Александр Прозоров - Молот Одина
– Я согласна, Вик!
– При чем тут это, Валя? – не понял Викентий. – Это не было рекламой, я объяснял, почему сие невозможно!
– Все, Тарабаня, ступай, – махнула рукой на старика девушка. – Ты здорово помог, молодец.
Валентина дождалась, пока дверь закроется, и рывком оседлала молодого человека.
– Вик, ты что, не понимаешь?! Я сижу тут уже целую вечность, я почти полгода в тюрьме! В самом настоящем концлагере! Я схожу с ума, Вик! Я уже готова грызть бревна и выть на Луну. Мне хочется утопиться или повеситься! Я согласна на все, лишь бы вырваться отсюда! К черту, к дьяволу, к пингвинам на Северный полюс и к белым медведям на Южный. Или наоборот. Куда угодно, только отсюда! Вик, я сделаю все что угодно, согласна на все, только забери, увези меня отсюда хоть ненадолго. Хоть на месяц, хоть на неделю, хоть на несколько дней!
– Это ты не понимаешь, Валентина. Я отправляюсь на войну.
– Это ты не понимаешь, Вик! – наклонилась к его лицу девушка. – Война – как раз то, что нам нужно. Я тоже ведьма, Вик, и у меня тоже есть свой дар. Я умею видеть мертвых, разговаривать с ними, умею подчинять их своей воле. У тебя на войне, о всемогущий бог, наверняка найдется множество мертвецов, с некоторыми из них тебе захочется поговорить. Погибший в бою воин сможет рассказать о скифах куда больше интересного, чем старый пастух. Особенно если этот погибший и сам будет скифом. – Валентина наклонилась еще ниже и поцеловала молодого человека в губы: – Возьми меня, Вик. Ночью согрею, днем тайны вражьи поведаю. Возьми меня с собой. Я тебе еще пригожусь.
Девушка распрямилась, сбросила топик и снова наклонилась, коснулась его губ сперва одним, потом другим соском.
– Ты умеешь быть убедительной, Валенька, – запустил ладонь под пояс ее джинсов храбрый Один. – Договорились, ты поедешь со мной. Нужно только тебя переодеть…
И он разъединил застежку девичьих штанов.
* * *Никаких трудностей с одеждой не возникло. Придя утром в тронные палаты с Валентиной, бог войны сказал Светлане, что девушка может пригодиться ему в походе. Юная богиня безразлично пожала плечами. Великий Один попросил утеплить девушку по погоде. Помощница великой Макоши хлопнула в ладоши, и возле трона тотчас возникли три вострухи со свертками.
– Только не говори, что ты стесняешься, Валенька, – нежно проворковала Светлана.
Валентина не стала строить целомудренную недотрогу, скинула одежду, быстро облачилась в грубоватое платье из оленьих шкур, сшитое мехом внутрь, поверх набросила длинную и просторную заячью епанчу, шитую явно на богатыря, а не на хрупкую деву, и лисий треух.
– Впору в сугробе ночевать, – оценила ее наряд светлая богиня. – Теперь я могу вас отправлять?
– Да, – согласился Викентий, проверяя ощупью ремни своей кирасы.
– Экие вы шалунишки, – поежилась Валентина. – Мех щекотит тело, словно кто-то постоянно пальчиками щупает. Не одежда, а сплошной вибратор.
– Ты привыкнешь, – пообещала Света.
– А-а-а, значит, тебе тоже понравилось? – развеселилась девушка.
Светлая богиня вытянула руку – Валентина запнулась, чуть приподнялась, пританцовывая на кончиках пальцев.
– На тебе единственной в этом городе нет ни амулетов, ни оберегов, ни защитных рун, подруга, – ласково поведала помощница Макоши. – Не станем затягивать прощание. Флот готов к отправлению и простаивает только из-за вас.
Она прошла через светлицы, движением ладони опустила девушку в зеркало, а затем подтолкнула в него Викентия.
– Слава Одину! – В горнице, по ту сторону полированного камня, бога войны ждали сварожичи в полном ратном снаряжении: широкие пояса с палицами, топориками и ножами, толстые куртки, шапки мехом внутрь, бобровые и медвежьи плащи.
Бог войны окинул их взглядом, улыбнулся:
– Я узнаю вас, друзья! Я узнаю тебя, Бастаран и Чурила, узнаю тебя, Переслав и Варнак. Вы были моей опорой у Чердыня и Сарвожа, вы были грозой оборотней в лесах Шудаяка и Сухоны, вы учились сражаться под стенами Вологды. Вы рождены победителями и умеете становиться воплощением смерти. Похоже, степняки еще не догадываются, с кем связались. Так поплывем к ним и покажем недорослям, кто истинный хозяин на этой земле!
– Слава великому Одину! – вскинули над головой палицы с каменным и железным навершием воины. – Любо! Любо! Любо!
