Александр Башибузук - Хроники Горана. Прознатчик
Селяне, отбив положенные поклоны, наконец угомонились и делегировали старосту к нам с Франкой выразить решительное приглашение в Овчарицы, для последующей всяческой благодарности. Отец Гордий тоже рекомендовал погостить. Чем мы и воспользовались.
Для новоявленной становой боярыни Велиславы и ее ближника Врана, то есть меня, освободили сани, Явдоху привязали цугом, и процессия двинулась. Священник присоседился к нам и любезно развлекал избавителей разговорами. И вообще, никакого подвоха я не заметил: отец Гордий или не знал о розыске, или очень искусно скрывал это знание. Но тут ничего не поделаешь, придется рискнуть. С Милкой нам дальше ходу нет. А пока можно немного разведать обстановку.
– А чего сами полезли на упырину? А боярские дружинники?
– Дык нет никого, – покачал головой священник. – Вообче никого. На прошлой седмице становой боярин Петрик со своей дружиной ушел на смотр к князю. В полном, стал-быть, составе, едва с два десятка воев замок охранять оставил. А волостного княжеского урядника с его командою кинули на усиление Донатова Вала. И чародеи все кудыть запропали. Мы за ними аж в Заречье посылали. В волостном Соборе Синода тоже отказались помочь, без объяснений. Грят, не до того нам, а ежели невмоготу, помолитесь и сами опчеством на упыряку идите. Вера поможет. Вот так-то.
– А в чем дело-то? – Я слегка насторожился. То, что власти самоустранились – это, конечно, хорошо, но все равно подозрительно.
– Дык почти всегда так, – охотно пояснил священник. – Близится годовщина Сечи. Но, правда, так хлопотно первый раз. Обычно суеты поменьше.
– Ну годовщина… А в чем беспокойство-то?
– Дык есть вроде пророчество… – неуверенно буркнул отец Гордий. – Токмо оно еретическое и стал-быть запрещенное…
– Ну-у… если запрещенное, – разочарованно протянул я и как бы невзначай сунул белоризцу флягу с огневицей. – На, хлебни, отче, во избавление, значит…
– Это можно! – с чувством заявил отец Гордий, осенил баклажку знаком Синода и алчно припал к горлышку. – Ух-х… благослови тя Старшие, вовеки и присно, хорошо это зелие греховное…
А после третьего захода на огневицу шепотом поведал, что полторы сотни лет назад был такой юродивый белоризец-расстрига Дамус из румийского града Ностра, и оный, опившись отвара грибков лесных под названием пятнашки, частенько распутно бесчинствовал и прилюдно пророчествовал. Даже нашлись последователи, за пророка почитавшие сего Дамуса и распространявшие подметные письма с евойными пророчествами. Закончилось все как должно, то бишь на костре. Но вот только со временем начали смекать людишки, что уж очень частенько пророчества юродивого совпадают с действительностью. Он предсказал и смерть на охоте отца нынешнего правителя Жмудии, а также разрыв отношений с алвами, две войны, и мор с потопом, случившиеся незадолго после его мученической смерти. Да много чего… Только изъяснялся сей пророк вельми мудрено – стихами, какими-то катренами, кои можно по-разному трактовать. Но при Синоде якобы есть специальный Приказ, где сии пророчества разбирают. А по поводу годовщины Сечи звучит так…
Отец Гордий прокашлялся, хлебнул огневицы и выдал баском:
И Старый Страх вернется в Мир,
Сломав Валы минулой Брани,
И в Годовщину грянет Страшный Пир,
На коем Зверь развеет Грани…
– Ничего не понял… – честно признался я священнику.
– Просто это, – снисходительно вздохнул отец Гордий. – «Валы минулой Брани» – Донатов Вал, окружающий место Сечи при Дромадаре. «Грани» – устои Упорядоченного, на коих зиждятся Мир и Равновесие. Про «Годовщину» можно даже не переводить. Ну а «Старый Страх» и «Зверь», думаю, теперь ты и сам поймешь. Дальше там еще было, совсем уж непонятно, что-то про чужого и нашего в одном лике да про битву оного со Зверем, опять же в годовщину. Ну и, значица, оные и прихлопнут друг дружку, наведя разорения великия народам. Но я уже дословно и не упомню. Токмо ты это, сын мой… не болтай лишнего. Понял? Ну, благословясь, давай еще разок брюхо потешим?
Я не глядя сунул баклагу священнику, потому что неожиданно все понял. Абсолютно все…
Глава 29
«1. Что есть вершина вурдалачьего сословия? – Несомненно, лич, також именуемый архиупырем, альбо демосом.
2. Что есть лич? – Несомненно, упырь, стоящий на вершине своих жизненных трансформаций.
3. Каждый вурдалак может стать личем? – Несомненно, однако сей путь тернист и практически невозможен для неофитов, не обладающих пред обращением выдающимся чародейским талантом.
