Егор Чекрыгин - Возвращение в Тооредаан — 2 (СИ)
— Оставлю там призовую команду. — Кивнул Флиин. — оу Рж’коов…
— Оу Рожков понадобится мне здесь. — Рявкнул я, неожиданно зло, ибо, честно слово, — достало уже собирать всю свою команду, плавно размазанную по всему Срединному морю. — Назначьте кого-нибудь другого.
— И правда, ваша милость. — Согласно кивнул Флиин. — Подраться сегодня еще придется, а оу Рж’коов, рубака не из последних, и команду свою выучил…, хе-хе…, не хуже ваших фаарконских егерей. Отправлю Жиима Коокиса, нашего мичмана. На него, конечно, нельзя положиться, так же как и на оу Рж’коова — молод еще, и соображает не дюже быстро. Но, думаю, справится.
Я милостиво соизволил кивнуть в ответ, соглашаясь с данным предложением Флиина, и капитан удалился, с не слишком довольной физиономией, отдавать распоряжения своей команде.
А тем временем, по одному из абордажных мостиков, этакой вальяжной походочкой, и сам предмет нашего спора соизволил вернуться на корабль. В одной руке Рожков тащил здоровенный протазан, в другой — какой-то сундучок, его шлем был изрядно помят, на панцире сияло несколько свежих зарубок, а по роже блуждала этакая людоедская улыбочка-оскал. М-да, — типичный боец, выходящий из рукопашной битвы. …И ведь ему это явно нравится! Потом возможно он будет скулить, кокетничать, и изображать вселенскую скорбь. Но сейчас, когда еще несколько минут назад вокруг твоей головы сверкали вражеские клинки, ноги скользили по лужам крови, а лица врагов мелькали буквально на расстоянии вытянутой руки, что-то изображать очень сложно. Недаром, рукопашка считается главной проверкой мужества и готовности солдата сражаться. Для нетренированного человека, даже простой дружеский спарринг, это уже сильный стресс. Бывает, если выгнать двух новичков на татами или ринг, скачут они вокруг друг дружки, что-то этакое изображают, агрессивное, но толком к друг другу даже притронуться не могут. А потом — руки-ноги едва ли не дрожат от переизбытка адреналина в крови, глаза блестят дурным блеском, из тела выжаты все силы… А представьте ситуацию, когда подобных сопляков бросают в бой, где надо убивать, едва ли не голыми руками, да не один поединок провести, а драться с кучей народа разом. И недаром, в нашем мире, в веке так семнадцатом-восемнадцатом, в европейских армиях считалось делом вполне разумным, избегать сходиться в штыковых атаках. Так как тут уже «машиной к ружью приставленной» быть недостаточно. Тут нужны воины, а воины и палочная дисциплина — вещи мало совместимые. — Отсюда разброд и шатание в умах солдатни. А задачей офицера на поле боя, по большей части, и было приглядывать за своими солдатами, дабы не вздумали почувствовать себя людьми.
М-да, для того чтобы просто выжить в такой мясорубке, недостаточно быть искусным фехтовальщиком-спортсменом, или там получить сто пятый дан по комнатному ниндзюцу, тут надо суметь разбудить в себе зверя — этакого кровожадного доисторического крокодила, вечно голодного и жаждущего крови. И тогда ты окажешься в родной стихии, а значит — сможешь выжить. …Я это точно знаю, мой личный крокодил, хоть и сидит сейчас на привязи, но в свое-то время тоже кровушки попил вволю. Иначе бы я просто не выжил тут, особенно когда тянул солдатскую лямку в армии Тооредана. …Всякая война — страшная штука. Но вот так убивать, глядя прямо в лицо своей жертве, когда ее кровь брызгает тебе на одежду и лицо, стекает по оружию на руки, а нос забит вонь из кишок, в которые ты только что засадил свой штык… Даже среди не страдающих сентиментальностью местных, у многих психика не выдерживает, руки опускаются, и они предпочитают дать прикончить себя, чем сделать еще один выпад штыком. В Спецкомплексе нам говорили, что настоящим воякой, который на войне не выживает, а живет, разбудил в себе крокодила, но держит его привязи, — может стать лишь примерно один из двадцати мужиков. Вполне нормальных, здоровых и отлично воспитанных в добрых мужских традициях, мужиков. Остальные могут прекрасно и много работать, заботиться о семье, помогать друзьям и соседям, держать слово, понимать что такое честь, и даже будут готовы погибнуть за свои убеждения. Но вот выдерживать нагрузки, которые сваливаются на одного человека, во время такой вот сумасшедшей резни, их психика не способна. И в конечном итоге — либо крыша поедет, либо убьют. Местная палочная система, конечно способна заставить быть солдатом почти всех рекрутов. Но — счастье средневековья, что армии тут были сравнительно маленькие. Иначе количество психов, просто