Алексей Калугин - Шаман
Осипов хотел поделиться своим открытием с другими, но вдруг понял, что не может говорить. Это было не как в австралийской зоне, когда все звуки куда-то пропадали. Сейчас он не мог говорить, потому что вдруг забыл, как это делается. Быть может, это было связано с тем, что стрелки часов движутся в обратную сторону? Но сами-то они идут куда надо… Хотя кто это сказал?.. В смысле кто решил, что им следует идти именно в эту сторону? Они пошли туда только потому, что туда тянулся проход, проложенный в теле змеи… Вполне возможно, что на самом деле им нужно было в обратную сторону… Хотя обратная сторона была ничем не лучше той, куда они шли…
Мысли в голове начали путаться. И это был самый пугающий момент. Это было гораздо хуже, чем даже невозможность произнести хотя бы слово.
Осипов оглянулся на шагавшего позади него Брейгеля и по выражению лица стрелка понял, что у него тоже проблемы.
Наверное, было самое время запаниковать. Но тут Осипов почувствовал, как спереди потянуло свежим воздухом и сыростью. И почти сразу же он услышал, как Ной что-то говорит на языке своего племени, должно быть, обращаясь к племянникам.
Квестеры прибавили шаг, и вскоре они вышли из туннеля.
Они находились на самой верхней смотровой площадке одной из крепостных башен. Сверху она была накрыта вытянутым остроконечным куполом, в свете фонарей кажущимся почти прозрачным. Так что хотя и продолжался дождь, на смотровой площадке было почти сухо – редкие порывы ветра заносили сюда лишь отдельные капли дождя. Толщина стены была около пяти метров. По верху ее, меж зубцов высотой метров в семь каждый, пролегала дорога, на которой легко могли разминуться два едущих навстречу друг друга автомобиля. С башни, должно быть, открывался замечательный вид на поле с дорогой из желтых плит, по которой квестеры пришли к стене. Но сейчас пейзаж тонул во тьме. Что происходило по другую сторону стены, тоже не было видно. Как и дикое поле, Страна Совершенства была погружена во мрак. Как будто там не было ни одного живого человека, которому мог бы понадобиться свет. А в свете фонарей, что держали в руках квестеры, можно было различить лишь кажущиеся бесформенными громады зданий.
– Как-то здесь невесело, – заметил Брейгель.
– Кто-нибудь почувствовал что-нибудь странное на выходе из туннеля? – спросил Осипов.
– У меня будто нога отнялась, – сказал Камохин. – Колено гнуться перестало. Еле доковылял. Но как только вышли, все сразу прошло.
– А мне вдруг показалось, что я слепну, – поделился своими ощущениями Брейгель. – Все будто сквозь пелену стал видеть, которая становилась все плотнее. Жутко стало. Подумал, сейчас вообще зрение пропадет, и что тогда делать?
– Я забыл свой язык, – сказал Орсон. – Русский помню, а по-английски – ни слова… Правда странно?
– Что тут странного, Док? – усмехнулся Брейгель. – Ты окончательно обрусел!
– И еще мне на какой-то момент показалось, как будто у меня из груди пропало сердце, – добавил Орсон. – Не просто перестало биться, а вообще исчезло. Понять не мог, как я все еще жив?
– У меня тоже возникло одно крайне неприятное ощущение, – признался Зунн. – Я даже не хочу о нем говорить.
– И что все это значит? – спросил Камохин.
– Это работа Биггару, – ответил Ной. – Биггару – змей-целитель. Он выявил все наши проблемы со здоровьем и, скажем так, наложил на них заплатки. Если бы мы вошли в пасть Гуннеара, то все произошло бы наоборот – он использовал бы знания о наших проблемных местах против нас.
– То есть я со временем мог ослепнуть, но теперь этого не произойдет? – спросил Брейгель.
– Именно так, – наклонил голову Ной.
– Смотрите! – посветил на лицо старика Зунн. – У него седина исчезла!
Ной недовольно прикрыл глаза от света ладонью.
Но все равно все увидели, что кудрявые волосы и борода мункумболе были такие же черные, как и у его племянников.
– Это уже не шутки! – ликовал между тем Зунн. – Это – реальный факт! Результат магического воздействия!
– Бамалама, – не то с осуждением, не то со снисхождением покачал головой Брейгель. – Нас чуть Годзилла не сожрала, потом – трехглазые фиолетовые головы зубы скалили, под конец – табун единорогов едва не затоптал. А он восхищается тем, что у старика седина исчезла… Генрих, а ты не думаешь, что, когда мы во рту змеи задержались, Ной с племянниками вперед пошел и, выходит, мог незаметно для всех волосы на голове и бороду выкрасить, ну, скажем, углем.
Аборигены сверкали зубами, улыбаясь шутке стрелка.
