Вера Чиркова - Свет надежды
Знать бы загодя… что однажды он действительно может вернуться, как обещал, уходя, разве осмелились бы они хоть в мыслях преступить его заветы?!
– Я хочу проверить… – оглядев служителей, неторопливо продолжил святой, – верно ли вы понимаете мои слова, точно ли исполняете наказ защищать и лечить страждущих, кормить голодных и привечать обездоленных? Но я не стану оскорблять проверкой тех, кто сам знает за собой вину и не считает себя достойным службы в этом храме. Я просто поставлю в этом зале две двери. В одну могут выйти все, кто не готов к испытанию и хочет заняться другим делом. А в другую я сам отправлю тех, кто не сможет примерить мою рубаху. Настоящую… а не ту, которая лежит в том сундуке последние пятьдесят зим.
С этими словами он сдёрнул с плеч рубаху и бросил бродившему по залу ученику. Тот ловко поймал белоснежную ткань, бережно встряхнул и повесил на высокую спинку стоящего под окнами кресла для верховного жреца. А потом оглянулся на две арки, возникшие по разные стороны от картины.
Одна была сплетена из колючих еловых и терновых ветвей, из каких плели поминальные венки преступникам, вторая походила на потемневшую от времени раму обычной двери.
Лостигос сглотнул тягучую слюну и шагнул к этой второй двери, о том, чтобы пройти испытание истинным одеянием Астандиса, он не смел и мечтать. И хотя не очень-то верил, будто сумеет пройти простую дверь, отказать себе в последней надежде не мог.
– Подожди, пока все соберутся, – остановил его голос ученика, но жрец не стал его слушать, в несколько прыжков достиг заветного выхода и прыгнул туда, как в пропасть.
А обнаружив, что стоит на прежнем месте, взрыкнул от разочарования и привычно схватился за висевшие на груди амулеты. Неужели не сможет помочь ни одна из самых мощных, неоднократно проверенных в деле вещиц?!
Увы, пальцы не нащупали на груди ни одной, даже самой тонкой цепочки или шнура. Жрец нахмурился и опустил взгляд, не доверяя ощущениям собственных рук. И похолодел, начиная осознавать истину. Проклятый святой заранее знал все его мысли и действительно был всемогущ. Только этим можно объяснить исчезновение неброской на вид, но очень удобной одежды и обуви, сработанных лучшими умельцами храмовых мастерских. Вместе с драгоценным платком и всеми амулетами, кольцами и браслетами. Как и появление давно забытого жрецом простого походного костюма, в котором Лостигос много лет назад вошёл в двери храма молодым и пронырливым служкой.
В зале застыла мёртвая тишина, нарушаемая лишь лёгкими шагами ученика да осторожной поступью входящих в зал служителей. Все они мгновенно замечали стоящую посреди зала знакомую фигуру верховного жреца в непривычно простой дорожной одежде, без единого знака власти, и, осознав значимость момента, на цыпочках расходились в стороны и устраивались среди присутствующих.
Через несколько минут начали возвращаться посланцы, приводившие последних, самых осторожных жрецов, а потом рядом с Лостигосом возникло несколько его доверенных помощников, считавших себя сообразительнее других. Все они забыли где-то белые ритуальные одеяния, но не забыли набить карманы и кошели самым ценным из своего имущества. Хотя верховный жрец был убеждён: самое ценное у них, точно так же, как и у него, припрятано очень далеко… вот только вряд ли это неизвестно вернувшемуся с проверкой Астандису.
– Остальные на задании, – преданно глядя в глаза ученика святого, доложил подлый Итхам, – верховный жрец в проповеди пообещал амулеты и исцеления тем, кто сообщит о пособниках распутных морян.
– С каких это пор мои последователи присвоили себе право судить и карать жителей моего мира? – нахмурился Астандис, и в его глазах сверкнули зелёные молнии. – В каком из заветов они рассмотрели такие слова?! Я строил дом для больных и бедных, для сирот и старцев, для невинных дев, ищущих укрытия, и призывал сюда тех, кто желает помогать им! А моряны – несчастные женщины народа, который по моему разрешению нашёл в этом мире приют! Станард, начинай испытание!
– Разреши мне позвать моих друзей, твоих преданных учеников, – вежливо склонил голову Станард, – тогда мы справимся намного быстрее.
– Зови, – подумав, согласился Астандис и невесело предупредил: – Но помните… вернуться сюда сейчас вы не сможете. Останетесь в храме, пока не исправите все ошибки сидящих перед тобой служителей. Не желаю, чтобы по их вине погибло доброе дело.
