Игорь Шилов - Равноценный обмен (СИ)
На берег мы с Саввой Тимофеевичем сходили одними из первых, даже несмотря на то, что он перегородил дорогу всем остальным пассажирам, стоящим у трапа своими громоздкими чемоданами. У нас здесь только пересадка, в отличии от всех остальных. Поэтому надо быстро изучать расписание движения кораблей до Лондона, а именно туда нам сначала надо попасть, прежде чем отправляться в Россию. Выбравшись на причал оставил Морозова приглядывать за вещами, а сам ломанулся к строению, где по рассказам попутчиков висит расписание и оборудованы кассы.
Судно, в нужном мне направление, выходит из порта сегодня, через восемь часов, но билеты на него остались только в четырёхместные каюты и то только в какой то нижний пассажирский трюм. Следующий корабль пойдёт в Лондон аж через десять дней, так что раздумывать мне долго не пришлось, поплывём в тех условиях, которые предлагают. Сидеть в этом городе, так долго, мне не хочется.
—Сегодня уплываем, Савва Тимофеевич, в девятнадцать часов - оповестил я попутчика, о времени нашего отбытия, из очередного порта.
—Да вы что? Вот это повезло так повезло! - радостно воскликнул он.
—Вы погодите радоваться. Нам достались места в четырёхместной каюте и те, в каком-то нижнем трюме - сказал я, чуть ли не прыгавшему от радости Савве.
—Это ерунда, по сравнению с тем, что мы через двадцать дней будем ещё на шаг ближе к дому. Да и плавал я уже в этом нижнем трюме, ничего там страшного нет. Точно такая же каюта, как и у нас на этом корабле была, только ещё с двумя пассажирами под боком, и всё.
—А верхний трюм тогда, чем отличается от нижнего? - решил я узнать у человека по больше моего разбирающегося в строении корабля, на который только что купил билеты.
—Так у него окна в каютах имеются, через них можно на океан смотреть, если есть на то желание. Да и когда свет дневной в помещение попадает, это тоже плюс, не правда ли? - просветил он меня.
—Соглашусь с вами. Может надо было остаться здесь и уплыть чуть позже, но в более комфортабельных условиях? Как вы считаете? - спросил я Савву.
—Да нет же. Я же говорю, двадцать дней это сущий пустяк. Не успеете заметить, как они пробегут.
—Почему двадцать? Мне в кассе сказали, что через пятнадцать суток мы прибудем на место.
—Странно, а я плыл двадцать. Как же они за это время смогли так ускориться? - не поверил Савва Тимофеевич услышанному.
Судно до Лондона отплывает с третьего причала, а мы сейчас стоим на первом. Пришлось нанимать извозчика на эти пятьсот метров, разделяющие места швартовки кораблей и всё потому, что господин Морозов возжелал сделать из своего чемодана неподъёмный сундук. Ладно что извозчик согласился подбросить нас на это расстояние за пятьдесят центов, а взял бы дороже ни за что бы не повёз я Савву, пускай бы сам раскошеливался или пешком топал, со своим не подъёмным барахлом.
Возле нужного корабля даже ещё не пахло пассажирами. А чего им тут делать за семь часов до отплытия? Решили и мы, что нет смысла нам обоим всё это время тут торчать, можно хотя бы сходить, по очереди, по обедать, да и в дорогу с собой чего нибудь из съестного купить. Савва, вспоминая свою поездку сюда из Европы, не очень хорошо отзывался о корабельной кухне. Первым пошёл проветриться мой спутник, он заверил меня, что вернётся очень быстро, поэтому я и согласился идти после него, а кроме этого мне хочется по внимательнее рассмотреть конструкцию корабля, на котором нам вскорости предстоит выходить в море.
Был этот корабль по шире и по длиннее того, который покинул примерно часа два тому назад. Мачты его, с пока что сложенными парусами, тоже казались более высокими, хотя и было их ровно столько же, три. И борта, этого межконтинентального лайнера, явно превышали всё, что довелось видеть ранее, поэтому, наверное, два пассажирских трюма и смогли поместится на судне. Подошёл не много по ближе, чтобы рассмотреть странные вставки, расположенные почти вдоль всего правого борта.
—Вот оно значит, как, за верёвочку дернул, окошко и открылось - сообразив в чём дело, проговорил я вслух.
Не хитрая конструкция, но сколько преимуществ даёт она обитателям кают первого класса, да и владельцы судна на ней наверняка не плохо заработали. Мне кажется одному из членов экипажа не сложно утром открывать окно, а ближе к вечеру возвращать ставни в обратное положение, с помощью тонкого каната, прикреплённого к металлическому кольцу на задвижке. Вот надо чем на досуге заниматься, придумывать разные технические мелочи, а потом внедрять их в жизнь и зарабатывать на этом.
