Александр Логинов - Усобица
Но рыцарские кони совершенно не приучены к рыси. Длинные стремена, высокое седло и тяжелое вооружение не позволяли ехать рысью, для этого нужно было укоротить стремена, согнуть ноги и снять доспехи с бедер, а это было неприемлемо для рыцаря. Потому рыцари никогда не ездили рысью.
Беговые лошади в основном иноходцы. По скорости иноходь может варьироваться от шага до легкого галопа, на иноходцах удобно путешествовать на большие расстояния.
Те доспехи, что были на бароне и его сыне, малость пострадали. Да кузнец выправит. Пригодятся доспехи.
А вот совершенно целый доспех пришелся Андрею впору, хоть и делали латы тут под заказ на фигуру рыцаря. Если латы заказывали у иноземных мастеров и заказчик не мог приехать к мастеру, то тогда из воска делались слепки и отсылались мастеру. Облачившись в полный рыцарский доспех, Андрей констатировал, что книжки про рыцарей врут безбожно. В таком доспехе можно в футбол играть. Все зависит от выносливости рыцаря. Андрей даже пробежался по залам замка. Латы сидели как влитые. Весь вечер князь гремел трофейными латами, бродя по темным залам замка. Теперь это богатство вместе с конским доспехом, тщательно упакованное, лежало в одном из возков. Вместе с ними лежали детские латы, когда-то давно принадлежавшие убитому барону. Одни размерами на мальчика лет восьми, другие побольше, приблизительно на ребенка лет двенадцати.
Что удивительно, для охотничьих собак тоже были доспехи. Андрей обнаружил их, случайно зайдя на псарню. Они одевались на собак во время охоты на свирепых кабанов. Псарей вместе со сворой собак и доспехами Андрей приказал взять с собой.
Лошадей набралось изрядно. Как рабочих, так и обычных скаковых. Самую большую ценность составляли рыцарский боевой конь и два десятка рысаков. Цена на них превышала в несколько десятков раз цену на обычную беговую лошадь. Если обычная лошадка стоила от пяти до тридцати двух рижских марок, то рыцарские боевые кони стоили совсем уж баснословно дорого. Так же дорого стоили охотничьи лошади – стройные и с виду хрупкие красавцы, тонкие в кости и бабках.
Стада быков в сотню голов, овец почти пять сотен штук, две сотни коров с трудом разместились внутри замка, они громко мычали, блеяли и создавали непереносимый шум. Картину довершали визжащие свиньи и кудахтающие курицы. В самом замке первоначально скотины было немного, так с два десятка быков, дюжина коров, чуть больше дюжины свиней и три дюжины овец, но окрестные крестьяне нагнали столько скотины, что на просторном замковом дворе образовалась тесная давка. Андрей боялся даже представить себе, как такое стадо довести до Новгорода. Хорошо, что крестьяне успели заплатить оброк барону, в замковом хозяйстве обнаружились огромные запасы сена, Митяй насчитал около пяти сотен копен, и Лука Фомич по простоте душевной собирался все это сено вывезти, для чего распорядился мастерить волокуши. Проблему содержания птицы и скотины Лука Фомич решил просто – пустил большую часть под нож, а туши сложил в повозки. Зима на дворе – мясо не испортится, и главное – есть-пить не просит. А еще Лука настоял захватить с собой вассалов барона. С них потом можно выкуп стребовать. А не заплатят – продать татарам. Девок молодых прихватить с собой – это уже Кузьма с Афоней настояли, в вотчине боярина катастрофически не хватало баб, а ливонские девки могут сильно помочь в исправлении демографической ситуации в вотчине.
Андрей ради интереса заглянул в кладовые, ломившиеся от запасов различной провизии. По совету вездесущего Луки Фомича Андрей призвал ключника с хозяйственными книгами. Плюгавый мужичок читал записи на немецком языке, пожилой новгородец, выделенный Лукой для охраны щуплого ключника, переводил. Из толстой книги стало известно, что в замке хранятся тридцать ластов девять лофов четыре кульмета ржи по двадцать четыре рижских марки за ласт, двадцать ластов три лофа и три кульмета овса по восемь марок за ласт, пять ластов два кульмета ячменя по цене двенадцать рижских марок за ласт, шесть ластов пять лофов ржаной муки и два ласта ячменного солода на сумму тридцать пять марок, девять лофов шесть кульметов пшеницы и три лофа пять кульметов гречихи, десять ластов меда на сумму двести рижских марок, четыре шиффунта воска по тринадцати рижских марок каждый, два ласта смолы, три ласта золы, три ласта дегтя, полшиффунта льна на три рижских марки, двадцать три шиффунта конопли, двадцать бочек рыбы, две тысячи куньих и горностаевых шкурок на сумму двадцать четыре рижских марки, янтарь на сумму шесть рижских марок[11].
