Кирилл Клеванский - Колдун. Генезис
Сконцентрировавшись на моем измененном источнике, я стал медленно осматривать каждый угол зала. Напряжение, как и изливающаяся ложь из уст Константина, увеличивалось подобно катившемуся с горного склона снежному кому. И когда у меня уже почти начали трястись коленки, я приметил легкое дрожание воздуха в тени за троном. И мгновением позже голову пронзила сильнейшая боль. Но удар сердце спустя пропала и она, и в магическое присутствие. Ну. Я не дурак, намек понял. Уж не знаю кто из Архмагистров стоит на том пяточке, но что-то у меня пропало всякое желание это выяснить.
— … и я с гордостью хочу вам представить своего друга! Не раз и не два он спасал мне жизнь в бою, столько же спасал и я его.
Очередная ложь, меня спасали ровно на один раз меньше. И именно поэтому я оказался должен. В принципе это странный долг, так как в нашем отряде каждый прикрывал другому спину, но все же мы вели некий счет. Так, для смеху, но все же каждый таил свое серьезное отношение к нему.
— Почему же друг твой молчит? Не снимает маску? Я уж не говорю про простые правила приличия.
Еще один блин. Мало было мне той странной девушки, теперь сам Император мораль читает. Все, баста. Уеду из страны. Душно здесь — сил нет.
— Прошу прощение отец, — вновь склонился Принц. — Сей воин еще в отрочестве дал обет молчания своим богам. И за акт этот столь благородный и возвышенный, они дорвали ему воистину невероятное умение владеть клинками. Что же до маски. Неисчислимое количество пройденных битв, оставили свой след на лице сего благородного мужа. Мириады шрамов испещрили его лик, и не один из смертных не способен без содрогания взглянуть на него. Не склонил же он колено, так как боги его народа завещали что каждый из людей достойным становится лишь тогда, когда доказал свое право называться таковым.
Что он несет?! У него там совсем шестеренки проржавели. Принц просто взял и как бы походя оскорбил всех присутствующих в зале. Вот только за его сладкой речью, этого не заметил и сам император. Честное слово, памятник надо ставить тому грамотею, что выдумал все эти придворные обороты.
— Правда ли его искусство владением меча столь высоко, что он смог на равных биться с самим сыном императора? — подал голос тот самый крысоватый отрок.
Если переводить на нормальный язык, то нас грубо оскорбили. Для начала Принца обличили во лжи, затем назвали меня слабаком (уже второй раз за вечер), ну и еще добавили что Константин не достоин биться рядом со сколько-нибудь сведущим воином. В общем, если и памятник, то исключительно из Небесного металла.
— Несомненно, брат мой, — Принц настолько осмелел, что добавил в тон немного язвы. — Еще не встречал я воина сильнее и умелее.
Обратная подача. Теперь уже он облил грязью Крысу. Вон как у него скулы вздулись, а лицо аж побелело. Всех демонов бездны мне в одно место, да я это могу бесконечно слушать.
— Быть может тогда славный воин соблаговолит порадовать нас своими мастерством? — ну яки соловей молодой. Браво. Браво. Станиславский верит.
— Прошу прощения, брат мой. Но сей благородный муж, обнажает клинок лишь когда ему или его друзьям грозит опасность. Так велит его вера.
Ох мать. Нет, это еще не Константин, это все еще щегол. Неопытный, восторженный щегол, который одной фразой перечеркнул все достигнутое преимущество в сложной дипломатической перебранке. Взял и подставил нас. Ну и что мне теперь, смертоубийством на ровном месте заниматься?
Крысоват подловил своего братца, и криво усмехнулся.
— Что ж, — он резко, практически молниеносно выхватил из богато украшенных ножен свой тонкий бастард, смахивающий на рапиру. — Пусть тогда защищается. Отец?
Император сел на трон, скрестил пальцы домиком и кивнул. Тут же тропы образовала круг, а спустя мгновение перед нами возник Крыс. Вблизи он выглядел не многим лучше. Среднего роста, худощавый, с бегающими глазками и редким, тонкими волосиками. Но при этом, как не странно, большая часть дам, лишь взглянув на этого недоросля, заливалась румянцем. Видят боги, чужая, особенно женская, душа — потемки.
