Я вам что, Пушкин? Том 1 (СИ) - Рубин Ричард
— Р-рада знакомству, Гару, — произнесла Юри. Тембр у нее оказался тоже приятный — низкий, чуть с хрипотцой. Знакомство с людьми явно давалось бедняге непросто. Она ссутулилась, на лбу под челкой блестели бисеринки пота, пальцы теребили пряди волос — тяжеленной темной копны, — Саёри много о тебе рассказывала.
— Иногда даже слишком много, — проворчала Нацуки, — так трещит, что не заткнешь.
Саёри хихикнула смущенно, подскочила ко мне и шепнула на ухо.
— Не обращай внимания, Нацуки у нас просто любит побухтеть.
И потом добавила уже вслух:
— Но на самом деле она просто душка. Даже испекла для тебя кексики!
Нацуки покраснела как хорошо сваренный рак и сжала кулаки.
— Саёри! Ты зачем…?
— А что такое? Или ты не успела закончить?
— Успела я все! — гаркнула коротышка, — просто… просто…
Остаток фразы вышел нечленораздельным. Мне хотелось заорать в голос со всего происходящего. Одно дело читать текстовку на экране, и совсем другое — слышать собственными ушами. Хотя нет, не собственными. Ушами Гару. Да еще и голос у Нацуки оказался забавный — пронзительный такой, въедливый, как у старого алкаша Оззи Осборна в его лучшие годы.
— Кексики — это хорошо, — решил я все-таки спасти положение, — даже очень! Давайте тогда чаю попьем и вы мне тогда все про клуб расскажете, окей?
Ответа не получил. Девчонки уставились на меня во все глаза. Сначала я не понял, чего такого сморозил. Но через секунду до меня дошло. В тот фрагмент диалога, где ГГ спрашивает Юри про чайный сервиз, мы так и не успели дойти!
— О… О-о-откуда ты знаешь, что мы на собраниях пьем чай? — слегка наклонила голову Юри.
«Никогда еще Штирлиц не был так близок к провалу» — превратился в рассказчика внутренний голос. Да уж, Гарик, чисто сработал, молодец. Совсем не подозрительно. Давай, сообрази что-нибудь, а то засыпемся. Вон как Моника напряглась. Глазищами своими зелеными так и буравит.
— Да ниоткуда. Просто предположил, — постарался я сделать максимально пофигистичный тон, — многие ведь за чтением чипсы грызут, орешки или пьют что-нибудь, чтоб лучше погрузиться в атмосферу и все такое.
— Точно, — подхватила Саёри, — я вот мятные конфетки люблю. Иногда если книжка интересная, по целой пачке высасываю!
Мой мозг немедленно предложил с десяток пошлых шуток про «высасываю», и пришлось постараться, чтоб ни одну из них не озвучить.
Руссо туристо, дамы и господа, облико морале.
На этом напряжение рассеялось. Хотя не уверен, схавала ли мою отмазку Моника. У нее хватит опыта и мозгов такие штуки распознать.
— Тогда как обычно, сдвинем парты, — предложила Моника.
— Ща все сделаю, — деловито пообещал я, — не переживайте.
Засучив рукава, двинулся к одной из средних парт, взялся за края столешницы… Оп… По идее дело должно быть плевое — в зал я хоть и пару лет уже не ходил, но и заморышем меня не назвать. Так какого хера эта парта такая тяжелая?
Ах да. Руки-то принадлежат задроту-анимешнику, который в своей жизни ничего тяжелее компьютерной мышки и пениса не поднимал. Что ж, тогда никаких вопросов. Я пыхтел, перемещая парты как в гребаном «тетрисе». Скоро мышцы рук и спины решили поинтересоваться, а не охренел ли я, и работать стало гораздо сложнее.
— Гару, тебе точно не нужна помощь? — поинтересовалась Моника.
— Все путем, еще чуть-чуть и закончу, — отозвался я, пытаясь унять стук в висках, — пару минут.
Ударить мордой в грязь совсем не хотелось. Все рассредоточились по комнате. Юри отправилась хозяйничать в кладовку, видимо, чайник и впрямь там стоял. Саёри и Моника приводили в порядок доску. Нацуки и вовсе вышла куда-то в коридор. Наконец мне удалось расставить парты более или менее как следует, и мы стали дожидаться шеф-повара. Долго, впрочем, томиться не пришлось — Нацуки появилась уже через пару минут с большим подносом в руках, накрытым парой салфеток.
— Ну что, готовы? Та-да! — не дожидаясь ответа, она сдернула салфетки. На подносе лежали шесть кексов. Кажется, нынче их называют капкейками или как-то так. Однажды Милке тоже взбрело в голову, что она охренительного левела кондитер и поэтому может организовать маленький бизнес и печь на продажу всякую мелочевку, типа кексов, пряников, имбирного печенья и прочей лабуды. Горела она своей идеей ровно полторы недели, после чего утратила всякий интерес, но за эти полторы недели я как штатный дегустатор всех образцов наел себе килограмм семь, не меньше. И капкейки среди этих образцов тоже имелись.
