Дмитрий Галантэ - Удивительное рядом, или тот самый, иной мир. Том 2
Дормидорф быстро и ловко победил нескольких довольно молодых соперников в боях на шестах и палках. Сражаться же на саблях, как его не уговаривали, он отказался, ссылаясь на то, что, дескать, уже стар для этого и не особенно владеет этим видом оружия. Обманывал, конечно, ведь я прекрасно помню, как в непринуждённой беседе у костра во время очередной ночёвки он говорил мне, что владеет саблями лучше других видов оружия. Натренеровался ещё в детстве от нечего делать, просто нравилось ему это, да и в жизни могло пригодиться. Из чего я понял, что старина Дормидорф, в силу своей мудрости, такта и великодушия не счёл возможным показывать своё превосходство ещё и в этом, что, безусловно, делало ему честь.
Дорокорн оказался прекрасным и непобедимым борцом, никто из присутствующих так и не смог его одолеть, хотя желающих оказалось предостаточно. Тётушка Румц неизменно впадала и подолгу пребывала в состоянии дикого восторга, когда Дорокорн спокойо и не суетясь, расчётливыми, выверенными движениями, иногда с помощью маленьких хитростей, вроде болевых захватов или резкой перемены направления атаки, одерживал победу за победой, пока желающих состязаться с ним не осталось вовсе. Тогда победитель Дорокорн так раздулся от переполнявшей его гордости, что просто смешно было смотреть.
И мне из озорства вдруг захотелось его немного проучить, если, конечно, получится. Мгновенно созрел план действий, и я смело вызвался ему в соперники, ловя на себе недоумённые взгляды окружающих. А Юриник сочувственно похлопал меня по плечу, пообещав болеть за меня, но шансов одолеть малыша Дорокошу у меня маловато. Один лишь Дормидорф довольно хмыкал в свою закопчённую бороду. Оказалось, он меня сразу раскусил, хитрющий дед, ведь я не отличался могучим телосложением, не то что мой соперник, а значит, по всему видать: у меня есть план, который можно противопоставить силе, ловкости и опыту Дорокорна. Так оно, в общем-то, и было – не умалишённый же я, так явно позориться и без особой надобности лезть на рожон! Главным в моём плане была неожиданность, основанная на объективном и очевидном обстоятельстве – Дорокорн потерял осторожность и расслабился, привыкнув к победам. А потому мой план вполне мог сработать, если действовать быстро, чётко, и не дать ему возможности раскусить себя.
Когда-то давно, в юности, я имел небольшой, и не только спортивный опыт в уличных кулачных боях, а попросту в нормальных дворовых баталиях, кои не удавалось миновать почти ни одному мальчишке. Потом были несколько лет занятий борьбой и последние три года перед армией – серьёзное увлечение рукопашным боем. Кроме того, служба в армии проходила в специальных войсках, разведка ВДВ, хотя и не весь срок, но его добрая половина. Особо учиться там, правда, было нечему, тем не менее и скучно иногда не было. Как-никак – школа жизни, а точнее, пушечное мясо, помогающее нищей верхушке хоть как-то сводить концы с концами. Да и по окончании срока моя работа в течение нескольких лет некоторым образом была связана с единоборствами, а, соответственно, и с посильными тренировками, скорее поддерживающими в форме, нежели чему-то учащими. Но теперь всё это было в далёком прошлом и осталось только любительское увлечение некоторыми особенностями физической культуры, именно теми, кои я сам для себя выработал в процессе жизни.
Так что можно сказать, я был хоть и не совсем дилетантом, но и далеко не профессионалом в этом. В душе что-то поднялось и забурлило, как в былые времена! Азарт и озорство в совокупности с резким всплеском умственной и физической активности явились ко мне в полной своей красе. Однако то, что Дорокорн такой умелый борец, не должно помешать мне одержать победу в считанные секунды, коли, конечно, мой план сработает. А это зависело только от меня, что не могло не радовать и не воодушевлять. Ведь, как известно, на любого всемогущего человека всегда можно найти случайные и неожиданные обстоятельства, сводящие на нет его могущество, нужно только умело поискать или создать их самому и, желательно, исподволь. Если я только мгновение промедлю, когда настанет пора действовать, или дам ему возможность поймать меня на захват, тогда мне придётся туго! Но не корову же я проиграю, в самом деле! А неописуемое удовольствие получу в любом случае, так что грех не рискнуть и не попробовать, вспомнить юность, которая уже дала о себе знать давеча, на уроке растениеведения, волнующе-приятными воспоминаниями школьных лет.
Я скромно вышел в круг к потирающему руки в предвкушении скорой победы Дорокорну. Он великодушно пообещал не сильно намять мне бока, памятуя о наших добрых отношениях, и схватка началась.
