Василий Сахаров - Ройхо Ваирский
Противник вскинул копьё, в ладони резко перевернул его, и древко устремилось в моё лицо. Я пригнулся, и импровизированная дубинка, которая должна была меня оглушить, со свистом пронеслась над моей головой. Тут же последовал удар с ноги в бок – привет от другого республиканца, и я пошатываюсь, но не падаю. После чего клинком, не глядя, отмахнулся и по отдаче почувствовал, что попал. Один из Умесов, вскрикнув, на одной ноге отскочил в сторону, и в него вонзился метательный нож одного из моих дружинников. Три против одного, уже ничего, нормальный расклад.
Возвратным движением чёрный ирут отбил древко ещё одного копья, и я прыгнул вперёд. Магический допинг действовал превосходно, а значит, зелье было качественным. Наполненные силой мышцы легко подбросили моё тренированное тело немного вверх и вперёд. Сомкнутые ступни ударили во вражеский щит и отбросили противника назад, на брусчатку. Я упал рядом с убийцей и чувствительно приложился об камень. Но подсчёт синяков будет потом, а пока вертись, Уркварт.
Левая ладонь рванула с поясного ремня кинжал. И, перекатившись с полметра по брусчатке, я вонзил широкий стальной тридцатисантиметровый клинок в горло упавшего убийцы. Остриё вошло точно. Из перерезанных вен врага потоком хлынула кровь, а я без промедления сделал новый рывок. Прижал к себе меч и кинжал и перекатился дальше. Тело прижалось к стене правой башни, и я вскочил на ноги. Вовремя, так как два противника уже передо мной, а за ними с новым мечом в руках к нам спешит лженачкар. В левой руке у меня кинжал, в правой меч, и я встречаю врагов не обороной, а атакой. Резкий шаг вперёд! Стремительный выпад! Остриё ирута проскальзывает над щитом республиканца и вонзается в его полуоткрытый рот. Рывок назад и отход!
Туловище очередного мёртвого врага, покачнувшись, рухнуло наземь, и второй противник, уже не думая о приказе командира брать графа живьём, кинул в меня копьё. Я попытался уклониться, но расстояние всего метра три, не больше. Не развернуться. Ну и кроме того, движение убийцы, который, как и я, находился под магическим допингом, было очень быстрым и хорошо наработанным. Поэтому остриё копья, несмотря на всю мою ловкость, пробило кольчугу и ударило меня в левый бок.
Сильнейшая боль со скоростью электрического разряда пронеслась по всем нервным окончаниям моего тела, и я взвыл. Киллер воспринял это как слабость, и с улыбкой, прыгнув на меня, занёс над головой щит, которым собирался ударить предполагаемую жертву по голове. Но я ещё контролировал себя и, невзирая на боль и торчащее между рёбер копьё, превозмогая себя, сумел отскочить. А когда убийца приземлился на то место, где я только что находился, криком выплеснув из себя ярость, я дотянулся до него кинжалом и вонзил его в висок ненавистного Умеса.
Отлично заточенная острая сталь пробила хрупкую кость, и, хотя далеко в голову не проникла, противнику моего удара хватило. Миллиметр-два в мозг – и убийца труп. Норма! Однако это не всё. На меня надвигался командир Умесов, а я, едва не потеряв сознание, вырвал из своего тела древко, прижался спиной к стене и в оборонительной базовой стойке выставил перед собой меч. С каждой секундой я слабел всё больше и знал, что наконечник копья остался во мне, и если не остановить обильное кровотечение, то вскоре меня можно будет взять голыми руками. Взгляд быстро скользнул назад, и сквозь застилающую глаза мутную кровавую пелену я смог увидеть, что два моих воина, Амат и один из рядовых, рубятся против троих убийц и явно проигрывают, а ламия по-прежнему сидит на лошади. В общем, всё плохо, и мне придётся принять бой с вожаком вражеских диверсантов один на один.
Республиканец крутанул в руках корт и, проверяя меня, имитировал выпад. После чего, выставив щит, рванулся на меня. На остатках сил я смог отскочить в сторону и в низком выпаде попытался достать его своим более длинным клинком. Но противник, как был, в кольчуге и со щитом, очень ловко сделал сальто, перепрыгнул через меч и, заняв устойчивую позицию, прямым выпадом с ноги ударил меня в грудь.
Мощный удар кинул меня назад. Дыхание в груди перехватило. В глазах потемнело, и на пару секунд я ослеп. Хлоп! Я врезался в стену. Кинжал и меч выпали из ослабевших рук, и я почувствовал, что к моему лицу, если быть более точным, к левому глазу, прижался вражеский клинок. Дёргаться было бессмысленно. Меня загнали и поставили в безвыходное положение. Это следовало признать. И мне оставалось надеяться на чудо или на помощь ламии.
– Не шевелись, оствер! – услышал я хриплый голос противника. – А иначе я лишу тебя глазика, а затем второго.