Все вместе они вышли из прибрежной крепости, разошлись по ладьям, стоящим у многочисленных причалов, дружно отвалили от берега и подняли паруса, разворачивая корабли носом вниз по течению. Магия славянских богов подарила путникам попутный ветер и ясное небо, и потому семь крутобортных кораблей мчались дни и ночи напролет, с мерным шелестом вспарывая носами темную воду. Благодаря покровительству небес путешествие вышло стремительным – уже в середине шестого дня ладьи подвалили к причалам под самыми стенами могучей крепости Унор, ныне мертвенно тихой и спокойной. Корабельщики спрыгнули наружу, быстро и умело намотали канаты на причальные быки.
– Ну же, Валентина. – Не спеша сходить на берег, бог войны обнял девушку за плечо. – Рассказывай, о чем тебе поведали мертвые духи?
– Не мертвые духи, а души мертвых, – поправила его ведьма. – И здесь нет ни единой. Вообще. Никогда не поверю, что недавно тут разразилась кровавая битва. И если тебя это немного утешит, то живых душ я здесь тоже не ощущаю.
– Копья можно не брать, – после короткого размышления распорядился Викентий. – Щиты и топорики. Чурила, остаешься за старшего. Со мной по десятку с каждой ладьи!
Сварожичи попрыгали на причалы, настороженно глядя по сторонам, обогнули стены. Подступили к надвратной башне.
Одна из створок городских ворот оказалась расколота вдоль и лежала на земле, вторая была просто открыта. Напротив, в полусотне шагов, чернело большое кострище, успевшее, однако, изрядно заветриться. Воины ступили в ворота, тут же разошлись вправо и влево, заглядывая в двери обитаемых стен. Везде было пусто – ни людей, ни припасов, ни какого бы то ни было имущества. Город оказался разграблен начисто. Степняки не оставили не то что скамеек, мехов или бочек, но даже камышовых циновок.
– Я думал, они станут здесь укрепляться, а они все время после победы потратили на растаскивание добычи, – сделал вывод Викентий, дойдя до центральной площади, почему-то никак не застроенной. – Сплошное разочарование.
– Степняки, великий Один, – пояснил широкоплечий Переслав. – Они не умеют жить в городах. Здесь негде пасти лошадей, а они даже по нужде токмо верхом отъезжают. Я так мыслю, дня за три их скакуны сожрали окрест всю траву, а скифы слопали все припасы. После чего они собрали все, что поместилось на захваченные лодки и на спины коней, и ушли к себе в кочевья. Может статься, возвертались еще пару раз, дабы забрать оставшееся. И осталась от Унора токмо одна скорлупа. Чтобы здесь жить, по весне все сызнова начинать надобно. Грядки копать, сети плести, соль завозить, припасы в амбарах копить. А зимой в сей твердыне оставаться нельзя. С голоду вымрем.
– Я и не собирался, – даже обиделся от подобного предположения Викентий. – Но я так мыслю, раз уж мы все равно здесь, надобно отбить у скифов охоту в земли лесные соваться. Иначе какой смысл город восстанавливать? Опять ведь разграбят.
– А коли они сражаться не захотят?
– Вот сие мы, друг мой, и разведаем, – похлопал его по плечу бог войны. – Узнаем, насколько всерьез они за ратное дело взялись и как на вторжение реагируют. Прикажи возвращаться на ладьи. Мы отплываем.
Новый рассвет застал ладьи уже посреди степных просторов. Высокие мачты несли гордо выгнутые паруса из лосиных шкур, хорошо видимые на многие ве́рсты вокруг, и еще до полудня на берегу появились всадники в серо-коричневых замшевых одеждах, украшенных шитьем, кожаной бахромой, беличьими и соболиными хвостами. Скифы скакали вдоль берега, размахивали руками, делали в сторону путников оскорбительные жесты и выкрикивали ругательства. Сварожичи отвечали тем же, но более вяло.
– Ну же, скифы, ну, – недовольно покусывал губу Викентий. – Неужели вы не попытаетесь нас остановить? Вдруг мы задумали какую-то гадость?
Бог войны совершенно не представлял, как именно можно навредить кочевникам, но очень надеялся, что степняки как-то отреагируют на появление врагов. Ибо в воздухе уже начали появляться первые «белые мухи», предрассветная трава покрывалась изморозью, изо рта путников шел пар. Зима угрожала обрушиться в любой день, и если генеральная битва не случится в ближайший день или два – великому и непобедимому Одину придется поворачивать назад несолоно хлебавши. Иначе на обратном пути их ладьи просто вмерзнут в лед задолго до того, как доберутся до причалов ближайшего славянского города. Десять дней – самое большее, чем мог рисковать Викентий. Из них дней семь надобно положить на обратный путь.
К счастью, скифы не подвели. С рассветом по правому берегу появилась лихая степная конница и принялась густо засыпать ладьи стрелами. По здешним понятиям – армия огромная, под сотню всадников. Славяне подняли щиты, выпростали весла, пытаясь ускорить движение. Приободрившийся Викентий во все горло орал:
