Фёдор Соколовский - Рыцарь Шестопер. Новый дом
Минуту следовало молчать, как бы в раздумье. Попутно нагоняя страха на преклоненных и добавляя почтения к себе лично.
Что рыцарь и проделал, восседая на коне, словно каменная статуя. Ну разве что незаметно любовался вытянувшимися мордами стражников и десятника. Те округлившимися глазами наблюдали за монголами и, похоже, впервые видели такое явное раболепие с их стороны.
Слишком затягивать события тоже не следовало, и Грин сказал:
– Я спешу выполнить волю ослепительного владыки всего мира. Проведите меня немедленно к пленнице, привезенной недавно!
Троица монголов вскочила на ноги и чуть ли не растолкала в стороны местную стражу. При этом руки у них лежали на рукоятях сабель, и было видно, что, случись ничтожное непослушание, оружие будет пущено в ход без малейших колебаний.
Пока рыцарь, а за ним и карета въезжали во внутренний двор, там появилось еще десятка полтора монголов. Но в сторону каждого неслось короткое, непонятное шипение, и люди падали наземь, оставаясь в такой позе не меньше минуты. Потом они вскакивали и старались создать некий барьер безопасности вокруг посланника великого хана.
Оказался среди них и тот, который, похоже, здесь был старшим. Полусогнувшись, он попытался приблизиться к спешившемуся рыцарю и силился что-то спросить на уйгурском. Посланник уставился на монгола ледяным взглядом и злобно зашипел:
– Разве я с тобой заговорил? И разве я с тобой заговорил на чуждом для этих земель языке?
– Прости, Сияющий! В твоей воле казнить меня! – упал на колени монгол и согнулся бубликом.
Рыцарь чуть скривился в сомнениях. Уж очень ему хотелось полоснуть мечом по открытой шее. Еле удержался.
– Ты вызвал мое недовольство, учти это! Приготовьте продукты для ведьмы, немного одежды и питье. Все уложить в карету. Она отправляется со мной в дальний, очень дальний путь.
И пошел к замку. Провинившийся тип семенил сзади, пыхтя от усердия, потея от непонимания и опасаясь хоть что-то спросить на ходу. Тогда как Василий уже общался мысленно с Зареславой:
«Хватит паниковать! Я уже спускаюсь к тебе! Все нормально! Не забудь притвориться когда надо и как следует. Не подведи, любимая!»
Посланника привели в большую камеру, перегороженную двумя рядами решеток. На одной половине восседал в удобном кресле седой дедок и с аппетитом уминал стоящие перед ним на столике блюда. Это он так пытался раздразнить аппетит у пленницы.
Но, услышав шум и увидев вошедших, чуть не подавился. Еле откашлявшись, уставился на незнакомца с гневом и страхом одновременно. Собрался уже и рот открыть не то для крика, не то для вопроса, но странный гость вначале указал на старика указательным пальцем, а потом сжал кулак.
Очень понятно получилось: «Закройте ему рот!» Тут же к старику метнулись два монгола, шепча что-то в оба уха и призывая вести себя благоразумно в присутствии сияющего обладателя пайцзы.
Дедуля в сомнении притих, хотя взглядом ощупывал гостя с ног до головы. И Шестопер запоздало осознал небольшой просчет: слишком хорошо отставной маршал знал некоторые детали богатых доспехов. Мог припомнить, что кому принадлежало, и что-то заподозрить. Правда, он и вякнуть не успеет. Один жест – и старика не станет.
Поэтому следовало его хоть немного успокоить:
– Соляк, твои заслуги высоко ценятся великим ханом. Особенно последние деяния. Так что вскоре жди особые подарки. Да и в будущем твои привилегии еще больше увеличатся. – И приказал переминающемуся рядом тюремщику: – Открывай!
Тот отпер первую решетку и замер в нерешительности.
– К ней нельзя прикасаться, господин!
– Ах да! Сейчас это исправим.
Рыцарь вынул из-за пазухи роскошный серебристый жезл и демонстративно направил на ведьму.
– Покорись мне! И выполняй любое мое распоряжение! – И нажал скрытую кнопку на корпусе жезла. Тот сразу покрылся синими искорками, потом полыхнул красным фейерверком и погас. На большее магическая игрушка, сделанная когда-то Гонтой, не годилась. Зато сейчас произвела нужный эффект.
Да и ведьма несколько раз дернулась всем телом, словно ее током взбодрили. Затем застыла, склонив голову, и пролепетала:
– Повинуюсь, мой повелитель!
Словно сомневаясь в силе своего жезла, гость начал командовать:
– На колени! Теперь укуси решетку. Встань. Поцарапай себе руку. Не так, до крови царапай. А теперь покажи, как воют волки… И как блеет овца…
Девушка безропотно, с отсутствующим взглядом, выполняла все команды. Чем вызвала вздохи восторга и восхищения у всех присутствующих.