Мне удалось несколько раз ловко увернуться от его захватов и это только раззадорило его, чего я и добивался, это было частью моего плана. Но не беда, если бы этого и не случилось. Когда азарт и боевой пыл в нём начали бить через край, я нагло пихнул Дорокорна носком сапога в ногу и вызывающе посмотрел прямо в глаза. По моему мнению, он обязательно должен был отреагировать и хоть немного замедлиться для того, чтобы достойно ответить на мой взгляд. Так и вышло. А когда он начал что-то соображать, то было уже слишком поздно. Я тут же перевёл взгляд на свою ладонь, где находилась заранее приготовленная каверза. Не успел он добраться до меня, как я принялся самозабвенно гнуть карточку во все стороны, а голова бедняги Дорокорна стала принимать не вполне естественные формы.
Он, как и ожидалось, сразу потерял ко мне всяческий интерес и принялся сосредоточенно ощупывать свою наивную голову, пытаясь собрать обратно, но все его потуги были тщетны и безуспешны. Зрители ошеломлённо затихли, с изумлением взирая на происходящее. Но моя победа только наметилась, а не состоялась, осталось сделать последний жирный штрих! И я, не теряя времени даром и продолжая манипуляции с карточкой, неспешно подошёл почти вплотную к Дорокорну, нагнулся, взял руками за обе его лодыжки одновременно и… что есть силы дёрнул на себя и вверх, толкнув его для верности правым плечом в живот. Его ноги подлетели вверх, а тело рухнуло с глухим стуком наземь. Он, словно гигантская мышь, пронзительно пискнул и беспомощно завалился с бока, на который первоначально упал, пытаясь сгруппироваться, на спину с протяжным стоном, всё ещё держась обеими руками за свою самонадеянную голову.
Конечно, я мог попробовать проделать это и без помощи карточки, может быть, у меня даже что-нибудь из этого и вышло путное, а может, и нет. Так к чему рисковать, если можно действовать наверняка? Разумеется, после эффектной победы я признался, что выиграл схватку только благодаря помощи карточки-каверзы, а если бы не это обстоятельство, то мне трудно было бы рассчитывать на лёгкую победу над таким силачом, коим являлся наш достойный Дорокорн. Вполне возможно, и даже наиболее вероятно, что мне никогда его не одолеть, если бы не хитрость, на которую мне пришлось пойти. Но условиями турнира не возбранялось применение каких-либо необычных средств в любых количествах и качествах, естественно, не наносящих увечий сопернику, а даже наоборот, приветствовалось, и по сему меня не то, что не осудили, а даже похвалили.
Более того, сам Дорокорн восхищённо сказал:
– Молодец, ловко ты меня. Да я сам виноват, зазнался и потерял бдительность, нужно было сразу сообразить, что неспроста ты вызвался мне в соперники. Да и про каверзу я знал, но не предполагал, что ты ею воспользуешься, просто из головы вылетело, а думать-то надо всегда.
Я не мог не согласиться с ним, всегда-то всегда, было б ещё чем! Это ведь тоже надо хоть иногда тренировать. А он, немного поколебавшись, продолжал:
– Надеюсь, ты дашь и мне как-нибудь попользоваться этой отличной вещицей, твоей карточкой?
Он показывал взглядом на мою руку, в которой я всё ещё сжимал каверзу и я, улыбнувшись и уже зная наверняка, против кого он захочет её применить, ответил:
– Ну, конечно, дам, обращайся в любое время, только предупреди, пожалуйста, заранее, чтобы я мог подготовиться морально, да и физически тоже. Только у меня ответная просьба: тебе придётся поделиться со мной своими ощущениями, чтобы я хоть знал, чего мне ожидать. Ладно?
– Конечно, поделюсь, даже с превеликим удовольствием! Да здесь ничего особенного и нет, просто ощущение, будто в твоей голове ворочается кто-то живой и огромный, очень сильный и тяжёлый, медведь, например, проснувшийся вдруг в своей берлоге посреди зимы от того, что на него напал рой злых диких пчёл.
«Да уж! – подумал я, – весело, ничего не скажешь!» А тем временем бурное и заразительное веселье в лагере продолжалось вовсю, не утихая ни на минуту. Только для меня оно было несколько необычным, ибо нигде не было слышно ни воплей, ни брани и ругани, ни грубости и шумных драк, принятых и ретиво поддерживающихся устроителями оных в том мире, откуда я прибыл. Весь этот вызывающе-кричащий порядок и вопиющее благочестие не очень вязались с моим привычными представлениями о неизбежных спутниках народных гуляний. Бывает же такое! Даже стукнуть никого не хочется, не говоря уже о том, чтобы выругаться по-человечески, так, чтобы все сначала ахнули, а потом вздрогнули! Также очень странно и то, что не было видно ни одного пьяного с безумно-потерянными пустыми глазами и мерзкой походкой ошалелого, вдруг выпущенного на волю безумца, жадно ищущего хлеба и страждущего зрелищ. Словом, я был жестоко и коварно обманут в самых смелых своих ожиданиях, всё оказалось намного лучше, чем я себе представлял! Что это за гулянье-то? Просто прелесть, а не гулянье!
