Николай Побережник - Гнев изгнанников
– Вот так нормально, – кивнул я и посмотрел поверх ствола одного из орудий, – Пайгамбар, поезжайте с Дариной в цитадель, передайте вождю и Пенару, пусть готовят цитадель к обороне.
– Я с тобой! – Дарина было собралась спешиваться, но я отрицательно помотал головой и весьма убедительно посмотрел на нее, в ответ она надулась, развернула кота и тихо сказала: – Береги себя.
– Обязательно! Махон, заряды!
– Заряды! – продублировал команду главный канонир, и расчеты засуетились у орудий.
Я снова присел у ствола орудия, а затем чуть подбил киянкой клин под казенной частью, наводясь примерно в центр сотен приближающихся лодок. Уже можно было разглядеть силуэты за низкими бортами, увешанными щитами. Махон вопросительно посмотрел на меня, я поднял руку и резко опустил ее.
– Бей! – выкрикнул Махон и опустил фитиль к запальному отверстию.
Получилось почти залпом, лишь два орудия выстрелили с запозданием, берег заволокло дымом, орудия откатились, из-за дыма не было видно результата залпа и дабы не терять время, я скомандовал:
– Банить!
Первые три залпа были безрезультатными, и недолеты и перелеты, однако свинцовые ядра, сыплющиеся с неба, на некоторое время привели морской десант степняков во временное замешательство, а когда после четвертого залпа сразу две лодки пошли ко дну, то весь красивый кильватерный строй стал расползаться. Часть лодок, не меняя курса, ускорились, еще чаще забили барабаны, другие же начли крутиться на месте, решая что делать дальше.
– Картечь! – уже без моей подсказки скомандовал Махон.
Я же выдернув из крепления на столбе у пристани факел, поджег его и поспешил к одному из сотников, что командовали лучниками…
– Как подойдут на выстрел, жгите их! – я вручил факел сотнику.
Это была самая натуральная бойня, малая часть лодок успела повернуть восвояси, набирая скорость, остальные же были перемолоты картечью и сожжены. На воде, что из желто-зеленого оттенка превратилась красную, недолго плескались, а затем шли ко дну степняки…
– Не простой ты наемник… я сразу так подумал, – раздался позади голос купца, когда я, усевшись на лафет, пыхтел трубкой и с тяжелым сердцем смотрел на результат работы артиллерии, паршиво как-то было.
– Ага, – я безучастно кивнул.
– Там это… люди собрались.
– Зачем?
– Хотят узнать все.
– Я уже все тебе сказал, вот это и передай людям, это ваша земля и вам решать как дальше жить… А завтра мы уйдем на юг, в хартские земли, – не оборачиваясь ответил я.
Купец вздохнул, и продолжал стоять, перетаптываясь с ноги на ногу.
– Чего? – я наконец повернулся.
– Мы торговцы, – виновато пожал плечами купец, – нами никто никогда не правил, как-то все само у нас тут устраивалось.
– Само уже не будет… не захотите вы, найдется хозяин на ваши земли. Видишь, ты же собрал людей, они тебя послушали, вот и возглавь совет старейшин, – я встал и, улыбаясь, похлопал по плечу купца, – Маст вон, да другие сыновья тебе в помощь.
– Ну… поглядим, как оно выйдет, может и сдюжим… – снова вздохнул купец, постоял немного, глядя на побоище, поправил накинутый на плечи кафтан и побрел от пристаней.
Глава сорок пятая
Городище
Отсутствие депеш из армии в течение двух недель, а также новостей из земель Желтого озера окончательно вывели Скади из шаткого равновесия. А тут еще ежедневные новости со всего княжества о том, как воюют меж собой рода, как много стало разбоя и лихоимства на дорогах и протоках.
– Возможно, вот-вот прибудет гонец от наместника о взятии столицы хартов… – успокаивала леди-наставница императрицу.
– Это все слишком затянулось! Я надеялась, что к началу лета отправлю Луека в через пустыню за первыми переселенцами, но и от него нет никаких вестей… Хватит! – Скади решительно встала с кресла и бросила взгляд на начищенный доспех, висящий на стене, – вызови посыльного!
Скади подошла к писчему столику, набросала несколько строчек на пергаменте, скрепила свою волю императорской печатью и облегченно выдохнула.
– Входи уже, – Скади раздраженно отреагировала на возню за дверью, ожидая посыльного.
Но дверь отворилась, и темной горой возник Луек, уставший, изможденный, некоторые части доспехов были утеряны.
– Цитадель потеряна, – Луек опустился на колено и склонил голову, – какая-то армия… их ведет Бэли, да, они взяли цитадель с его именем на устах.
