Без Вариантов (СИ) - "Ande"

— Исходя из этого, предлагаю вам, господа, 5% чистыми от реализованных активов. За это вы, уважаемые господа, обеспечите мне поддержку на дипломатическом, и правительственном уровне.

Дальнейшее обсуждение, к моему удивлению, развеселило не только Ряженова с Андроновым, но и Березовского.

Удальцов неприязненно процедил:

— Ты совсем конченый кретин, Лукин? Я ведь и половину могу попросить.

— Попроси — согласился я — но после этого, я тебя просто отмудохаю, и тебя, Владимир Николаевич тоже, не надейся. И выкину отсюда нахер. Лично, даже никого звать не придется. Мне от вас один гимор. А дать тебе в ебало, Удальцов, я хочу с первой встречи. Начинай.

Повисла пауза, из которой подполковник Удальцов( может и бывший уже) вышел с честью и достоинством:

— Десять процентов. В середине 92 го. На офшорный счет.

— Три процента в конце 92го — кивнул я — остальное, в первом квартале 93 го. И дипломатия за вами.

— Договорились — сказал Леха.

Прощаясь, Березовский, с симпатией меня оглядев, сказал:

— Очень приятно было познакомиться, Саша — потом повернулся к Ряженову — ты знаешь, Леша…

— Нет — пресек его попытки Леха — не лезь к моим людям, Боря. И все у нас будет хорошо.

Я, не подавая виду, внутренне взоржал. Вплоть до 95го года, Березовский искал себе личного помощника. Пока не нашел Абрамовича. С которым, его познакомил Гусинский. Абрамович был у Гусинского в младших партнерах. И тут похожая история. Но быть при БАБе мне не интересно. Я и Леху то с трудом выношу. А уж Борис Абрамовича…

Сергей Викторович Буслов был в лирическом. Мое появление в нашем кабинете принял благосклонно, проворчав, что я в костюме вызываю у него стойкое желание меня звездануть по башке.

За прошедшее время, ситуация вырулила из Сереги моего реального заместителя. В мое отсутствие он много общается по нашим вопросам с самыми разными людьми, вкурсе всего, и плотно работает с той же Иркой Захаровой. Которая со мной общаться избегает. И никаких чувств, Алекс! Она, просто-напросто, не может поверить, что почти уже стопроцентный петербуржец Лукин, нашел себе москвичку! Какой, Саня, позор. Как она вернется, познакомь ее с Машей, а то ведь сожрет тебя Захарова, гадом буду.

— Мы с женой думаем новоселье устроить, вот к их приезду и подгадаем.

Я на это отвечал:

— Вот где ты рос, Серега? Ты понимаешь, что в лучшем случае, Маслова подружится с Захаровой и мне конец. А ведь они могут и поругаться, и тогда мне уж точно конец.

— Ну, поживешь в офисе, подумаешь.

— На Сиреневом.

— Не, Ирка уже мне сказала, что как вернется, туда заселится.

— А меня спросить?

— Да когда баб интересовало мнение мужчин, Сань?

— Намек понял, будем искать ей жилье.

Я, по быстрому, рассказал Сереге о состоявшейся встрече и итогах. Мы немного поворчали, и обсудили.

Буслов рассказал мне что и как, и где, в смысле, что все нормально, эшелон мазута завис между Вологдой и Архангельском но Родионыч уже там, все Ок.

Я потянулся к телефону, собираясь звонить в Архангельск, но он зазвонил сам. Судя по всему или междугородний или международный звонок.

— Лукин, слушаю — буркнул я в трубку.

— Здравствуйте, сеньор Лукин — сказала мне трубка на русском, с отчетливым и знакомым мне акцентом.

— Здравствуйте — ответил я — слушаю вас.

— Это хорошо, сеньор Лукин. Слушайте внимательно. Ваши сотрудники, сеньорита Захарова и сеньор Васин, находятся у нас. Что бы их освободить, вы немедленно должны прилететь в Берлин, и приготовить три миллиона долларов. Как и где мы их обменяем, обсудим на месте. Связь в Берлине будем поддерживать через вашего сотрудника, господина Штолле. Вы все поняли?

Я сглотнул. Пространство вокруг стало гулким и бесконечным. Потом я собрался, и заговорил на итальянском.

Глава 35

Перейдя на итальянский, я стал говорить оправданно медленно, как бы подбирая слова, и как бы мучительно вникая в ответы собеседника. Это дало мне возможность хоть как-то обдумывать разговор:

— Я вас понял, незнакомый сеньор. Однако вы, надеюсь, понимаете, что я могу не успеть добраться в Берлин к назначенному сроку? Достать сейчас билеты из Москвы…

— Мне наплевать на твои сложности, бамбино. — затараторил собеседник на итальянском — За каждый день задержки, мы будем отрезать у твоих сотрудников по пальцу, и присылать вашему Штолле.