– В конюшне лошадей… – водя кривым пальцем по странице, мужичок бойко читал свои записи в хозяйственной книге.
– Хватит, – прервал ключника Андрей, поток информации изрядно утомил боярина, и Андрей зевал, по старой привычке прикрывая рот ладошкой.
Меры веса, принятые в Ливонии, для боярина – темный лес. Интересно другое, как все это доставить в вотчину? Ну, да Лука Фомич что-нибудь придумает.
– Сморчка этого связать и в телегу, с собой возьмем, подарим Ивану Андреевичу, – отдал распоряжение Андрей. Мужика схватили под локотки и вывели из зала. – Немцы народ дотошный, в книгах у сморчка железный порядок, а это хорошо, – рассуждал Андрей, обосновывая свое решение забрать ключника в вотчину.
Во дворе мужики нагружали последние повозки, рачительный Лука Фомич забрал у крестьян все косы и лопаты, нагрузив ими пять телег. По сути, Лука забрал все или почти все: седла, упряжь, подковы, серпы, железные вилы, гвозди, топоры, сошные лемеха, посуду, приказал снять все стекла из окон, снять навесы с дверей и так далее.
Последние повозки нагрузили бочками сливочного масла и говяжьего жира.
Помолившись, двинулись назад, в Новгород. Возницами посадили освобожденных русских полоняников, таких набралось с дюжину. С сервами так совсем казус вышел. Почти две сотни крестьян брели рядом с медленно движущимися по заснеженному полю груженными под завязку возами. У каждого мужика за поясом топор или клевец, выданные мужикам воеводой на всякий случай. Случаи бывают разные. Разбойников, жадных до чужого добра – пруд пруди: от оголодавших крестьян до благородных господ рыцарей. Никто бодро шагающих крестьян не угонял в полон, сами напросились. Андрей прогуливался по внутреннему дворику замка, когда к нему нерешительно, то и дело оглядываясь друг на друга, словно ища поддержки у соседей, подошли два десятка сервов, одетых в темные штаны и латаные-перелатаные полушубки, которые выбрось – никто и не позарится. Мужиков этих Лука Фомич выпустил из-под замка, чтобы смотрели за скотиной и помогали грузить добро на возки. Низко поклонившись русскому князю, они пали на колени и склонили головы до самой земли. Андрей опешил. Нет, в поведении мужиков не было ничего необычного. Все сервы как заведенные кланялись каждый раз, как мимо них проходил кто-либо из воинов Андрея, даже холопам кланялись, которых по незнанию сервы принимали за важных и богатых господ, что молодым холопам князя очень нравилось.
– Господин, правду говорят, что рабам землю даешь и с хозяйством помогаешь? – несмело поинтересовался низкорослый мужичок, от волнения искажая русские слова, но понять его речь можно было без труда.
– То правда, – подтвердил Андрей, с удивлением разглядывая поднявшихся с колен сервов.
Только сейчас Андрей запоздало вспомнил, что сервы – это рабы. Перед ним стояли рабы барона. Каждый из них находился в разной степени зависимости от господина, но сути дела это не меняло. Раб – он и есть раб.
– А правду говорят, что через пять лет можно получить свободу? – продолжал расспрашивать мужик.
– И это правда.
– Пять лет отдавать половину урожая, и потом свобода? – уточнил на всякий случай серв от волнения охрипшим голосом.
– Да, что вы хотите? – не вытерпел Андрей, резко повышая тон.
Мужики переглянулись и хором выпалили:
– Возьми нас к себе в рабы, добрый господин. Всем миром просим, – после этих слов они снова бухнулись на колени, протягивая к Андрею свои скрюченные от непосильного труда руки.
– Ешкин кот! – в сердцах выругался Андрей, такого он не ожидал.
Это же надо до чего довели ливонцы крестьян своих, что в холопы сами просятся. Впрочем, ничего странного в этом нет, когда Андрей слушал опись имущества покойного барона, так крестьяне записаны были вместе со скотом, кажется, их ценность по хозяйственным книгам определялась дешевле кобылы, но дороже овцы.
– А хозяйство? – снова задал вопрос мужик, получив толчок в бок от рядом стоящего серва.
Чувствовалось, что мужики уже знают ответ, но хотят услышать его из первых уст. Андрей догадался, что кто-то из его холопов наплел мужикам о жизни на Руси.
– Ваше хозяйство остается, – громко рассмеявшись, подтвердил Андрей, но поспешил уточнить: – Пока живете в моей вотчине, только оброк платить будете да повинности исполнять по старине, принятой у нас на Руси: подводы давать с возницами, ну и еще чего по мелочи. Вздумаете уйти – вернете все или деньгой рассчитаетесь, и скатертью дорога.