4. Владеет ли лич чародейскими практиками? – Несомненно, ибо лич есть существо демонического порядка.
5. Как выглядит лич и может ли трансформировать оный свою внешность? – Лич может принимать любой вид по желанию, однако ж его истинное обличье уже далеко от людского.
6. Бессмертен ли лич? – Несомненно, ибо он есть демон.
7. Сколько известно науке личей? – Науке количество неизвестно, однако ж, согласно теоретическим изысканиям, а також неким древним свидетельствам, оные существуют числом более одного».
(Декан факультета монстрологии АкадемииЛиги Белого Света преподобный Бигос Пшек. «Памятка в вопросах и ответах для начинающего монстролога»)Серединные земли. Петриковская волость. Овчарицы.
02 Зимобора 2001 года от восхождения Старших Сестер.
Вечер
– Как ты тут, ушастая? – Я присел и потрепал Явдоху по морде.
Ослицу с почетом устроили в конюшне, навалив в кормушку яблок, морковки и прочих вкусностей. А я решил ее проведать и заодно подышать свежим воздухом.
– Пф-фр… – фыркнула Явдя и полезла слюнявить мне лицо.
– Ладно, ладно… будя… – Я ласково отодвинул лохматую морду. – Ухожу скоро, вот пришел попрощаться. Ты уж присмотри за своей подружкой.
Явдоха в ответ энергично замотала головой и протестующе фыркнула.
– Не понял… Не хочешь, что ли? Ты знаешь, мне тоже не хочется, но надо. Все гораздо сложнее, чем ты думаешь… – Я выбрал себе яблоко в кормушке и присел рядом с ослицей. – Получается, девочка моя, не зря я здесь появился…
Ослица внимательно слушала, склонив голову набок, будто все понимала. Даже жевать перестала.
– …кто-то поставил на меня… – продолжил я. – И если не пойду… словом, все может закончиться очень плохо. И для меня, и для этого мира. Кто же знал, что мое появление – только начало цепочки событий?.. И понимаешь, не могу я отказаться. Тот, кто это затеял, очень хорошо понимает, что не сможет Горан плюнуть на все это. В своей прошлой жизни я сделал очень много плохого и теперь не хочу повторять ошибки. Тот, кто меня сюда отправил, дает мне возможность их исправить, и я исправлю. Во всяком случае, попытаюсь. И не надо мотать головой: Франтя тебя не бросит, а со мной нельзя… нельзя, сказал. Ну, я пошел…
Я погладил ослицу и чмокнул животину в лохматый лоб…
И тут же от неожиданности сел…
Потому что с легким звоном Явдоха исчезла…
На ее месте появилось маленькое серебристое облачко…
А когда оно рассеялось…
– Боги! – Я не поверил своим глазам. – Девочка? Опять?
На подстилке из сена сидела, недоуменно озираясь, маленькая голенькая девочка лет пяти. С черными длинными волосенками, глазастая и очень симпатичная. Она внезапно хныкнула и испуганно заревела, размазывая кулачками слезы по чумазому личику.
– Ох, етить!.. – Я сорвал с себя кожух, завернул в него ребенка и побежал в дом. Нам благодарные жители Овчариц выделили лучшие хоромы на постой, а когда узнали, что Франка – женская лекарка и совсем не против остаться на несколько дней, вообще на руках стали носить.
– Тихо, тихо, маленькая… – Я толкнул двери ногой и влетел в сени.
Франтя, засучив рукава рубахи, намыливала весело хихикающую Милу в большом деревянном корыте. Услышав, что кто-то вошел в горницу, не оборачиваясь, сердито крикнула:
– Гор? Двери закрывай. Не видишь, мы купаемся. А то сейчас как припалю…
– Не надо нас палить… – Я показал ей девочку. – Вот тебе еще одна на помывку. Явдохой зовут. Вернее, звали еще совсем недавно.
– Ой-е… – растерянно ойкнула гнома. – Так это… это…
– Ага… – Я погладил притихшую девочку. – Она самая. Зашел попрощаться, ну и… кикимора дернула, взял да поцеловал ее в лоб. И тут… сама видишь…
– Быстро давай ее сюда. – Хафлингесса налетела коршуном и отобрала у меня ребенка. – А ты иди мыль Милицу, да волосенки тщательней, а то совсем запустили эти вахлаки деву…
– Вот, сестричка тебе объявилась… – сказал я девочке, поливая ее водичкой. – Сейчас мы тебя ополоснем и…
– Тебя как зовут, чудище лохматое? – вдруг поинтересовалась Мила и, протянув ручонку, смело дернула меня за бороду.
– Гор! И совсем я не лохматый.
– Лохматый, лохматый… – не согласилась девочка. – Но не страшный.