Пассажиры начали появляться возле корабля примерно за полтора часа до отплытия. Сначала приходили более скромно одетые люди, потом стали подъезжать на экипажах более обеспеченные, а после того, как появилась возможность начать посадку, на причал въехало несколько автомобилей, с какими-то важными господами внутри. Мы с Саввой Тимофеевичем вполне соответствовали, своим внешним видом, тому месту которое было указано в наших билетах, поэтому на корабль попали в первых рядах. Спускаться в самый низ пассажирского трюма оказалось не сложно, туда вела широкая и довольно надёжная лестница. Даже господин Морозов, с двумя своими тяжёлыми чемоданами смог по ней нормально идти.
По всей длине коридора горели керосиновые фонари, поэтому мы без труда нашли каюту под номером одиннадцать и зашли в неё. Пока не появились попутчики стали раскладывать своё имущество под нижним топчаном, с той стороны, где были наши места. Савве я сразу же предложил занять нижнюю полку, чтобы не получилось так, как было на предыдущем маршруте, когда на третий день плавания он заявил, что не в состоянии спать на верху. Отказываться он не стал и тут же приступил к распаковыванию одного из чемоданов, того, где у него хранились вещи необходимые во время плавания.
Соседи наши пришли одновременно, хотя до сего дня даже не были знакомы друг с другом. Оба они из Англии, каждый из них в Америке живёт чуть меньше года, а сейчас эти бравые парни возвращаются на родину, чтобы вывезти оттуда семьи. Об этом они сообщили нам сразу же во время знакомства. Мы так же представились, но ограничились тем, что поставили в известность временных соседей о своей национальности и о конечном маршруте.
Время для ужина пришло незаметно, и мы дружной компанией стали подыматься на верхний уровень, где находился ресторан. В нём уже должны были перекусить пассажиры первого класса, теперь и нам можно там появиться. Когда мне сообщили о таких странных правилах, имеющих место быть на этом корабле, возмущению моему не было предела. Меня, человека, который может купить их задрипанный пароходик с потрохами, держат за представителя второго сорта. Я конечно не стал распространятся о своём состоянии, но попутчикам дал понять, что мириться с такой несправедливостью не собираюсь. На что они только пожали плечами. Когда англичане вошли в коридор чужого трюма, Савва, понизив голос до самого тихого, сказал мне:
—Зря вы так Максим Сергеевич. Забыли, что ли, какие порядки у нас дома? Я, если честно, тоже не очень этих зазнаек, англичан, уважаю, но право не стоило попрекать их такими мелочами.
Верхний трюм, где располагалась элита, от нашего отличался кардинально, здесь было и на много светлее, и чище, да и двери в каюты были абсолютно другими. В ресторане тоже, прямо у нас на глазах, происходили перемены. Обслуга убирала со столов белые, правда в данный момент кое где уже в пятнах, скатерти, а на их место стелила какие то, серого вида, тряпки.
—Любезный, это что вы тут вытворяете? - спросил я одного из официантов, когда он добрался до нашего столика.
—А что тебе не нравиться? - вместо ответа, услышал я от него вопрос.
—Да всё мне здесь не нравиться! Для начала вот это недоразумение со стола убери, а потом я тебе про остальное расскажу.
—Мне старпома позвать? Или ты сам успокоишься? - спросил меня корабельный подавала.
—Максим Сергеевич, успокойтесь. Я вас очень прошу. Вы этим ничего не добьётесь, кроме неприятностей. Здесь заведено, так. Раз у нас билет в нижний трюм, значит ничего другого мы себе позволить не можем. Это моя вина. Надо мне было раньше вас об этом предупредить. А ему доказывать что то бесполезно, - торопливо проговорил мне Савва, на родном языке.
Я сидел и решал, продолжать ли дальше качать права или прислушаться к совету приятеля. Официант, видно, моё молчание воспринял по-своему, потому что сразу же после слов Морозова примирительно сказал мне:
—Вот так-то лучше.
—Ну сукины дети, доберусь я и до вас! Попляшите тогда у меня - сказал я по русски, больше для земляка, чем для не владеющего иностранными языками официанта.
Настроение во время приёма пищи было припротивнейшим. А каким оно могло ещё быть, когда тебе плюнули в морду, а ты молча утёрся.
—Отвыкли вы от Родины, Максим Сергеевич? Тяжело вам будет на первых порах дома - сочувственно заглядывая мне в глаза, сказал Савва, когда мы с ним вышли на палубу.