Принц обернулся ко мне и отпальцевал. Ладно, он не щегол, а реально Константин. Но теперь не я ему должен, а он мне. Будет знать как подставлять друзей. Я же ему не ручной пес что бы специально натравливать меня на всяких неугодных. Ну да ничего, мы еще пообщаемся на эту тему…
Крыс занял нижнюю стойку и уверенно поднял клинок так что бы кончик был чуть выше пояса. Классика. Видна хорошая школа и довольно усердные тренировки. Но вот опыта, кот наплакал. Слишком расслаблен, даже расхлябан. Уверен он считает себя искусным фехтовальщиком, лишь потому что выиграл с десяток дуэлей против трусов, что не решаются в серьез сражаться против принца крови. Мда. Эдакий мастер игры в поддавки. Против такого будет оскорблением обнажить сабли. Я деревом сражался с темный эльфом, на кинжалах бился с Пило и Принцем. А здесь какой-то вывертень, даже настоящей крови не видевший.
Я повернулся к Принцу. Тот развел руками и состроил молительную физиономию. Ну ладно, все равно собирался клинки нести Молчуну — на полировку. Я распахнул плащ, и обнажил сабли. Взяв каждую. Обратным хватом, я завел их за спину и скрестил. С сильным соперником не поэкспериментируешь, а вот на слабачке можно и отточить пару навыков. В данном случае я выбрал «Последний свист». Пафосное название конечно, но я не стал его менять потому как было лень напрягать и без того скудную фантазию.
Удар назывался так потому что звук рассекаемого воздуха станет последним что услышит жертва. В конце концов без головы что либо расслышать занятие не из легких. Я согнул ноги и спину. Сердце застучало быстрее, разгоняя кровь по разогретым танцами мышцам. Это будет не сложно.
Крыс рванул в стремительном, но до мерзости простом и до тошноты банальном выпаде. Он не пытался двигать кистью, создавая вариацию удара, не использовал центр тяжести, что бы внезапно изменить направление. Он даже суставами не работал, тупо несся на меня как бык на мотодора. Я не стал терзать толпу. Отпрыгнув на два шага назад, я дождался пока принц потеряет скорость и сам рванул вперед. На середине я выставил ногу вперед, и отскочив вбок, и вновь бросился в атаку. Крыс не успел сориентироваться, и вся его левая сторона стала большой дырой в защите.
Вяло и неуклюже он менял положение клинка, но по ушам разумных уже давно резанул протяжный, казалось — пиратский абордажный свист. Я оказался за спиной парня. Мои руки были выставлены вперед, а сабли скрещены теперь уже перед лицом. Быстро убрав их, что бы особо любопытные не смогли запомнить характерные черты оружия, я обернулся. Медленно с комола сына правителя падал воротник. Когда же он коснулся пола, зал взорвался аплодисментами.
«Жиденько» — подумал я, сравнивая их с тем чем одаривали Балаган.
Что ж, вечер был закончен, а вскоре наступит время собирать камни. Сейчас же, Крыс понурившись возвращался к отцу, а из зала стала вытекать толпа благородных. Затерявшись в ней, я скинул плащ и маску, вошел в Скрыт и взмолился что бы неподалеку от дворца стоял на якоре кэбмен. Меня неумолимо клонило в сон и месть Принцу может и подождать. Да и вообще, перед лицом Морфея может подождать все что угодно. Все же он истинный властитель всех миров и всех существ и противится власти его не способен никто.
Глава 14. Предвестники конца
— .. А еще нужны фиалки, несколько праздничных тортов Рагоских мастеров, эльфийское терпкое красное и сухое белое, — загибала пальцы королева, сидевшая на уютном коженном креслице в конце кабинета. — И не забудь отправить придворных Охотников, мясо должно быть исключительное свежее!
— Да, да, дорогая, — покивал головой венценосный супруг. Впрочем такой «короне», мог бы позавидовать лишь вожак-сохатый, у того и то рогов поменьше. Его глаза бессмысленно и тупо глядели в полированную поверхность стола, а пальцы то и дело нащупывали артерию на шее. И когда он уже был готов вырвать её и закончить жизнь достойно, Майкла озарило. — Любовь моя, а почему бы тебе не взять организацию праздника в свои восхитительные ручки?
Королева замерла на полуслове, внимательно посмотрела на мужа, а потом попрощавшись покинула кабинет. Поднявшись из-за стола, Майкл дрожащими руками повернул ключ в замочной скважине и тут же рухнул в кресло. Пальцами он растирал виски, и сам не замечал как сыпал самыми грязными и вульгарными проклятьями. Однако этот легкий фарс и акт весьма обоснованной ярости, прервался когда за его столом закружилась призрачная дымка, а потом на его же стуле появился знакомый человек. Все тот же потертый военный камзол, все те же стальные глаза и неизменная бутылка с крепленной гномей.
— Буря ушла? — спросил волшебник.
