Al1618 - Мечты — сбываются!
Так что через три часа в лагерь проскользнула «тень» во всех отношениях, этот робот мыслил очень узко и холодно — в рамках ранее поставленной задачи. Он, перед тем проанализировав свое состояние и, «для снижения потерь нонкомбатантов», не поленился забить в Тактика блокировки на цели, правда я ведь и просто лапой могу приложить — мало не покажется.
Что впрочем, и произошло — девчушка лет одиннадцати, почувствовав как вздрогнуло лежащее рядом тело, когда я вогнала коготь в ямку под затылком, не вовремя начала протирать глаза и получила удар лапой за ухом — жалости к ней совсем не было, как и других чувств, они вернутся потом. Пока «робот» только отметила, что есть меньший лимит времени — порядка двадцати минут, а пострадавшая обеспечена головной болью дня на три, да и надо будет за ней потом понаблюдать.
А пока я шла дальше. В принципе, план был прост и реализовывался вполне удачно, посты я вообще перещелкала как в тире, связи между собой они не держали, только смены, а до нее еще час. С остальными тоже шло гладко, был у меня один козырь позволяющий снизить риск — пять миллилитров яда, который я заботливо выделила из местной травы. Залитый в шприц-тюбик, вместе с одним лекарством из аптечки, он приобрел способность впитываться через кожу — две-три капли гарантированно останавливали дыхание и сердце меньше чем за минуту.
Вот только его на всех не хватало, да и тюбик, в процессе раздачи лекарства, приходилось периодически отогревать перепонкой между пальцами. А так очень удобно — капнуть на соседей и тогда тех, что спят рядом можно резать без боязни поднять тревогу, потом добавить «контрольный коготь»- и к следующей группе.
Проблема случилась, как и ожидалось, когда яд закончился, видимо нашумела, как ни старалась этого избежать, или просто кто-то почувствовал мой взгляд, хоть специально не смотрела «объект работы» прямо, только боковым зрением. Но вероятнее всего — как ни мало было пролито крови, запах ее заставил проснуться тех, кто был еще жив. Одновременно в разных концах вскочило четырнадцать бойцов и бросились ко мне, трое постарались ускользнуть.
«Робот» прикинул шансы и… положив «беглецов», отбросил винтовку в сторону выхватив тесак. Впрочем, особого «звона клинков» не было — в нападении прямое лезвие в левой лапе позволяло хорошо колоть, а в обороне я себя слишком не утруждала — подстежка от бронника в местных условиях защищала надежнее самых толстых лат, боли же я просто не чувствовала — спасибо аптечке. К тому же, самым эффективным методом, почему-то, была принята работа когтями.
В итоге из всех частей тела больше всего досталось ушам — проснувшиеся женщины подняли просто невероятный визг. Я конечно понимаю, что пробуждение от льющейся на тебя крови, да посреди ночного сражения, совсем не способствует спокойствию, но все же могли бы вести себя и сдержанней. Одно хорошо хоть вскочить и начать метаться не успели — этот момент «робот» недооценил, поскольку чужие эмоции тоже в расчет не принимал, судя о поведении других по себе.
Моим противникам просто не повезло, они видели хуже, двигались вообще как беременные черепахи. Оставалось только прыгнуть к ближайшему принять на клинок его оружие если удар был опасен или пропустить и ударить в ответ — когтями в горло, голову или любую из конечностей — разрыв артерий все равно гарантирован, после этого метнутся к следующему… Если попадались двое то приходилось один удар блокировать, а второй пропускать, ну и ударить два раза подряд. Ужас, если одним словом, неуязвимая тень рвущая всех на части, противники у меня быстро закончились. К их чести надо сказать — бежать они не пытались, может, правда, просто подумать об этом не успели.
— Молчать! Быстро все в тот угол! — едва взяв в лапы винтовку, начинаю брать этот бардак под контроль. Глаза и уши тем временем шарят в поисках недобитков, но вроде чисто. Да и барышни, как ни странно, сбились в кучу в углу весьма организованно. Лишь одна девочка лет двенадцати, стоит прямо рядом и спрашивает:
— Теперь ты нас всех убьешь? — Логика дает сбой при попытке связать выражение блаженного счастья на лице с сутью вопроса, в итоге возвращаюсь к прежней программе.
— Детей не убиваю, стать в строй!! — И остальным, — Команды выполнять быстро и четко! Тогда вам ничего не грозит. Старшая ко мне!!
В итоге последовавшей суеты рядом оказывается девушка лет восемнадцати.
— Где остальные женщины? — рука показывает в сторону соседнего дома, аж с тремя целыми стенами.
