Александр Прозоров - Молот Одина
– Мам, мама… Мамочка… – Викентий опять крутанулся на пятках, наклонился над шлемом: – Мама, я завтра приеду и все решу. Хорошо? Успокойся пожалуйста. Они все вернут и извинятся. Я тебе обещаю! Успокойся, мамуль… Чаю с шиповником выпей, ты же любишь. Телевизор посмотри. Ничего не делай. Я приеду и разберусь, хорошо? Слышишь, мама? Ты поняла? Просто посиди, чаю попей. Успокойся. Я разберусь. Ладно?
– Хорошо, Вик… – между всхлипами согласилась женщина. – Посижу.
– Я люблю тебя, мам! Скоро вернусь.
Викентий отключил телефон и выпрямился. В задумчивости поворошил коротко стриженные темные волосы.
В проигравшем дуэль викинге было под два метра роста, плечи и высокая грудь распирали клепаную куртку-косуху. Глаза под густыми черными бровями сияли пронзительной синевой, на породистом носу глубокий отпечаток от маски шлема – посеребренной «личины». Бородой и усами молодой человек еще не обзавелся, однако густой пушок на его подбородке и вокруг рта уже начал темнеть.
– Ту-ду-ду-ду-ду-у-у-у… – протяжно пропел он. Не расстегивая, через голову содрал с себя косуху, оставшись в полотняной рубахе с длинным разрезом на груди, стянутом завязками. Куртку Викентий бросил в палатку, достал оттуда увесистую матерчатую сумку. Тяжело вздохнул и отправился через лагерь реконструкторов к единственной среди серых и белых палаток разных типов и конструкций юрте. Остановился на брошенной перед входом пожухлой траве. Громко произнес: – Тук-тук-тук! Хозяин дома?
– Чего надо? – хмуро отозвались изнутри.
– Извиниться хочу, Иншала! Выходи, мириться буду.
– Я не сержусь, О́дин! Иди с богом.
– Выходи, раз не сердишься! Чего через дверь разговариваешь?
– Устал, отдыхаю.
– Понятно… – Викинг разжал пальцы, роняя тяжело звякнувшую сумку, привалился спиной к стойке рядом с пологом юрты. – Иншала, ты же сам знаешь, что это такое! Горячка боя, злость, адреналин. Я же не робот с выключателем, чтобы по хлопку азарт и ярость исчезали. Ну, не смог сразу в руки себя взять. Ну нахамил сгоряча. Признаю, был неправ, Иншала! Честно прошу прощения. Выходи, дружище! Хорош дуться, ты же не девчонка-недотрога! Давай вылазь. Пожмем друг другу руки, выпьем пива, у костра вместе посидим.
– Мне нельзя пиво, Один. Я же басурманин, мне Аллах не велит.
– Ну это вовсе гнилая отмаза, Иншала! – От возмущения Викентий даже передернул плечами. – В Коране про пиво ничего не сказано! Только про вино!
– Давно ты стал толкователем Корана, морской разбойник?
– Да ты мне сам рассказывал, Иншала, что под крышей даже вино пить можно! Под крышей Аллах не видит! Хорош, татарин, вылазь! Настоящий мужик должен уметь две вещи: драться в кровь при каждой возможности и честно мириться после драки. Если бы воины не умели мириться, человечество уже давно бы вымерло, потому как мы резали бы друг друга без конца и края. Вылезай, Иншала, мужик ты или нет?
– На слабо берешь, скандинавский голодранец? – Полог откинулся, и наружу вышел недавний боец, но одетый теперь в длинный ватный халат, обшитый сверху глянцевым шелком с изящным рисунком, изображающим пляшущих журавлей, и в чалме с огромным изумрудом в золотой оправе на лбу. Правда, позолота в нескольких местах стерлась, выдавая дюралевое нутро украшения. Да и драгоценность, несмотря на огранку, подозрительно походила на цветное стекло. Вместо сабли воина опоясывал широкий кушак с торчащим из него ятаганом.
– На древний обычай, татарин! Каждая хорошая драка всегда должна заканчиваться дружной пьянкой! – Викинг сунул руку в сумку и достал две бутылки пива.
– А каждая пьянка хорошей дракой, – усмехнувшись, отер указательным пальцем узкие усики степняк и потянул ятаган из ножен.
– По совести, конечно, я сам виноват, – признал Викентий. – Отвлекаться в схватке нельзя. Телефон – не телефон, вовремя – не вовремя, а будь у тебя настоящий клинок с правильной заточкой, валялся бы я сейчас под кустом дохлой тушкой, и хрен бы было кому рассуждать о честности. В настоящем бою честность одна: кто победил – тот и прав.
– По совести, ты меня тоже несколько раз хорошо достал. – Татарин сбил ятаганом пробки с бутылок, убрал клинок, взял одну из бутылок. – Если бы у тебя не меч был, а топорик или палица, хрен бы я после попадания в голову смог бы дальше с сабелькой прыгать…
Они чокнулись бутылками, сделали по глотку.