утопило бы этот мир в цунами безумия. …Это я все к тому, что за Рожкова надо браться очень основательно, и в ближайшее время держать его на коротком поводке. Даже если он один из указанных двадцати, то есть — прирожденный вояка, все равно надо направить все это в правильное русло, иначе из этой «куколки» вылупится такой отморозок, что его в клетке держать придется. Меня, в свое время, спасла необходимость заботиться о своей банде, ну и хорошие командиры. Лейтенант Бид, сержанты Доод и Йоовик, да и полковник Дезгоот… Просто какое-то чудо, что в одном полку, оказалось так много хороших и правильных людей. Они и сами отлично чувствовали грань между боевым и постоянным безумием, и могли научить ее чувствовать и других. …Как тогда Йоовик заставил нас с Ренки добивать раненных. Не сразу после боя, когда еще кровь кипит, а сначала дал остыть, успокоиться, а потом сунул в руки штыки, и объяснил, что это противная, но необходимая работа, а не удовольствие или наказание. После такого, начинаешь смотреть на ремесло солдата, совсем по другому. А вот кто присматривает за Рожковым? …Окликнуть, что ли? — Нет, не стоит. Он сейчас в окружении своих людей. Я это тоже помню, — то чувство единения, боевого братства тех, кто выжил в подобной сумасшедшей резне. А им ведь, сегодня наверняка еще раз придется в бой идти. …Нет, определенно, надо быстрее с этой войной завязывать. Иначе можно в одночасье всех своих людей лишиться. Тем более, что у этого мира, есть уже проблемы и посерьезнее. Хотя он об этом, пока даже не подозревает.
— Разрешите обратиться, ваша милость?
— А, полусотник… Да, конечно обращайтесь.
— Мне кажется, что я тут вам вовсе и не нужен. Разрешите присоединиться к отряду оу Рж’коова?
…Хе-хе… А у парнишки-то, в глазах настоящее беспокойство. Причем не такое — сволочное, типа — «могут грохнуть объект разработки», а искреннее. Похоже, для него понятие «родственник» и впрямь дело серьезное. Да и Рожков говорил, что они с этим оу Наугхо, были друзьями-не-разлей-вода.
— Надеюсь, сударь, вы разрешили с моим лейтенантом все свои конфликты? — Поинтересовался я, и увидев вспыхнувшие гневом глаза офицерика, поспешил пояснить свою мысль. — Разумеется я вас не подозреваю в каких-то подлых и недостойный намерениях, ибо вижу, что вы человек благородный. Но мне кажется, что его люди весьма оу Рожкову преданы, а зная пиратские нравы…, у кого-то из них, может появиться мысль… На вашем месте, я бы не стал поворачиваться к ним спиной.
— Я способен позаботиться о своей спине сам.
…Типичный оу — спина как натянутая струна, аж вибрирует, нос задран к облакам, на роже этакая непреклонная решимость сдохнуть, но не отступить ни на полшага. …Дедушка был бы доволен, что такие долбодятлики тут еще сохранились.
— Вы мне не подчиняетесь, сударь. — Пожал я плечами. — Вы на этом корабле гость, и как гостю, вам никто не может отказать в подобной любезности. …Однако, отряд оу Рожкова, подготовлен по особой методике. Не уверен, что вы сможете найти свое место в их рядах.
— Еще полгода назад, оу Рж’коов, был инструктором БВБ, и готовил мой отряд, кажется по той же самой методике. Так что думаю, я смогу вписаться в их ряды.
— Хм. Nash postrel vezde pospel… Не обращайте внимания, сударь. Так — мысли вслух… Идите, присмотрите там за оу Рожковым. И скажите, что это было мое решение, мой приказ. А заодно, передайте ему, что я не слишком доволен тем, как он командует. Офицеру должно управлять своими солдатами в бою, а не лезть в драку самому. Тот, кто забывает об этом — негодный офицер! Так ему и скажите.
Я сделал этакий вальяжный жест, отпуская оу Наугхо вершить подвиги. Он откозырял, и едва ли не бегом спустившись с капитанского мостика, двинул к Рожкову. О чем-то там они поговорили, Рожков едва ли не обниматься полез. То ли искренне радуется, то ли демонстрирует своим подчиненным дружеское расположение к вчерашнему обидчику и скандалисту. Мне-то, впрочем, пофигу. Этот оу Наугхо, кажется довольно скользкий тип. Нет, не сволочь откровенная. Но…, своим человеком, я его точно никогда не сделаю. Его преданность уже раз и навсегда отдана Сатрапии и Бюро. А учитывая своеобразный кодекс чести оу… Ради интересов Вождя, им позволено лгать и даже пренебрегать собственной честью. Конечно — только в очень исключительных особых случаях. Но в Бюро, да и в любой другой организации подобного рода, умеют распространить «особые случаи» на всю повседневную жизнь. Так что если этого оу Наугхо грохнут, это будет конечно печально, но лично для меня, большой трагедией не станет.
