Александр Логинов - Усобица
– Условия просты, – если победишь ты, то он год отслужит тебе вместе со своими людьми.
– А если нет?
– Он уводит людей, и мы не чиним этому препятствий, – Лука посмотрел на князя, оценивая состояние государя, и предложил: – Хочешь, я стану биться?
– Да иди ты лесом, – зло отозвался Андрей. Он вновь, до краев, наполнил кубок вином, выпил залпом до дна и, подобрав свой шестопер, полез из возка наружу.
– Сенька! – заорал князь на парня, стоящего рядом. – Щит мне!
– Государь, ты почто так? Ты бы бронь вздел! – воевода увязался следом за Андреем. Ему вторил Семен, крайне озабоченный решением князя.
– Государь, постой. Пусть Лука Фомич бьется. Да постой ты, княже, – парень ухватил Андрея за рукав кафтана.
– Вон! Все прочь! – ревел князь, расталкивая воинов, стоявших у него на пути.
Рыцарь напялил на голову бацинет, украшенный наметом[59], опустил удлиненное забрало, похожее на клюв. С правой стороны клюва в нем проделаны тонкие отверстия для дыхания, но узкое трехгранное лезвие княжеского кинжала войдет в отверстия забрала, если точно попасть в дырку. С левой стороны забрала таких отверстий не было.
Андрей занял позицию, оценивающе оглядывая противника. Да, шестопер тут самое то будет, а вот халха татарская против секиры бесполезна. Андрей отбросил взятый у Сеньки щит в сторону, заменив его на кинжал.
– Сейчас посмотрим, кто возьмет, – зло прошипел Андрей.
Смерть за последний год всегда находилась с ним рядом, но по чистой случайности обходила его стороной. Андрей решил проверить утверждение фаталистов, что от судьбы не уйдешь. Будь он чуточку трезвее, то вряд ли бы решился на такое, но винные пары затуманили мозг, и Андрей попер буром на противника, не удосужившись вздеть доспех.
Пока Андрей шел на рыцаря, с ним стало твориться неладное. Дикая, звериная ярость накатила на Андрея, на глаза пала кровавая пелена, и мозг взорвался. Вместо противника князь видел перед собой сгусток энергии, лишь формой напоминавший человека. Вместе с тем Андрей увидел себя, странным образом пританцовывающего в каком-то диком танце.
Воины рыцаря ошалело смотрели на полупьяного русского князя, вышедшего на битву с полностью экипированным латным воином. Русич даже не озаботился вздеть доспех, вышел на поединок в простом темно-красном кафтане. Исход поединка был предрешен, каждый из наблюдавших начало поединка гадал про себя, каким именно ударом Шателен свалит противника.
Рыцарь ударил мощно, секира, описав полукруг, искоса опускалась на бедро поединщика, который, не обращая внимания на противника, странным образом пританцовывал на месте.
Шателен был уверен, что разрубит противника напополам, вот только секира прошла по дуге, не встретив сопротивления. Жорж был настоящим профессионалом своего дела, он отдернул секиру назад и резко выбросил древко вперед, стараясь поразить голову противника, который стоял на том же самом месте не двигаясь. Рыцарь еще не довершил колющий удар, когда заметил, что перед ним пустота. Противник исчез из поля видимости. Шателен, повинуясь чутью, повернул голову направо и получил страшный удар по голове, чуть было не оглушивший рыцаря.
Так как удар пришелся сбоку и нанесен был снизу вверх, то пряжка на ремне бацинета, крепившая шлем к кирасе, не выдержала, металл лопнул или был перерублен перьями шестопера. Так или иначе, но Шателен остался без бацинета, который сила удара сорвала с его головы.
Жорж мгновенно развернулся, в замахе развернув свой ужасный бердыш. Теперь рыцарь собирался ударить молотом по противнику, который опять стоял без движения.
Сенька наблюдал за поединком, широко раззявив рот от удивления. Только что на его глазах устрашающих размеров лезвие секиры перерубило его господина напополам, а тому хоть бы что, стоял как стоял, даже не шелохнулся. Разве что стал государь выше ростом, чуть ли не в половину своего роста, но видно, это только показалась ему. В одном Сенька не сомневался, князь остался живым и здоровым. И когда рыцарь нанес второй удар, целя пикой в лицо оцепеневшего князя, тот исчез, и через мгновение государь необъяснимым образом оказался позади поединщика, с его правой стороны. Потом князь так стремительно ударил шестопером по шелому немца, что Сенька увидел только сорванный с головы поединщика бацинет, блестящим на солнце снарядом взмывшим высоко в небо и свалившимся на сани с ранеными. Семен, как зачарованный, смотрел за полетом шелома немца и проворонил его третий удар по князю. Парень стоял, затаив дыхание, ни жив ни мертв, словно сам он участвовал в схватке.
