Кирилл Тимченко - Без солнца (СИ)
Саша посветил наверх и издал разочарованный стон. На потолке, на расстоянии метров двенадцати от них, находились большие, некогда богато украшенные двери. Перекрытые тяжелым засовом, они были закрыты. Неважно, что при этом крепления уже ослабли и петли почти вылезли из стен, но до них было не дотянуться, даже если встать друг другу на плечи. О бессильно оглядел окружающие стены, но ничего похожего на лестницу не заметил. И откуда ей здесь вообще взяться.
- Должен же быть другой путь. Как-то ведь выходили защитники отсюда, - пожаловался он, - здесь же они жили. А может, только спали, но это уже точно.
- Ага, через низ и выходили. А аномалия вполне могла и через сотню лет после них завестись, их ведь никто так и не понял. На то и аномалия, а не какая-нибудь «особенность акустики помещения». Можно еще в дырку эту слазить, но меня не тянет лезть вниз по вертикальному тоннелю черт знает куда. Пока нам надо сидеть и ждать, может, что и свалится с неба. А там уж и будем смотреть.
Саша, больше взбешенный спокойным тоном Гая, нежели сложившейся ситуацией, чуть не подскочил на месте, а потом захотел его придушить. В следующую секунду он подумал, что, наверное, не первый, кто мыслит подобным образом, и немного успокоился. Он был в абсолютно идиотском положении мыши, пытающейся найти выход из лабиринта без начала и конца, которую туда запустили сверху. И если он сейчас прибьет единственное живое существо, находящееся в одном с ним помещении, то лучше от этого не будет.
- Лучше будет твоим и так расшатанным нервам, - заявил маленький чертенок, неожиданно высунувшийся из темных закоулков его души. Саша гневно и немедленно забил его мыслями о спокойствии и холодном разуме. Испуганно тявкнув, чертенок исчез, лишь только продолжая исподтишка сверлить его мысли всякой пахабщиной и непотребщиной.
- Хорошо, сидим и ждем! – сдался он, взмахнув руками, - Десять часов, после этого в любом случае надо как-то вылезать.
- Почему десять? – удивился Гай, - Давай девять часов пятьдесят минут, а то неинтересно выходит.
В голове у Саши снова появился чертенок, держа в руках достаточно заманчивую картину Гая с пулевым отверстием в голове. Отмахнувшись от него, Саша заявил своему собеседнику:
- Дурак. Десять часов – средний цикл аномалии. Если за это время ничего не произойдет, вряд ли произойдет что-то вообще с этой дрянью.
- Согласен. Искать всегда можно. Не факт, что найдем, но все же можно…
Гай снова развалился на ржавой кровати, насвистывая какую-то песенку, а Саша принялся проверять патроны для своего револьвера, перетряхивая все карманы разгрузника в надежде найти еще хотя бы парочку. Ради экономии оставили только один небольшой фонарик возле дырки в полу, чтобы совсем не оставаться без света.
***
Андрей не решился сразу отправляться в путь, как только проснулся. Хотя бы потому, что сон оказал не столь благоприятное воздействие, как можно было ожидать. Не привык он еще спать в одежде и на полу. Спина болела так, словно он целый день таскал мешки с цементом, глаза слипались на ходу, а во рту было такое ощущение, словно там ночевал конский дивизион. Потягиваясь и зевая, Андрей едва вылез из своего самодельного спальника и потянулся за ботинками. Грязные, вонючие и жесткие, они все же были единственной его обувью. Сухими пальцами завязывая шнуровку, Андрей почувствовал, что страшно голоден. В сумке должно быть что-то из концентратов или сухпайков, которые он забирал из укрытия искателей, но сейчас ему хотелось настоящей, человеческой еды, приготовленной из свежих продуктов. С ностальгией вспомнив борщ, который ему в детстве готовила бабушка, и который он терпеть не мог, Андрей вытащил из сумки упаковку из фольги, с весьма аппетитной картинкой дымящейся каши в тарелке. Саморазогревающая термоупаковка, внутри каторой оказалась каша, напоминающая гречневую, в весьма приятным на вкус мясом. Ни вилки, ни ножа не прилагалось, поэтому пришлось фантазировать и воспользоваться своим ножом с широким лезвием, используя его одновременно как ложку, так и как вилку. Насытившись, Андрей от любопытства решил посмотреть, где это было изготовлено. Срока годности здесь указано не было, как и состава, и госта. Но вот место указано было. Изготовлено в Китежграде! Андрей несколько раз перечитал название, убедившись, что зрение не подводит его. Это ведь мифический город, о котором ходило столько легенд. Хотя подумав, Андрей решил, что этот Китежград мало как относится к мифическому городу, по легендам ушедшему под воду. Скорее, просто очередное название какого-нибудь поселения выживших, пофантазировавших с именем своего родного дома.