Да и высокий гость остался доволен, продолжив командовать:
– Открывай! А ты следуй позади меня, на расстоянии двух шагов. В стороны не смотреть, руки держать на груди. Молчать!
И, нисколько не сомневаясь, что все будет выполнено, развернулся к выходу. Ведьма, смиренно сложив руки на груди и уткнувшись взглядом в пол, подошла и пристроилась сзади. Но прежде чем выйти, Грин хорошо рассмотрел нервный, бегающий взгляд предателя Соляка. Кажется, он что-то все-таки заподозрил. Да и что для него была какая-то золотая пластинка?
Но Шестопер решил хоть на этом предателе отыграться, поэтому, когда прошли первый лестничный пролет, оглянулся на идущих сзади монголов и ткнул пальцами им за спины.
– Они больше не нужны великому хану! – И выразительно провел пальцем по своему горлу.
Азиаты понятливо кивнули и тут же развернулись назад. Жалко, конечно, вдруг тюремщик не сильно-то и виноват, но убить следовало обоих. Иначе могли поднять тревогу.
Преодолели еще один пролет, из подземелья послышались гневные крики, потом вопль ужаса, и все стихло. Правда, старший, идущий во главе процессии, как-то странно оглянулся и недобро посмотрел на рыцаря. Но того это не смутило. Да и Боджи поддакнул, убеждая, что все сделано верно:
«Оглядывается он! Сам может без головы остаться за любую провинность перед Сияющим!»
Оказавшись во дворе, Грин потребовал коня, а ведьме демонстративно строго приказал:
– Садись в карету! Не сметь выходить наружу, не сметь выглядывать из окон. С возницей не разговаривать! Пошла!
Девушка шагнула к карете, все так же глядя в землю, и забралась внутрь. Вскочил на своего коня и Шестопер, удовлетворенно подмечая, что ворота все еще открыты и проход уже освобождается расходящимися в стороны людьми. А вот обилие этих людишек неприятно поразило. Кажется, поглазеть на действо высыпали во двор все слуги, все родственники маршала, все его прихлебатели, воины, охрана и гости. Их было очень много, и все же хорошо знакомый злобный взгляд Грин распознал мгновенно:
– Убейте этого предателя! – успел он выкрикнуть раньше Жаная, который тоже начал кричать:
– Лазутчик в замке! Предательство! Убейте рыцаря!
Некоторая противоречивость воплей вызвала замешательство почти у всех. Кроме нескольких монголов, которые выхватили сабли и бросились к Жанаю. Но тот не просто оказался во внешнем кольце зевак, но и в кругу каких-то воинов, которые тоже выхватили оружие, готовясь защищать предателя, облаченного сейчас в роскошный костюм купца.
Началась свалка, раздались вопли и ругательства, зазвенели мечи. Карета вполне резво сорвалась с места и покатила к воротам. Рыцарь пришпорил своего коня, стартуя следом. Только вот подлый Жанай продолжал орать как оглашенный:
– Этот рыцарь – хахаль ведьмы! Никакой он не посланник великого хана! И это он убил Охтынды! Убейте его! Остановите! Иначе уйдет!
Его вопли потонули в несколько запоздавших криках с донжона:
– Тревога! Замок атакуют со всех сторон! Тревога!
И тотчас решетка стала опускаться. Да и цепи подъемного моста резко натянулись, готовясь поднять настил, перекрывающий ров.
Тут и показал свою силу светлый волхв. С его рук сорвалось зеленоватое облачко, резко ускорилось и так ударило по надвратной арке, что она вся перекосилась, а стоящий над ней донжон лишился угловых, декоративных башенок. Решетка еще чуток скользнула вниз и замерла на уровне груди взрослого человека. Коней еле-еле удалось остановить перед возникшей преградой. Но возница не растерялся и вместе с выскочившей из кареты девушкой нырнул под острые зубья решетки. Там, под аркой, они и приняли не совсем жаркий бой.
Тогда как Грину пришлось туго. Под ноги коню кто только не бросался с выставленным вперед оружием. Поэтому животное, еще не разъяренное, не разогретое боевой сечей, не пошло вперед, как его ни понукал шпорами всадник. А вот крутясь на месте, прыгая чуть в стороны и пару раз встав на дыбы, конь оказал максимальную помощь. Потому что рыцарю только и оставалось, как рубить огромным мечом всех, кто к нему бросался.
Причем одним из первых пал старший над монголами. Все-таки поверил крикам Жаная и сумел пересилить вбитое в него повиновение перед Сияющим. Наверное, он бы и убил рыцаря, ибо его сабля два раза скользнула по бедру всадника и по его груди. От подобных ударов с протяжкой никакие латы не могли спасти, но на рыцаре не было ни царапины. Это сильно ошарашило монгола, он даже в недоумении взглянул на свою саблю. Но третьего удара уже не смог нанести, разрубленный чуть ли не до пупа.