– Понял, – просипел я.
– Хороший мальчик, – с обидной усмешкой произнёс убийца и, не оборачиваясь, выкрикнул: – Жрец, выходи!
Остриё вражеского корта отклонилось от моего лица. Я скосил взгляд и увидел, как из сторожевой башни, в сопровождении двух воинов, вышел тот, кто блокировал магию ведьмы и мои кмиты. Это был жрец бога Ярина и его воин-храмовник Очир Бретт, плотного телосложения хмурый седоватый мужик в серой тунике, на груди которой красовался прямой красный клинок в окружении зелёного венка. В руках у него был бирюзовый кристалл в серебряной оплётке, и этот фанатик, который изрядную часть своей жизни посвятил поиску кмитов, с помощью которых мечтал уничтожать еретиков, святотатцев и нечестивцев, улыбался. Скотина!
Мелкими быстрыми шажками жрец приблизился ко мне и сказал:
– Вот и всё, Ройхо. Ты не захотел добровольно поделиться со мной тайной кмитов, а теперь расскажешь мне всё под пытками. Ты дурак, граф. Глупец. Неужели ты думал, что тебя никто не достанет? Ты ошибался. Я, Очир Бретт, смог найти способ блокировать тебя. И теперь…
– Ближе к делу, – в разговор вступил командир Умесов. – Что дальше?
Бретт посмотрел на прикрытую магическим щитом ведьму, затем на сержанта Амата, единственного моего воина, который уцелел и в одиночку бился против двух убийц, и ответил:
– Всё как договаривались, Касмей. Сейчас добиваем воинов Ройхо и жрицу Ракойны, пока она не опасна, и уходим. Ройхо – в фургон и к телепорту. У меня пропуск на важный груз, и нас никто не проверит. Потом, когда мы окажемся в безопасности, допросим Ройхо, я получу нужную мне информацию, передам этого графёныша тебе, и вы переправите меня на восток.
– Ну и… – Республиканец кивнул жрецу на Отири.
– Что «ну и»? – переспросил Бретт.
– Ты, Бретт, ещё не всё сделал. Действуй! Прикончи жрицу!
– А может, это сделают твои бойцы? – В голосе храмовника-предателя появилась неуверенность.
– Нет уж, – Умес оскалился, – ты сам нам это дело предложил, и говорил, что потерь не будет, а я семь своих воинов здесь оставляю. Так что жрица в любом случае за тобой. Запачкайся в крови, и всё будет хорошо. Мы поверим тебе полностью, поможем покинуть империю и отречься от Ярина. Не медли! Время дорого! Вскоре здесь будут местные стражники.
– Ладно. Я с вами до конца…
Диверсант и предатель разговаривали, не обращая на меня внимания. Наконец они всё решили. Жрец перехватил амулет левой рукой, а его правая ладонь метнулась в голенище длинного чёрного сапога и вынула из него тонкий серебристый стилет, от которого прямо-таки разило смертью. Бретт сделал шаг по направлению к ламии, и в это мгновение в своей голове я услышал её спокойный и можно даже сказать флегматичный голос:
«Уркварт, вражеский артефакт обезврежен, и твои кмиты могут быть использованы».
Мыслей в голове не было. Никаких. Ноги дрожали, и я понимал, что вот-вот упаду. И всё, что я тогда сделал, было сделано по инерции и привычке. Разум отдал команду кмитам, которые (о, чудо!) отозвались. В правую ладонь перетекла сила «Плюща», а в левую – «Полное Восстановление», и первым делом я самоисцелился. Зелень заклятья растеклась по всему моему телу, и оно содрогнулось. Раны и ссадины затянулись. Копейный наконечник, небольшой кусочек металла, по каналу, каким он проник в плоть, вышел наружу и застрял в окровавленной одежде. Снова я был здоров. И всё это заняло пару секунд.
Бретт, Касмей и вражеские воины почувствовали неладное и одновременно посмотрели на меня. Жрец было снова обеими руками схватился за артефакт, но опоздал. Невидимые энергетические плети метнулись к шеям врагов. Моя правая ладонь медленно сжалась в кулак, и я приподнял его немного вверх. Повинуясь этому движению, невидимая сила подняла задыхающихся врагов в воздух, и жрец попытался оказать сопротивление. Он вытолкнул из горла неразборчивую фразу, и моя рука будто свинцом налилась. Ещё секунда-другая – и я бы выпустил «Плющ». Допустить этого было нельзя, мало ли что. Поэтому, как бы мне ни хотелось захватить республиканских шпионов и изменника в плен, я решил не рисковать и прикончить их.
Рывок на себя! Хруст шейных позвонков и хрящей! Еле слышные полузадушенные всхлипы! И четыре трупа безвольными сломанными куклами рухнули наземь.
Дело сделано. Главная опасность устранена. Но оставались ещё стрелки на башне и стоящие над раненым Аматом лжестражники, которые собирались его добить, а значит, бой продолжался.