Пока он сидел, раздумывая над названием, в комнату вошел Максим, кутаясь в покрывало из лысевшего меха. Заметив проснувшегося Андрея, он достал из складок своей одежды большой конверт и какой-то сверток.
- Я не знал, что бы такого для тебя сделать, - смущаясь, сказал он, протягивая их Андрею, - и додумался только до этого.
- Да что ты, - Андрей попытался отказаться от подарка, представив, чего он стоил Максиму. В той бедности, в которой жили местные, даже сытный ужин был доступен далеко не каждый день. Вот и сам Максим не отказался от еще одной саморазогревающейся упаковки, предложенной Андреем в замен на сверток, все-таки всунутый ему в руки. Съел за одну минуту так, что только за ушами трещало. Пока он ел, Андрей развернул подарок. Там оказались большие, продолговатые патроны со странного вида насечками вдоль гильзы. Под его автомат они не подходили и он посмотрел на Максима, вылизывавшего упаковку.
- Бери, не бойся, - сказал тот, отрываясь, - Может, калибр не тот, но тебе наверняка пригодятся. Это от пулемета, в городах часто такие по периметру ставят. Ну, понимаешь, от всякой нечисти отбиваться. А ты ими за вход заплатишь или там еще за что. Люди ведь везде разные, но чаще всего о своей выгоде думают. А письмо… С письмом у меня просьба к тебе будет.
- Что такое? – спросил Андрей, убирая патроны в разгрузник, а письмо сунув в планшетку, к жесткому диску из лаборатории.
- Я в общем… Пока ты спал, я все думал. Много думал. Понимаешь, твои слова о том, что человек вроде не зря живет, что-то повернули у меня в голове. Я вспомнил многое, причем то, чего раньше и помнить не мог. Человека я вспомнил, его Кароль зовут. Он мне вроде как брат. И почему-то я его так хорошо вспомнил, как он мне дорог был. Ты уж попробуй найти его и письмо отдай. Может, помнит он меня, кто я такой. Вот на тебя смотрю и себя хочу вспомнить. Ведь был я кем-то.
- Конечно, постараюсь, - согласился Андрей, - я ведь тебе многим обязан. Только вот сейчас об одной вещи прошу. Сходи со мной до выхода, а то боюсь, что аборигены эти меня не поймут. Нечего мне здесь засиживаться, хочу все-таки дойти до Автостроителя.
Максим согласился и повел к ближайшему выходу. Оттуда, он сказал, до первого выхода на поверхность меньше суток. Место, правда, немного странное, два раза там разведчики пропадали, поэтому местные туда больше не ходят. Но ведь те с копьями да двухзарядными ружьями ходили, а не с такой амуницией, как у Андрея. Вообще, не к бедным искателям он попал, если они такое могли себе позволить. К ним вот один раз тоже искатели добрались. Только не на торговлю, а за живым товаром пришли, хотели рабов выгодно продавать. Да, не стоит удивляться, и такие тоже есть. Только местные отбились, не без потерь, конечно, но отбились. Поэтому людям не очень доверяют. За исключением Максима.
Выходом оказалась большая кованная железная дверь с тяжелыми запорами, которую охраняли несколько ракообразных с ружьями, выложив вокруг нее настоящие укрепления. Начальник охраны, большой абориген с разукрашенными красными с золотым узорами, несколько минут чего-то добивался от Максима, явно не желая выпускать Андрея одного, да еще и дать уйти куда-то. Его тоже можно было понять. Как можно было доказать, что этот человек чем-то отличается от тех, кто напал на него раньше. Да, он никого не убил, не стрелял и вообще вел себя достойно, но кто мог доказать, что это его истинная сущность, а не прикрытие, под которой скрывается мерзкая и противная личина эгоистичного существа, способного предать тех, кто помог ему в трудную минуту. Здесь нельзя было доверять первому впечатлению, особенно когда речь шла не только о собственной жизни, но и жизнях тех, кто тебе дорог.
Максиму все же как-то удалось убедить в этом ракообразных и они открыли ему ворота. Они выводили в просторный зал с наростами минерала на стенах и засыпанный мелкими обломками. Одна из стен, прямо напротив двери обвалилась, открыв лаз в толще минерала, где, как Андрей и полагал, находится выход.