– Как? Как такое может быть! – Скади замерла, цепенея от бешенства, – А степняки?
– Их всех утопили, – не поднимая головы, ответил Луек, – эту армию ведет кто-то, чье имя произносят так, словно возносят молитву богам! У них…
– Что? Говори же!
– У них оружие, оно извергает огонь и несет смерть много дальше, чем летят стрелы наших лучших лучников, а еще, я видел их эм… их кавалерию! У них нет лошадей, они оседлали огромных зверей, что обитают в болотах.
Скади отошла к окну, смяв в руке депешу, молча стояла так некоторое время, а потом, разрывая депешу и бросая обрывки вниз, стала медленно, с металлом в голосе говорить:
– Приведи себя в порядок… поезжай в форт, собери всех тысячников и объяви, что мы покидаем Городище и отправляемся походом в хартские земли. Объяви караульной сотне, пусть собирают обоз с казной княжества и отправляются за нами, приставишь к ним тысячу всадников.
– Слушаюсь, моя императрица… а как же княжество?
– Зачем мне это нищее болото и живущие здесь дикари? Признаю, это была ошибка, надо было сразу вести войну и занимать земли хартов… Все, иди, я скоро прибуду в форт… Да! Назначаю тебя своим охранителем на время похода.
* * *Хартские земли
По обе стороны тракта, по которому ехали верхом и шли пешком дружинники и ополченцы хартской армии, были выжженные поля. Иноземные лазутчики, пользуясь засушливой погодой, поджигали траву на болотах, лишая возможности отряды хартской армии скрытно передвигаться. Во главе кавалькады ехал воевода Тарин, он в очередной раз поднял взгляд на горизонт и облегченно выдохнул, когда увидел укрепления близ Кузнечного каменка. Две недели постоянных боев и рейдов измотали его армию, остроги, что стояли на пути в хартские земли, не выдержали натиска армии иноземцев, и их пришлось оставить. Тарин понимал, что лучше сберечь людей и отойти к Кузнечному, близ которого очень скоро сойдутся две армии. Тарин посмотрел направо, где вдоль границы леса, за болотом, оседлав котов, ехал Кессар и еще семеро его людей.
– Ванс, – устало обратился Тарин к другу и тысячнику хартской кавалерии, кивнув на Кессара, – они встанут потаенно лагерем недалеко от Кузнечного, позаботься о том, чтобы накормили их, да зверюгам этим пусть в посаде скот приготовят.
– Сделаю, – задумчиво ответил Ванс, а потом спросил: – как думаешь, когда сойдемся?
– За два дня нагонят, думаю, так что людям отдыхать день. А потом готовиться к битве.
– Сдюжим?
– Не знаю, Ванс, больше их, кавалерии в броне много, а мы половину стрелков потеряли вчера.
– Да… кавалерия иноземцев, как кузнечный молот разбивает натиском на открытом месте.
– Ничего, – Тарин сплюнул на землю, – примем бой, а там уж на все воля богов.
– Да сохранит нашу армию Большая луна, – тихо ответил Ванс и поскакал вперед.
Через два дня, как и предполагал Тарин, меж холмами, на одном из которых располагался Кузнечный каменок, а на втором начинался Красный лес, уходящий на север, на рассвете появились палатки полевого лагеря иноземцев. Лагерь пополнялся и пополнялся, с запада по тракту подходили и подъезжали новые отряды, они сразу разворачивались в боевые порядки. Длинной полосой у подножия холма вытянулись несколько тысяч иноземных пехотинцев и стрелков, их доспехи блестели на солнце, и это напоминало бурлящую реку, за которой строились другие отряды.
Кузнечный за несколько месяцев успел обрасти крепостной стеной, пусть и невысокой да деревянной, ощетинились пиками пять земляных валов перед посадом, за каждым из которых уже готовился к бою посадский люд, отложив свои ремесла и взявшись за топоры да копья. Хоть Тарин и настаивал о выведении из каменка на север стариков, баб да детишек малых, но бесполезно…
– Это дом наш и земля наша, – сказал на сходе один из старейшин, – если не побьем врага, то и жить в позоре не будем!
Тарин знал, что никто в его армии не дрогнет и не выпустит оружия до последнего вздоха, но иноземцев вдвое больше, а вестей из северных острогов нет.
– Эх, не поспевает Никитин, – Тарин, стоя с Вансом в одной из башен на стене каменка, пыхтел трубкой и смотрел, как многотысячная армия иноземцев по-свойски располагается меж холмами.
– Да, – подтвердил Ванс, – утром гонец прибыл из моего отрога, говорит, кроме всякого лихого люда по трактам да протокам и нет никого окрест.