– Мы готовы, учитель, – твёрдо заявил ученик и негромко позвал: – Дэконс, Костинас, Ливастаэр, Ярослава, Инделирри, Лийлеза, Линелия, Майяна, Юнгеола, Адистанна, Энтарос, Беркониз, Летарль, Гром.
– Вы, пятнадцать моих верных учеников, пришедших ко мне из разных земель и разных миров, становитесь отныне верховным советом моего храма, – величественно и опечаленно объявил Астандис, когда вереница мужчин и девушек, одетых в светлые штаны и туники, в сопровождении огромного смоляно-чёрного зверя шагнула за край рамы, – и вам я вместе со своей силой и своим благословением вручаю его судьбу. Выполняйте мои заветы и сурово наказывайте тех, кто попытается их исказить или помешать вам. А теперь приступайте к испытанию.
– Все слышали? – строго переспросил Стан у побледневших обитателей храма и указал на возникшие в зале двери. – Эта для тех, кто раскаялся и добровольно решил отказаться от всех нечестно нажитых богатств, а эта для тех, кто не признаёт себя виновным и желает принять суд и наказание Астандиса. Выбирайте и не забывайте: выбор окончательный и пересмотру не подлежит. Все, кто считает себя невиновными или искренне раскаялся и готов трудом искупить свои ошибки, могут примерить истинное одеяние Астандиса. Прежде тут лежала подделка.
К простой двери выстроилась очередь, но Лостигос встал в неё, лишь после того, как убедился, что никто из шагнувших в проём не вернулся. На кучку амулетов, свитков и ценных бумаг, растущую в появившемся рядом с дверью сундуке, бывший жрец решил не обращать никакого внимания, если ему удастся выжить, то он найдёт способ вернуть хотя бы часть предметов, дальновидно переданных на сохранение надёжным людям.
Однако предусмотрительность и прозорливость Астандиса хитрец оценил лишь после того, как путь оборвался и он обнаружил на своей руке металлический браслет, прикованный цепью к наполненной рудой тачке. Именно таким образом по его собственному совету боролась охрана с побегами бунтарей в императорских каменоломнях.
А в ритуальном зале в это время длинная вереница жрецов и прислужников торопливо прыгала в деревянную дверь и лишь с десяток служителей робко ждали очереди на примерку одеяния святого.
Да постепенно мерк свет в раскинувшемся за рамой саду, незаметно превращавшемся в прежнюю картину, изображавшую прогулку Астандиса.
* * *– Не думала, что честных людей тут так немного, – устало пробормотала Слава, когда последний, признанный рубахой святого неповинным в преступлениях старших жрецов служка, ошеломлённый полученным повышением статуса, отправился выполнять первые приказы нового верховного жреца.
Дел было немало: отпереть все камеры и карцеры, выпустить всех наказанных, накормить и выдать зелья или подлечить. И сообщить всем оставшимся в храме главную новость – отныне здесь будут совершенно иные порядки. Теперь у каждого обитателя есть право выбрать такой путь в жизни, какой нравится им самим.
А со следующего дня пятнадцать посланцев Астандиса, ставших старшими жрецами главного храма, начнут разбираться в их просьбах и каждому обещана справедливость и необходимая помощь.
– Я тебя отнесу, – мгновенно подхватил жену на руки Васт, но его остановил решительный голос Тина:
– Стоять!
– Ну, чего ещё? – устало вздохнул Конс, не так просто столько времени продержаться на ногах в полной готовности к схватке, напряжённо всматриваясь в жрецов в ожидании какой-нибудь пакости.
Однако они оказались очень осторожными и далеко не глупыми. И едва рассмотрев своего верховного жреца без единственного амулета и в старомодной потёртой одежде, наравне со всеми стоящего в очереди к двери, мгновенно сделали правильные выводы.
– Сначала проведите нам ритуал. Я вот тут нашёл… – Младший показал шкатулку, в которой на белой бархатной подушечке лежали браслеты из изящно переплетённых полосок зеленоватого металла, украшенных изумрудами, и повернулся к неотступно следовавшей за ним занийке. – Юночка, тебе нравится?
– Да, – краснея, шепнула она.
– И где, интересно, ты их нашёл? – подозрительно вежливо осведомился Васт, пристально рассматривая браслеты.
– Вон в том шкафчике.
– А ты знаешь, что там сложены вещи, принадлежавшие лично святому?
– Но он же не обидится? – мельком глянул на картину Тин. – И кроме того, я тут ради него теперь буду лет пять разгребать завалы… неужели ему жалко?
