Михаил Михайлов - Проводник: проклятый мир
Конечно, таких языческих алтарей в седую старину было великое множество и практически обо всех позабыли. Но только не об этом. Судя по тому, что в этой местности до сих пор происходят странности вроде блужданий на одном месте, потери во времени, недомогания вплоть до смерти, на алтаре приносили в жертву не животных. Людей и не одну тысячу, раз сила капища сохранилась до этого времени. Да и Наместник не просто так выбрал место. Чует, где всякая чертовщина творится.
Пока гадал, колонна грузовиков во главе с «чайкой» добралась до холма и остановилась. Из-под брезента посыпались крошечные людские фигурки… и не только. Больше трех сотен, если прикинуть соотношение машин и десанта. Примерно в половине ощущалось присутствие Инферно. А четыре десятка, не считая Наместника, являлись чистокровными демонами.
Но кроме демонов и их приспешников были и простые люди. Те самые жертвы, жизни которых должны оборваться во время ритуала. И жертвами были…
— Там же детишки, — почти простонал прокоп, когда рассмотрел приехавших на заклание. — Вот же нелюди…
— Крепись, Прокоп, — попросил я, хотя и сам еле держался, чтобы не открыть огонь в этот самый момент, — мы их обязательно спасем. Видишь, их отдельно отвели в сторону?
Сотни две детей разного возраста, лет от пяти до пятнадцати, каратели отвели в сторону. Наместник с демонами и полусотней одержимых поднялся на холм. Спустя десять минут древнее капище затянул черный дым. Еще через несколько минут из этой непроницаемой пелены выскочила фигура одного из демонов — мне показалась, что женская — и направилась к группе детей.
— Все, началось, — прошептал Прокоп. — Сейчас первые жертвы принесут… и где же приказ, почему наши медлят?
И, словно, в ответ на его слова послышался взрыв. Сквозь черный туман с трудом продралась багровая вспышка пламени, взлетели фонтаны земли. По ушам ударил дикий вой раненых демонов. В нем чувствовалась досада, недоумение и боль. Боль, которую причинить может только серебро.
В течение нескольких минут все замерли — партизаны, каратели и полудемоны молча смотрели на холм. Сквозь линзы бинокля я видел, как замерла демоница, застыв в неудобной позе, в которой ее застал взрыв. Вот она вздрогнула в ответ на рев хозяина, стала медленно поворачиваться… А в следующий миг неподалеку от меня громко ударил ружейный выстрел. Демоницу ударом тяжелой пули бросило на землю, и больше я ее не видел. Этот выстрел сбросил со всех оцепенение и стал сигналом к бою.
Перед тем, как отбросить бинокль и схватить автомат, я успел увидеть выскочивших как из-под земли фигурки людей, которые побежали к группе детей и их охранников. Навстречу бегущим ударили автоматы карателей… потом очереди прошлись по детским фигуркам, бросившихся в разные стороны…
На наш холм пришлась атака одержимых. Десятка четыре полудемонов огромными скачками понеслись в мою сторону. Казалось, что остановить их было невозможно: после попадания пули, враги вновь поднимались с земли и устремлялись вперед. Метрах в тридцати от меня басовито заработал «горюнов», чуть дальше откликнулся еще один. Изредка заглушали все звуки выстрелы пэтээрок, которыми были вооружены немногие снайперы.
У каждого из солдат было по половине или целому магазину патрон с серебряными пулями. Но на такой дистанции не всякий мог попасть по бегущей мишени. В придачу, одержимые огрызались огнем. И весьма метким. Уверен, что до того момента, когда враги подошли метров на сто пятьдесят, большинство партизан серебряный боезапас истратило. И зазря — я насчитал всего пять тел одержимых, неподвижно лежащих на земле. Когда враги подошли на дистанцию пистолетного выстрела, удалось свалить еще десяток, а потом началась резня. Два десятка полудемонов метались по нашему холму исчадиями ада, оставляя за собою изорванные тела мертвых и умирающих. Казалось, чем больше крови они проливали, тем сильнее становились. Всего за пару минут рукопашной от партизанского отряда осталось меньше половины.
На меня с Прокопом вышли трое. Грязные, в разорванной одежде и со следами крови. У одного правая рука нелепо болталась на обрывке рукава — пулеметная, а может, пэтээрная пуля ударила точно в сустав, разбив кость и оторвав конечность. Но и с одной рукой одержимый представлял огромную опасность. Ко всему прочему, присутствие поблизости Наместника добавляло сил бывшим людям, добровольно впустившим в себя инфернальную сущность. Иначе давно бы погибли от простых пуль, столько в них всадили партизаны.