Андрей не чувствовал собственного веса, год не прошел для него даром: свежий воздух, экологически чистые продукты, сдобренные натуральными винами, к которым князь с охотой пристрастился, все это в сочетании со здоровым образом жизни, то есть ежедневными тренировками по курсу «как быстро убить врага и остаться самому в живых», сделали князя необычайно сильным человеком. Но то, что с ним случилось сейчас, не шло не в какое сравнение.
Было дело, на него накатывала ярость, и он отключался, приходя в себя, когда убивать было уже некого.
Правда, память тогда отшибало начисто, и чувствовал себя князь совсем паршиво. В этот раз все не так, он словно потерял вес, с легкостью подпрыгнул ввысь, почти на метр с лишним, пропуская смертоносное лезвие вражеской секиры под собой. И потом, он откуда-то знал, куда Шателен нанесет свой удар, князя охватило странное чувство, словно он видел себя со стороны, глазами противника, и в то же время этот рыцарь все еще представал перед Андреем в образе энергетического сгустка, который двигался настолько медленно, что можно было раз десять оббежать вокруг него, пока он опустит свой громадный молот на голову Андрея.
Шателен вложил в этот удар всю свою недюжинную силу, он получился настолько мощным, что рыцарь, когда молот неожиданно провалился в пустоту, не найдя своей цели, не смог удержать равновесия, вынужденно делая шаг вперед, лишь бы не упасть. Его противник непостижимым образом сместился влево от рыцаря. Более того, он опять наотмашь ударил, на сей раз удар его шестопера пришелся по спине Шателена. В прочности своей кирасы Жорж не сомневался, она выдерживала и не такие удары, но рыцарь, к сожалению, от сильного толчка получил дополнительное ускорение и с металлическим грохотом рухнул на колени, так и не выпустив из рук свою ужасную секиру-молот.
Шателен стоял с непокрытой головой, не зная, чего ждать: либо победитель размозжит ему голову, либо помилует. Краем глаза он уловил стремительный замах руки победителя, он отчетливо понял, что через мгновение расстанется с жизнью.
– In rnanus tuas, Domine, ipsum terminum redemisti[60], – шептали побелевшие губы рыцаря.
– Княже! Стой! – заорал воевода дурным голосам, видя, что государь готов размозжить Шателену череп.
От окрика Луки наваждение вдруг разом спало. Андрей вновь стал видеть не сгусток энергии, а нормального человека, взгляд князя сфокусировался на грязной шевелюре рыцаря, готового распрощаться с жизнью.
– Ярый! – выдохнул Лука, глядя на государя широко открытыми глазами.
– Berserk, – с ужасом вторили ему латники, на родине которых берсерки давно повывелись, так как закон неумолимо требовал изолировать воинов, замеченных в бешенстве берсерка.
Однако не все глазели на поединок. Кое-кто внимательно наблюдал за парочкой дикарей. Как только начался бой, один из рыцарей незаметно сместился назад, встав с левой стороны от дикарей. В руках он держал точную копию бердыша Шателена. Разве что рукоять, окованная железом, была чуть короче секиры Жака. Как только дикари поняли, что их предводитель потерпел поражение, они стремительно наложили стрелы на тетиву, но выстрелить успел только один. Стрела стремительно пронеслась над головой князя, сорвав с нее столь любимую Андреем бархатную тафью.
Самострельщики отреагировали незамедлительно, утыкали болтами безголовое тело одного из дикарей. Дело в том, что рыцарь ожидал чего-либо подобного от этих чертей, для того и занял удобную для нанесения удара позицию. Секира снесла косматую голову ближайшего к убийце дикаря. Второй черт стоял чуть в отдалении, его зацепило отточенным лезвием пики. Но раз он стоял чуть дальше и, уловив движение секиры, успел чуть отстраниться, уходя с линии атаки, и благодаря отличной реакции остался жив, правда, бедолага лишился подбородка. Он опрокинулся спиной на снег, болты стрельцов пронеслись над ним и устремились дальше. Как на грех болты выпустили трое стрельцов, они стояли в разных местах и траектория полета болтов отличалась. Один болт улетел в лес, второй впился в стегно стрельца Афанасия, у парня даже не было кольчужных штанов. Все стрельцы Афони пренебрегали защитой, ограничиваясь легкой кольчугой, под кожаной кирасой. Третий болт ударился о пластинчатый доспех бородатого воина и отскочил, не сумев пробить защиту из стальных пластинок.