Зунн прикусил губу и озадаченно посмотрел на Ноя:
– Ведь это не так?
– Я тебе уже много раз объяснял, – недовольно буркнул мункумболе. – Сила магии не в том, чтобы искать ответы на вопросы, а в том, чтобы верить в то, что ты способен сделать то, что хочешь. Если я незаметно ото всех выкрасил волосы, а потом убедил вас в том, что они потемнели, то это и есть магия! – Старик щелкнул пальцами перед носом Зунна. – Понятно?
У Зунна, похоже, имелось иное мнение на сей счет. Но он не стал спорить с Ноем.
– Так, что мы теперь будем делать? – поинтересовался общим мнением Камохин.
– Нужно выяснить, как спуститься вниз, – уверенно завил Брейгель.
– А может, лучше дождаться утра? – предложил более осторожный вариант Осипов. – Здесь сухо и не ветрено. А когда рассветет, мы сможем увидеть то, что находится за стеной, и принять правильное решение.
– А разве мы его еще не приняли, когда заглянули в пасть змеи? – Брейгель сделал вид, что страшно удивлен. – Да нет же, мы его приняли еще на скале, когда Лиам увидел эту стену, вскарабкавшись на вершину!
– В самом деле, – поддержал стрелка Орсон. – Мы ведь шли сюда не для того, чтобы развернуться и пойти назад! У нас есть фонари. А в этой Стране Совершенства, похоже, давно уже никто не живет.
– Или же ее жителям не нужны такие примитивные инструменты, как лампы и фонари, – заметил Зунн.
– Инфравизоры? – усмехнулся Брейгель.
– Ясновидение, – вполне серьезно заявил Зунн. – С его помощью можно «видеть» лучше, чем глазами, потому что можно «увидеть» даже то, что за стеной. Другой вариант – эхолокация, как у летучих мышей или дельфинов.
– Это все из области фантастики!
– А как же единороги?
– Единороги – это фэнтези. Бамалама, Док-Зунн, нужно все-таки понимать разницу!
– А что думаете вы, уважаемый? – спросил Осипов у шамана.
– Я думаю, скоро нам все объяснят. – Ной вытянул руку с зажатым в кулаке копьем.
Там, куда он указывал, в кромешной тьме горел крошечный огонек, похожий на заплутавшего в ночи светляка. Огонек чуть покачивался из стороны в сторону и медленно приближался. Это был фонарь, не электрический, а с открытым огнем, который держал в руке идущий по стене человек.
Глава 30
Огонек неспешно плыл сквозь дождь и ночную тьму.
Пришельцы стояли на краю смотровой площадки и ждали.
Поскольку фонарь был всего один, можно было предположить, что встречающих немного. Один или двое. Максимум – три человека.
Хотя, конечно, это могло оказаться хитростью: один человек с фонарем шел впереди, чтобы таким образом притупить бдительность вторгшихся на стену пришельцев, а несколько десятков хорошо вооруженных воинов под покровом ночи незаметно крались за ним следом. С другой стороны, у пришельцев в руках были яркие фонари, и тем самым они выдавали свое местонахождение. Двое хороших лучников давно могли бы снять их всех. Не говоря уж о бойцах, вооруженных более современным оружием. Значит, либо оружие у них было донельзя примитивное, либо никаких злокозненных намерений встречающие не имели.
Вскоре стали видны очертания человека, несущего фонарь. На нем были какие-то длинные, ниспадающие одеяния. В другой руке он держал большой раскладной зонтик, вроде японского.
Когда встречающий подошел совсем близко, стало видно, что на шелковом зонтике нарисована большая, толстая, с множеством складок по всему телу гусеница. Но, что самое удивительное, гусеница курила кальян. И выпускала изо рта красивые разноцветные кольца.
– Все страньше и страньше, – глубокомысленно заметил англичанин.
Человек под зонтом был стар. Очень стар. По-настоящему очень стар. Его худое, вытянутое лицо с длинным носом и острым подбородком было похоже на кору древнего дуба – его покрывали такие же глубокие складки и прорезали морщины, похожие на каньоны. Длинные, абсолютно белые волосы, аккуратно расчесанные на прямой пробор, ниспадали ниже плеч. Бороды у старика не было, зато длинные седые усы были заплетены в две аккуратные тонкие косички. Старик, однако, вовсе не казался дряхлым или больным. Напротив, он производил впечатление бодрого и вполне довольного жизнью человека. Разве что только взгляд его бледно-голубых глаз был малость уставшим. Одеяние старика представляло собой большой кусок плотной белой материи, каким-то причудливым образом завернутый вокруг тела, так что он нигде не сползал и не сваливался, но при этом и не сковывал движений. Край материи был накинут на голову, на манер платка.