— Очень хорошо, что вы об этом заговорили, сеньор. Сейчас сумма соглашения равна трем миллионам долларов. Каждый отрезанный у моих людей палец, уменьшает сумму на двести тысяч. И я должен убедиться, что сейчас с ними все в порядке.

Впрочем, мои ухищрения с затягиванием разговора были впустую. Мой собеседник, к моему полнейшему изумлению, прервать разговор не спешил. Он очевидно наслаждался. Ответ его был не краток, и содержал массу смутно понятных мне эфемизмов. Но суть, я понял:

— Vaffanculo! Слушай, ты, figlio di puttana, прекращай rompere le palle a qualcuno, и che boiata жри сам. Ты будешь в Берлине в понедельник?

— Я должен убедиться, что сейчас с ними все в порядке. Мой итальянский вам понятен?

— Chi cazzo…- пробурчала трубка, а потом из нее раздался голос Захаровой — Лукин, он такой урод, пошли его нахуй.

А потом ей, судя по всему зажали рот, и кажется, ударили.

— Убедился⁈

— Вот тот удар, незнакомый сеньор, что сейчас получила сеньорита Захарова, стоит пятьдесят тысяч. Вы меня поняли? — Иркин плачущий голос вывел меня из себя.

— В понедельник, с десяти утра, сидишь у Штолле возле телефона. Никакой полиции! Тебе позвонят и скажут что делать. Иначе пожалеешь. — кажется, собеседник наконец сообразил, что я тяну время, и пытаюсь что то придумать. И просто бросил трубку.

Хотя, что тут придумаешь? Каким бы мудаком не был мой собеседник, все очень серьезно, и очень плохо. Я поймал себя на том, что бессмысленно пялюсь в окно, так и не убрав руку с телефона. А Серега Буслов внимательно смотрит на меня:

— Итальянский? Ты, Саня, не перестаешь меня удивлять…

— Ты сейчас вообще охуеешь, Серега — вздохнул я и полез в нижний ящик стола, где так и держал деньги. Несмотря на сейф, что нам приперли Вова Кузьмин и Вова Ильин. Параллельно пересказывая свой разговор.

— Ты не покуришь на улице, Серег? Я Маше позвоню, предупрежу, что уезжаю. –завершил я монолог.

Он кивнул, и молча вышел, несколько удивив меня своей реакцией на новости. Но я не стал над этим думать, и набрал номер редакции «Коммерсанта». Пока Машка добиралась до телефона, я успел подумать, что все крайне погано. Потому что обращаться в полицию — нежелательно. Скандал в европейской прессе с русскими бизнесменами, занятыми реализацией армейского имущества в Германии, позволит Руцкому сотоварищи, легко убедить кого хочешь, передать все это дело ему. Впрочем, вряд ли это его рук дело. До таких высот планирования, ни он ни его окружение не доросли.

— И чего ты отвлекаешь меня от работы, Лукин? — судя по голосу, она улыбалась.

— Я срочно улетаю в далекую сибирскую тайгу, Маш. Организовывать золотодобычу. Со связью там никак. Вот, звоню попрощаться.

Она помолчала:

— Ты меня бросаешь?

— Ну, Маша! В нашей спальне лежат не только мои джинсы, но и мои спортивные штаны. Как я могу тебя бросить, не забрав их? Попроси, кстати, Варвару постирать джинсы.

— Саш. У тебя неприятности?

— Ну… золотодобыча же.

— Когда вернешься?

— Неделя. Может две.

— Вот только попробуй свернуть себе шею!

Открылась дверь, и вошли Буслов, Леха, и, почему-то Мурад.

— Я побежал, Маш. Целую. — я, в досаде, положил трубку. Прикурил сигарету и повернулся к вошедшим.

Ряженов уселся за Серегин стол, тот — на свободный стул, а непонятно зачем присутствующий Мурад- на подоконник.

— Рассказывай — распорядился Леха.

Я, подробнейшим образом пересказал прошедшую беседу. Изложил выводы, о том, что мой собеседник явный придурок. А так же поделился предположением, что нас догнала операция с фальшивыми долларами. Итальянцы принялись изучать причины неудачи, и наткнулись на нас, а потом и на ребят в Берлине. Озвучил мысль о нежелательности полиции. И на этом замолчал.