепче, но первое: мы несовершеннолетние, и употребление алкоголя на территории школы может грозить нам неприятностями, а второе: лично я сам идейный противник этого яда. Ещё с «той» жизни. Помню, отец много раз и достаточно подробно объяснял тогда ещё совсем юному мне, как конкретно влияет алкоголь на организм, что делает, что ломает в первую очередь, что во вторую, какие последствия несёт, за какое время из организма выводится, и выводится ли вообще… Я отца уважал. И отцу поверил. Поэтому, с тех пор, иначе как яд, алкоголь не воспринимал. От того и не пил. Какой вообще интерес: травиться? Веселиться можно и по трезвому.

Спокойно, неторопливо, не скрываясь, вошёл на трибуны, дотопал до Уитни, приземлился рядом с ним и сунул ему в руки одну из банок. Сам открыл вторую и сделал глоток.

Посидели, помолчали. Парень глянул на банку. Подумал. Открыл её и сделал глоток. Ещё помолчали.

- Выговорись, Фордман, - сказал я, не глядя на него. Сделал ещё глоток, насладился вкусом, проглотил. – Легче станет.

- А не пошёл бы ты, Кент? – хмуро сказал он. Без агрессии сказал. Со злобой, но направленной не на меня. – Какое тебе дело?!

- Никакого, - спокойно согласился я. – Потому и легче станет.

- Странный ты, Кент, - вздохнул Уитни и уткнулся лбом в край банки, закрыв глаза и перестав двигаться. Я на это ничего говорить не стал, только сделал ещё один глоток из своей банки, направляя взгляд вдаль, к горизонту: небо было уж больно красивое. Да и солнце пригревало. Хорошо.

- У отца что-то с сердцем… серьёзное, - через какое-то время всё же произнёс парень. – Сейчас в Метрополисе обследование проходит, - снова на какое-то время повисло молчание.

- Плохо, - сказал я через какое-то время. – Какие прогнозы?

- Херовые, - вздохнул Уитни. – Врачи говорят: всё плохо.

- Отстойно… - вздохнул я. Вздох был искренним. В «той» жизни мой отец тоже ушёл рано. Не настолько, конечно: я успел и школу закончить, и институт, и даже в армии отслужить в «Дяди Васиных войсках», но всё равно – рано. Что такое пятьдесят три для мужика, не пившего никогда, не курившего, ничем серьёзнее гриппа не болевшего? Пятьдесят три – это мучительно мало.

Понимаю, особенно после своей собственной смерти, что ничего плохого в том нет, что ему «там» не плохо, очень возможно, что даже и лучше, чем «здесь», тем более, что эзотерикой он увлекался ещё поболее моего… но это эгоистическое «мне его не хватает» и «мне без него плохо»…

Так что понять состояние Уитни я очень даже могу, ведь у моего отца «там» тоже было сначала всё плохо с сердцем: инфаркт в пятьдесят. Это уж потом, через три года, кончилось всё инсультом.

- Страховки хватает на врачей? – после достаточно долгого молчанья спросил я.

- По минимуму, - поморщился Фордман. – Те ещё кровопийцы…

- Он в сознании?

- Да, - вздохнул он и сделал ещё пару глотков газировки.

- Съезди к нему в выходные. Не теряй времени. Иначе потом жалеть будешь… - сказал я и тоже отпил из своей банки. – Всю жизнь, - добавил через какое-то время.

- Говоришь, как будто понимаешь что-то, - фыркнул он. Я промолчал. – С мистером Кентом всё в порядке? – видя такую мою реакцию напрягся Уитни.

- Да, слава Богу, - ответил ему. – Но… я же приёмный. Ты же в курсе, да?

- Вот оно что, - кивнул своим мыслям Фордман. Затем отставил банку и спрятал лицо в руках. – Черт! Ну почему так, а?! Почему он?!.. Врач все уши прожужжал: статистика то, статистика это… На хер такую статистику! – видимо, всё же не смог парень удержать свои эмоции в себе. Это правильно, вообще-то, если всё в себе держать, то как раз проблемы с сердцем и начинаются… Это мне отец говорил. На личном, так сказать, опыте проверено… - Гадское бессилие… - как вспыхнул, так и потух Уитни.

- А оно как раз хуже всего и есть: бессилие… Когда горы свернуть можешь, а ни одного лишнего дня, часа, минутки… Бессилие… страшнее всего…

- Бессилие… - эхом повторил Фордман. Дальше сидели молча. Просто пили газеровку и смотрели на небо.

Потом Уитни встал, кивнул мне и, не оборачиваясь, пошёл домой.

***

Звонок от Виктории был ожидаемо неожиданным. «Ожидаемо» - потому что не могла она не позвонить, слишком лакомого «специалиста» изобразил я перед ней. Такой очень многим нужен, даже не взирая на «ценник». «Неожиданно» - потому, что так рано я звонка от неё не ожидал.