— Т-там в подвале. Замок… — глаза обегают картину, у меня за спиной, и лицо приобретает зеленоватый оттенок. Прерываю:
— Не важно — где ключи. Не ночевал ли кто-то отдельно от всех?
— Н-нет…
— Проверить и пересчитать, чтобы ни один гад не ушел! Те, что были в дозоре… тоже снести всю падаль сюда. Выполнять!!
Сама же бросаю зеленый огонь и отправляюсь в сторону местной тюрьмы…
* * *Дальше были хлопоты…
Из подвала некоторых выносили на руках, да и те, кто были сверху, сразу как спало напряжение, начали стараться сесть или лечь. Насколько дело серьезно, я поняла только когда очнулась та, которую я «приголубила», и вместо шишки на голове схватилась за живот, сворачиваясь в бублик. Подскакиваю и пытаюсь развернуть, пришлось рявкнуть, чтобы не мешала, правда, после того как подняла на меня взгляд — так и замерла как песчанка перед гюрзой. И то хлеб — узи ничего не показывает, но это ни о чем не говорит, я и так вижу пульсирующий справа внутри тела сгусток окруженный тонкими светлыми нитями — разрыв маточной трубы или яичника. Придется делать пункцию — достаю УММ пытаясь отвлечь разговором.
— Это только инструмент, так что не бойся это ерунда, на фоне всего прочего…
После прокола девочка закусила губу, правда, скорее от страха чем от боли, в том смысле что эта боль на фоне всего остального… В подставленную тряпицу потекла жидкость пополам с кровью. Показываю тряпку.
— Надо лечить, но бить тебя сегодня больше нельзя потому прошу — потерпи. И остальным:
— Двое ко мне, надо держать!
Пока искали палку чтобы дать в зубы, пришла мысль — смотрю прямо в глаза и касаюсь левой рукой в районе поясницы. По тому, как расслабилось тело, понимаю что вышло, но все равно говорю:
— Так не будет больно. — Мне кивают, и остается только работать…
Это больше всего походило на весеннюю путину. Оставалось только радоваться, что отрава, впрыснутая аптечкой еще не до конца рассосалась, потому и своя усталость и чужая боль не проникала в душу. Потом это все навалится разом, но это — потом.
Я сначала пыталась сортировать и спрашивать о самочувствии, но быстро поняла, что проще построить всех в очередь и обследовать подряд. Особую проблему представляли уже старые и воспаленные раны, что с этим делать с теми двумя антибиотиками, что я успела проверить хотя бы на нетоксичность, не говоря уже об эффективности… просто лапы опустились бы, если б не остатки «катри».
А так я оставалась совершенно спокойной даже при виде спины представляющей из себя вздутую подушку толщиной с ладонь, исчёрканную полосами вывернутого наружу мяса покрытого гноем, тем более — что это была далеко не самое страшное, что удалось увидеть.
Потом, уже утром, явился так и не дождавшийся желтого огня Кабир, и взял всю власть из моих отваливающихся лап. Надо было закопать мою ночную работу и поглубже, собрать и рассортировать добычу, да и просто накормить сто с лишним человек — еще та задачка. Я же честно дезертировала от трудностей — вкатила себе дозу снотворного и проспала до вечера, потом проверила результаты лечения, обозвала происходящее чудом и завалилась спать до утра.
Утром меня разбудили, чтобы посадить на первого верблюда в построившемся караване, все остальные уже давно были готовы и сидели по корзинам, в странном отупении смотрела под ноги верблюда до самой утренней молитвы. Потом остановились на молитву и завтрак, и я увидела двух пытающихся играть девочек и их несмелый смех…
Странное это чувство, когда душа на изнанку выворачивается, тело гнало коня в сторону восхода, не слушая призывов все больше отстающего Кабира, ну куда ему на верблюде соревноваться с конем, а душа пребывала в полном покое… ледяном таком покое…
А потом… Потом я рыдала уткнув нос в тоб догнавшего меня наконец Кабира, а он гладил меня по голове не знал что и сказать кроме расстроенного «Сестренка, а верблюдов-то ты за что?». На что я ничего не смогла ответить кроме новых рыданий. Действительно нехорошо вышло, да еще и рядом колодец…
Правда он сам нашел удививший меня ответ — «ну и правильно, теперь точно никто на нас не подумает…». От парадоксальности такого вывода я даже всхлипывать перестала, а потом дошло — через три часа тела так раздует, что миллиметрового входного отверстия никто попросту не заметит, да и не похоже это ни на что. Остальные раны хоть и резанные, но на саблю не похоже. А уж то что можно просто уйти ничего не взяв… Словом или мор всех забрал или гуль-ябани порезвился, ага тот самый что сейчас рыдает вцепившись в халат своего брата, не замечая что пачкает белый тоб черным…
