Михаил Баковец - Улей. Игра в кошки-мышки
— Мне сказали, что в Парадизе выхлоп можно легко отыскать.
— Почти наврали, — пожал он плечами. — Была одна в магазине, в центре, но её кто-то из тамошних хозяев себе неделю назад приобрёл. А больше ты такую, не отыщешь. Или под заказ, придётся ждать и переплатить вдвое или даже втрое.
— Жаль, — вздохнул я. — А эта твоя красотка, что из себя представляет?
— А вот, — он вывел на экран фотографию, на первый взгляд обычной винтовки, которую можно увидеть в нормальном мире у охотников, только у этой, был непропорционально толстый ствол. — Спешелн рифэл пятьсот, патрон дозвуковой лапуа супер спешелн. Это где-то… — точно не вспомню, а тут ещё и записи нет, но если память не подводит, то восемь восемьдесят шесть на шестьдесят девять. Всего у меня триста патронов, двести целевых со стальным сердечником и сто с сердечником калённым, практически бронебойные. В комплекте, мощный прицел с дальномером, счётчиком ветра.
— И сколько за всё это удовольствие просишь?
Когда он озвучил сумму, я присвистнул.
— Не свисти, а то денег не будет. Знаю, что дорого, зато качество и всё как ты хочешь: бесшумность и мощный патрон. Если будешь брать, то говори прямо сейчас, потому как винтовка, в центре, лежит в магазине, мне нужно договариваться о передаче сюда.
— Ладно, — решился я, — чёрт с ними с деньгами, звони.
— Но только завтра подходи, — предупредил он. — Ещё что-то нужно?
— Нужно, АК-9 с патронами и пистолет полегче и поубойней. Он для женской руки.
— И автомат есть, и пистолет подыщем, — заверил он меня.
По возвращению в гостиницу с почти пустым карманом, но с покупками, я узнал про неприятности.
Скинув в разгромленном номере часть покупок, я бегом помчался в больницу.
— Что ж ты так-то, а? — укоризненно покачал головой знахарь. — Я же предупреждал тебя. Вот зачем ты девчонку одну бросил?
— Что с ней? — пропустил мимо ушей чужие слова. — Где она?
— Спит. Я ей вколол сильное успокоительное, обработал синяки и шишки. В целом, отделалась легко.
Если коротко, то после моего ухода девушка проспала немного. Проснувшись и не дозвавшись меня, она устроила погром и истерику. На шум примчался гостиничный работник, попробовал её успокоить и чуть не лишился глаза, когда в лицо ему вцепилась Сашка. В итоге, охранники скрутили её и отправили в больницу, а там, на шум заглянул Хома, узнал свою пациентку и забрал к себе, где оказал первую помощь.
Первое, что я услышал от Сашки, когда она очнулась, это были слова:
— Сервий, пожалуйста, не бросай меня больше. Я очень прошу тебя! Если я ещё раз останусь одна… я… я умру, наверное.
Прижав девушку к себе, я погладил её по голове.
— Кошка ты моя, да кто тебя бросит. Ты так сладко спала, что я не стал тебя будить, но и дел слишком много накопилось, чтобы зря время тратить. Тем более, через два часа уже вернулся назад, — сказал я ей.
Сашка уткнулась мне лицом в грудь.
— Ты меня всегда Кошкой звал, или Желтоглазкой, — тихо произнесла она. — Раньше не нравилось, вульгарно и пошло звучало… кошка… фу-у, а сейчас, так приятно. Словно, ты меня гладишь, вот как сейчас. Ты меня не бросишь?
— Никогда!
— Никогда-никогда?
— Никогда-никогда!
Повязку с лица, ей сняли на шестой день, как мы приехали в Парадиз.
— А я не верила, что такое случится. Думала, что успокаиваете меня, — прошептала она, стоя напротив зеркала и рассматривая себя, — не верила, что глаза могут сами собой вырастить, как яблоки какие-то, — она коснулась век, провела кончиком пальца под глазами, по щеке. — А что с кожей, почему она такая… странная?
То, что кожа стала у неё меняться, сереть, грубеть, покрываться морщинами и складками я заметил ещё три дня назад. Тогда это было едва заметно, а сегодня, когда с Кошки сняли повязку, изменения сильно бросились в глаза.
— Из-за лекарств и лечения. Организму нужно было откуда-то брать ресурсы, и проще всего это делать с собственными запасами, девочка моя. Разве не видела тяжелобольных никогда? Недаром есть поговорка: краше в гроб кладут. Ничего, через несколько недель ты окончательно пойдёшь на поправку и вновь станешь красавицей.
Кошка тяжело вздохнула, попробовала разгладить несколько больших складок на скулах и отошла от зеркала.