– Кто бы спорил, – согласно кивнул викинг. – Мечи, сабли, шашки – это ведь оружие скорее ритуальное, чем боевое. Оно только голых и бездоспешных противников рубить годится. А достаточно человеку хотя бы ватник надеть, и уже хрен, так просто до его шкурки клинком не достанешь. Тут уже топорик нужен. Или палица.
– Ты не совсем прав, Один, – покачал головой татарин, в несколько больших глотков одолел половину бутылки, вскинул ее чуть выше. – Во время ритуалов воинских символом власти у нас что является? Разве меч? Али топор? Да вот хрен там, дружище! Скипетр, булава, маршальский жезл! А все это суть палица и есть. Шестопер, боевой молот, моргенштерн.
– Положим, моргенштерн – это уже кистень! – вскинул палец викинг. – Ну, или цеп. Это уж кому как нравится.
– Суть-то от этого не меняется, – развел руками татарин. – Настоящее оружие должно быть ударно-дробящим. Что кистень, что шестопер, что топорик, коли они в цель попадают, то будь ты хоть в кольчуге, хоть в кирасе, хоть в ватнике, все равно тебе кранты. До конца боя ты выбываешь. И хорошо, если не до конца жизни. А мечи и сабли – это так, баловство… Старого друга на турнире безопасно погладить, собственное эго потешить, перед соседями игрушкой дорогой похвастаться да бродяг в лохмотьях по дороге со скуки рубить, как принято у самураев…
Иншала запнулся, с удивлением глядя на вдруг опустевшую бутылку. Его гость допил свою и жестом фокусника достал из сумки еще две.
– Что мы тут мнемся, как чужие? – спохватился татарин. – Пошли к костру. Жена брынзу в кляре нажарила, к пиву самое то! Но смотри у меня, опять начнешь ее формы хвалить, точно в глаз получишь!
– Хорошая пьянка должна заканчиваться хорошей дракой! – расхохотался Один. – Иначе какой в них смысл?
– Посидеть, поговорить, почитать стихи, обсудить мудрость Востока и красоту женщин, – развел руками татарин.
– Жеманство все это, Иншала! – презрительно фыркнул викинг. – Мужчина должен думать об оружии и мечтать о битвах! Все остальное – блажь, туфта и провокация!
– А женщины?
– Женщины – это добыча! Их нужно просто брать при каждой возможности! У поверженных врагов!
Иншала пнул северянина в плечо, опасливо глянул на хлопочущую возле костра стройную большеглазую девушку в атласных шароварах и короткой войлочной жилетке, покрутил пальцем у виска и громко вернулся к прежней теме:
– Как же все-таки правильно, что в реконструкторских сражениях запрещены топоры, кистени и палицы! Если бы не это, у нас после каждого слета половину участников «Скорая» с переломами увозила бы.
– А другую половину – сразу катафалки! – радостно подхватил викинг. – Ты даже не представляешь, дружище, как я мечтаю подраться в настоящей схватке с шестопером в руке! Ты видел, каких красавцев ковали наши предки? Это же просто настоящие цветы любви! Перышко к перышку, узорчатые, легкие, быстрые…
– Один заговорил о цветах? – повернулась на звук голоса склонившаяся у котелка татарка, с улыбкой вскинула тонкие серые брови. – Он заболел? У него грипп или клаустрофобия?
– Не беспокойся, Асия, – обнял и поцеловал жену Иншала, – эти его цветочки пригодны только ребра ломать. Наш гость здоров. Принеси, пожалуйста, закуску.
– Мое почтение, прекраснейшая из женщин! – приложив руку к груди, поклонился Викентий хозяйке. – Могу я предложить бутылочку пива обладательнице столь пронзительных глаз, алых губ и точеных ушей?
– Я думала, Один, ты способен любоваться только тем, что калечит и убивает… – зарделась от неожиданного комплимента Асия.
– Все правильно, – кивнул викинг. – Именно ради таких женщин калечат и убивают соперников чаще всего! И пусть хоть кто-то здесь посмеет поспорить, что ты прекрасней всех! Я порву его на куски!
– Один, вообще-то это моя жена, а не твоя, – напомнил татарин, похлопав друга-соперника по плечу.
– Так это здорово! Значит, мы будем драться на одной стороне! Глядишь, и мне какую-нибудь кралю отбить удастся!
– Если ты сейчас устроишь драку, мы не успеем на награждение, – предупредил Иншала.
– Прости, совсем забыл, – поморщился Викентий. – Ты же сегодня победун! Тебя награждать будут… Тогда по пивку? Ты был молодцом. Со звонком тебе повезло, но удача приходит к сильным…
Мужчины открыли еще по бутылке, сели на мешковину, глядя на бодро приплясывающий под котелком огонь.
– Надо бы нам возродить турниры за любовь прекрасных дам, – почти спокойным голосом произнес викинг. – Ведь отличный был обычай!