Только вот они и близко с этими не валялись. Каждый капкейк — небольшая башенка. Бисквитное тесто двух цветов (вроде бы такое называется мраморным), сверху шапка из густого сливочного крема, а на шапке выложена кошачья мордочка. Глаза, нос и рот темным шоколадом, а уши — молочным. Я бы даже не решился такое есть, не зафоткав сперва для инстаграма. А ведь у меня там даже профиля нет!
— Ого! — опять выразила всеобщие эмоции Саёри, — какие красивые!
Красотой она долго наслаждаться не стала и сразу вгрызлась в кексик. Сразу измазала всю мордашку в креме, но ее это, кажется, не очень заботило. Я даже позавидовал такому внутреннему спокойствию.
(тут не спокойствие. люди с депрессией часто на свой внешний вид забивают)
Я попытался задушить неприятные мысли в зародыше. Тем более, что один из шести кексиков как раз очутился передо мной. Взяв его в руку, я прищурился. Искоса глянул на Нацуки — она явно следила за моей реакцией. Что ж, попробуем.
Откусил, пожевал немного и чуть не замычал от удовольствия. Я капец как не люблю сладкое, даже шоколад предпочитаю покупать тот, в котором почти сто процентов какао. По вкусу он похож на деготь, но по-своему приятен и очень бодрит. То что нужно во время ночных бдений за компом. Но сейчас я чувствовал себя так, будто меня ангел взасос поцеловал. Тесто оказалось мягким, пропитанным то ли ромом, то ли шоколадным сиропом, а крем порадовал легкой кислинкой — наверное, Нацуки сметану туда добавила.
— Это просто отвал башки, Нацуки, пять баллов, — заявил я с чувством, отгрызая котику глаз.
— Ну еще бы, — усмехнулась девчонка, — я же лучше всех!
И скромнее, хотел добавить я, но вместо этого засунул в рот остатки выпечки и откинулся на стул. Спорить, когда в желудке такая вкуснота, совсем неохота. Тем более, что моя похвала явно польстила Нацуки. Она даже как-то расправилась и щеки чуть менее бледными стали. Ну что ж, мне не жалко и еще добавить.
— Не стоило так стараться ради меня, — сказал я благодушно.
— Хм, — поджала она губы, — а кто сказал, что я для тебя их пекла, м?
— Да ты же сама и говорила, что… — начала Саёри.
— Это не для тебя в смысле «тебя»! — перебила подругу Нацуки.
Прекрасно. Где-то я уже сегодня это слышал, кажется.
— Все равно. Получилось очень вкусно. Спасибо тебе. День сегодня начался паршиво, но теперь стал немного лучше.
Нацуки отвернулась, пытаясь скрыть смущение. Лицо у нее сделалось таким же розовым, как и волосы. Буркнув что-то похожее на «не за что», девчонка принялась изучать собственные ногти.
Наконец подоспела Юри. С собой она несла еще один поднос, на котором стояли пять дымящихся чашек. Поставив одну перед каждым из нас, она отправила поднос на ничем не занятую парту и приземлилась на стул справа от меня. Кажется, назревает новый раунд.
К чаю я тоже был равнодушен. Знаю, что многие делают из этого ритуал — заказывают сборы за бугром, особым образом подогревают воду до нужной температуры, настой несколько раз процеживают.
В итоге все равно получается вода со вкусом травы, как ни крути. А если она и из пакетика за пятнадцать рублей, и из брикета за пять тыщ одинаковая, то нахрена переплачивать? Только ради понтов, что ли?
Но как оказалось, Юри интересовало не мое отношение к благородным напиткам, а кое-что другое.
— Гару, а что ты обычно читаешь?
Ожидаемый вопрос. Вообще так, наверное, сразу и не скажешь, но за свои двадцать шесть лет я недурно так в книжках наблатыкался. Спасибо бабушке с ее советской библиотекой всемирной литературы, из которой маленький Игорёк перетаскал почти все тома. Всякую душнину типа Толстого, Тургенева и прочих помещиков, пишущих для помещиков, я сразу отбросил, но вот Чехов и Салтыков-Щедрин пошли гораздо бодрее. А уж приключенческие штуки Жюль Верна или Джека Лондона и вовсе до дыр зачитал. Потом в старшей школе стало не до этого — наши преподы отлично умеют отбить всякий интерес к чтению, и я забросил. Снова ударился только тогда, когда в студенчестве пошел подхалтуривать ночным охранником в одну контору. Обязанностей там было с гулькин хер — раз в два часа здание с фонариком обойти, а в остальное время ты предоставлен самому себе и делай что вздумается. Тогда-то в моей жизни и появились Геральт, Роланд-стрелок, Ктулху с его тентаклями и Ринсвинд-недоучка. Эта компашка не раз скрашивала унылые ночи. Так что мне есть о чем порассказать Юри.