Однорукий набросился на Прокопа, одним прыжком преодолев метров пять, нацелившись рабочей рукой на шею партизана. К счастью, тот успел выставить автомат, на который пришелся первый удар противника. Через секунду они покатились по земле, обнявшись в тесный клубок.
Я хотел помочь товарищу, но не успевал — парочка коллег одержимого насели на меня несколькими секундами позже. Одного свалил, выпустив почти в упор полмагазина. Но падая, тот успел ухватиться за ствол автомата и вырвать его у меня из рук. Силищи в одержимом было, как в племенном быке — в одиночку хрен противостоишь. Достать пистолет, в котором магазин был полностью снаряжен патронами с серебром, я не успевал — на меня летел последний полудемон.
За миг до удара на меня нахлынуло знакомое чувство, которое я испытал впервые в бою с карателями, когда спасал Сашку с отрядом партизан. Вновь замерло время, исчезли краски, и появилось «туннельное» зрение. Грязная пятерня одержимого с удлинившимися когтями, замерла в нескольких сантиметрах от моего лица, вторая рука противника легла на ремень рядом с кобурой. Я увидел чужие глаза рядом и внутренне вздрогнул: в них не было ничего человеческого. Радужка исчезла, и только белок с булавочной головкой зрачка сейчас смотрел на меня. Вот в эти глаза я воткнул указательные пальцы, постаравшись протолкнуть их на всю длину. Что-то склизкое подалось в стороны и стекло на ладони, сменившись липким…
Через мгновение я выдернул правой рукой штык от АК и ткнул им под левое подреберье… еще раз… и еще. Время все еще стояло или я просто двигался с безумной скорость, что не замечал изменений в окружающем мире… Последним ударом я перерезал горло неподвижному врагу и сделал шаг в сторону первого одержимого, который вырвал у меня автомат. Вряд ли ему сильно повредили обычные пули, поэтому следовало довести дело до конца. Длинный прямой штык от АК, на который партизанские умельцы нанесли несколько полосок серебра, вошел до середины в затылок противника. Вторым ударом под левую лопатку поставил «контроль».
Я все еще находился вне обычного восприятия, двигаясь в десятки раз быстрее окружающих людей и полудемонов. Вот только за это я расплачивался самочувствием: зрение сузилось еще сильнее; окружающие предметы расплылись, сливаясь друг с другом; только фигуры живых были яркими — какие красноватые, меньшая часть с черно-белыми прожилками на багровом фоне.
Две таких фигуры находились прямо под ногами — Прокоп с одержимым. Судя по цветной картинке, партизан все еще жив… как и его противник. Правда, жил он ровно до того момента, пока я не наклонился над ним и не проткнул сердце. Но на этом моя удача закончилась — нож крепко застрял в ране, зацепившись за ребра.
И почти сразу же время вернулось к своему привычному ходу. Вот только мне на этот раз от резкой смены восприятия мне стало худо. Резкая яркая вспышка, оглушающий грохот и мигом позже темнота. Очнулся я от приятного тепла, расходящегося от сердца по всему телу.
— Очнулся? Как ты?
Надо мною склонилось испачканное землей и засохшей кровью обеспокоенное лицо Олеськи. Рядом лежали мои товарищи — Санек, Никита, Акимыч с Прокопом и Остапом, Алена…
— Нормально, — ответил я и понял, что, в самом деле, чувствую себя хорошо. — Как там с демонами?
— Сам посмотри, — вместо девушки ответил Прокоп и указал в сторону капище. — Худо все…
Холм, занятый демонами, был окутан плотной завесой черного дыма. Изредка из него вырывалась туманная плеть, наносящая удар по позициям партизан. И расстояние для этих атак не имело значение… даже по нам, в полукилометре от Наместника, несколько раз ударяли «плети».
В ответ партизаны вбивали в непрозрачную пелену пули из пулеметов и автоматов, пускали реактивные гранаты и снаряды из безоткаток. Где-то за спиной ухали минометы… но все было бесцельно. Если мы сейчас не уйдем, то все здесь останемся. А с другой стороны, ради чего мы сюда пришли, так и не выполнено. Покрошили карателей, одержимых и часть истинных демонов. Но Наместник-то еще жив? Уж это я ощущал (непонятно как, но знал точно — правитель этих земель не убит). Точно. Еще чувствовал, что демон сильно ранен и почти полностью истощен. Но это было ясно и без слов: находясь в полной силе, Наместник в одиночку разогнал всю нашу армию…