— М-м, Кошка, мне бы с твоим парнем кое о чём переговорить нужно. Провести окончательный расчёт за лечение и решить дела, о которых мы договаривались ранее, — обратился к ней Хома. — Не могла бы ты оставить нас одних? Я предпочитаю такие вопросы решать с глазу на глаз, да и Сервий обещал, что о наших планах будет знать только он один.
— Не могла бы, — холодно ответила девушка. — Я не болтушка, умею держать язык за зубами.
Хома покачал головой и посмотрел на меня.
— Кошка, это, в самом деле, деликатный вопрос. Тебе я верю, но компаньон… в общем, сама видишь, какой он осторожный. На минуту, ровно на одну минуту выйди в коридор и подожди меня там, — я сложил ладони перед грудью в молитвенном жесте. — Пожалуйста, Кошка, очень тебя прошу.
После того приступа, когда она попала в больницу и едва не угодила в «обезьянник», у девушки развилась настоящая мания ей казалось, что она должна быть всегда рядом со мной, что произойдёт нечто ужасное, если я оставлю её хоть на минуту.
— Но только на минуту, — помрачнела она.
Когда она прикрыла за собой дверь, я повернулся к Хоме:
— Что хотел сказать? Откуда у нас с тобой совместные секретные дела?
Он поманил меня к себе и когда я оказался в шаге от него, он очень тихо произнёс:
— Твоя Кошка становится квазом. В курсе, кто это?
У меня по коже поползи холодные мурашки, когда услышал его слова.
— Да, — кивнул в ответ, — в курсе. Но из-за чего?
— Точно не из-за лечения, не нужно на меня так смотреть. Или у неё организм излишне восприимчив к живчику и случилось банальное отравление, или она приняла жемчужину, — он пристально посмотрел мне в глаза. — Она не хиггер случайно?
Врать знахарю? При такой постановке вопроса любые мои слова дадут ему ответ на него.
— Да…
— Как это случилось? Не подумай, что выпытываю ради каких-то меркантильных целей. Просто мне самому интересно, как целителю.
— У меня была красная жемчужина. Я решил, что если Кошка съест её, то ей станет легче даже без живчика. И с ранами поможет.
— Да уж.
— Я ошибся?!
— Не то, чтобы ошибся. Иногда — не всем и не часто — жемчужина помогает, особенно новичкам. Но она же на них и действует сильнее, увеличивает риск внешнего перерождения, изменения тела. М-да.
— Ей чем-то можно помочь?
— Если только встретишь Великого знахаря и сможешь убедить в помощи или получишь белую жемчужину, — покачал головой собеседник. — И больше никак. Для женщины стать уродом — очень тяжёлое потрясение, ты уж за ней приглядывай, чтобы не отчебучила что-нибудь. Я про срок, якобы выздоровления, специально сказал, попробуй за это время её подготовить к тому…
Тут открылась дверь и в кабинет вошла Кошка.
— Минута, — сообщила она.
— А мы всё уже, — улыбнулся я ей. — Пока, Хома, на днях я заскочу, окончательно решим наши дела.
Эпилог
Девушка сидела перед зеркалом не шелохнувшись, словно, каменная статуя, а не человек.
— Кошка, ведь ничего страшного не случилось. Ты живая, здоровая, стала сильнее и быстрее. Тебя не тронут мутанты из тех, которые простые, а от сильных, ты вовремя ускользнёшь благодаря своей способности чувствовать тварей на расстоянии.
— А зачем мне всё это нужно? — без каких-либо эмоций произнесла она. — Зачем? ты на меня смотришь как… как… я же уродка! Я страшная уродливая тварь! Да на меня все смотрят с омерзением на улице! А вчера один пистолет наставил…
— Ты покажи мне этого пистолетчика — я ему мигом его в зад вставлю, — пообещал я, потом подошёл сзади и обнял девушку. — Кошка, ты для меня будешь самой-самой. Ты что забыла? Я же обещал быть всегда рядом. А какова цвета у тебя кожа или волосы…
— У меня и волосы выпадают! — крикнула она и зарыдала. — Ты лысых тоже любишь?!
— Тебя я люблю любой.
С момента разговора с Хомой, когда он сообщил про изменения с девушкой, прошло две недели. Как подступиться к Кошке с сообщением, что она становиться квазом — я так и не смог придумать. Вот сегодня попытался, настроился на разговор, придумал кучу аргументов и вариантов развития беседы и сел в лужу. Она уже давно была в курсе про изменения своей внешности, какой-то доброхот в гостинице постарался (узнаю — убью). А я, со своей попыткой сообщить то, что она уже знала, сорвал плотину в её сознании. Все те чувства, которые она держала до этого в себе, вырвались наружу, сметая любые доводы и аргументы, как девятый вал корабли.
— Сервий, я не хочу, чтобы ты мучился. Ты красивый, и сильный, а ещё, у тебя столько всяких способностей. Все женщины станут тебя любить… однажды, ты подумаешь про меня «зачем мне этот монстр нужен, ради чего я держу её рядом?».
