Фёдор Соколовский - Рыцарь Шестопер. Новый дом
– Сомневаешься в их честности и откровенности?
– Есть немного, – признался Гонта. – И еще раз хочу у тебя все детали их поведения выспросить. Но уже сейчас больше склоняюсь к взаимному сотрудничеству. Не стали бы они тебе врать особо. Да и факт, что поверили и выпустили из своего замка, о многом говорит. Ладно, потом продолжим… – Они как раз вошли в княжеские палаты. – Гляди! Все собрались тебя послушать.
Шестопер понял, что домой он еще не скоро попадет.
Глава двадцать девятая
Не искушения ради
Следует отдать должное деликатности хозяев, за ужином на рыцаря не сразу набросились с расспросами. Дали утолить голод, причем в полной мере. А уж потом натешились вволю, доведя своей настойчивостью до очередного всплеска аппетита. Особенно старалась матушка князя, видимо не поверившая, что беглец так долго и умело скрывался в диком, не приспособленном для выживания лесу.
Пришлось Райкалину приоткрыть некоторые знания из своей прошлой жизни. Только теперь он ссылался на некоего наставника, который воспитывал его с детства. Да и сам отец, мол, многому научил. Чем питаться, когда охотиться нечем; чем напиться, когда засуха; как разжечь костер и как сохранить угли надолго; где лучше укрыться от непогоды и прочее, прочее, прочее…
Поразил всех слушателей. Чем в итоге окончательно отвлек мать князя от подробностей своей эпопеи с побегом. Она только и поинтересовалась напоследок:
– Куда все-таки делся этот уголовник по кличке Куча?
– Бросил меня, как только убедился, что к выдуманному мной для спасения Высшему Ордену Справедливости я не имею ни малейшего отношения.
– И никаких угроз не последовало или попыток расправы?
– Нет! Зачем брать грех на душу? Скорей всего Куча решил, что я без него в лесу не выживу и через пару дней погибну от зубов и когтей хищников. Я там таких медведей и волков видел – монстры! А зубры так вообще исполины. Ну и плюс умертвия: чуть ли не каждую ночь приходили к избе, все пытались стенку продавить или дверь выломать.
– И ты их видел воочию? – не поверил кто-то из княжеского окружения.
– Не только видел, но одного и на куски порубил, – похвалился Грин. – Удалось найти на чердаке старый меч и сносно его заточить. Вот и упокоил самое надоедливое умертвие.
Говорить правду, когда вокруг есть люди с даром распознавать ложь, всегда приятно. Особенно такую, прибавляющую авторитета и уважения от окружающих. А что уважения прибавилось, видно было по финальной фразе Рагнары:
– Мы рады за тебя, доблестный рыцарь, и нам твой пересказ событий очень понравился. Можешь идти отдыхать.
Но, заметив, что волхв тоже собирается уйти, потребовала от старика:
– Гонта, останься! Есть важный разговор.
Колдун на мгновение задумался, стоит ли в данный момент проявлять свою полную независимость, и все-таки уселся обратно. Только шепнул своему подопечному:
– Постарайся из дому ночью не выходить. Не нравится мне многое… И я сам к тебе зайду, как освобожусь.
Грин кивнул старику, распрощался со всеми, как предписывал этикет, и помчался домой. У стражников, охраняющих ворота цитадели, поинтересовался, нет ли новостей о пропавшей барышне.
– Пока ничего! – расстроил его старший караула.
У калитки уже горел факел, и из дома увидели прибывшего хозяина. Первым на порог выкатился Ольгерд:
– Наконец-то! Мы уже устали ужин разогревать!
И таким близким и родным показался молодой оруженосец, что Василий его приобнял, похлопал по плечу, как младшего брата. То же самое проделал и с Петри. Заверил друзей, что почти не голоден. Угощался, дескать, с княжеского стола.
– Ну мы так и подумали, – донесся из столовой недовольный голос Бронислава. – И не стали ждать! Ну что там?
Вопрос конечно же касался в первую очередь Зареславы. Но не успел Шестопер усесться за стол и сказать несколько слов, как по его лодыжке что-то скользнуло. А потом и целенаправленно двинулось вверх по ноге, прямо под штаниной. Еле удержался, чтобы в панике что-либо несуразное не ляпнуть. Хоть и закашлялся, задергался от неожиданности.
– Что с тобой? – обеспокоился баронет.
– Сейчас, сейчас… Что-то в боку закололо… – оправдывался рыцарь, а сам уже вовсю вел мысленный диалог с боевым смерченем:
«Боджи! Дорогой! Ты ли это?!»
«А кто еще посмеет так нагло в нашем доме ползать по телу моего доминанта?! – радостно возмущался вернувшийся из небытия домовой. – Или ты уже похоронил друга и подыскал замену?»
«Да ни одного часа не сомневался, что ты выживешь! Так и предполагал, что мы дома с тобой встретимся! Ух, как здорово, что ты вернулся!»
«Я тоже рад, хоть уже и заждался твоего возвращения! Где можно было так долго пропадать?»
«Слушай, сейчас все равно придется оруженосцам все рассказывать. И уже который раз сегодня. Да и баронет ждет новостей о моих встречах с Гонтой, баннеретом Молнаром и князем. Вначале я расскажу, что да как, а потом ты мне поведаешь, куда тебя водой унесло и как домой добирался. Да и беда у нас случилась: Зареславу кто-то похитил. Помощь твоя позарез нужна».
Как ни странно, взбирающийся наверх Боджи ни на чорзань внимания не обратил, ни на артефакт в виде воротника-подголовника. Устроился на груди человека, затих и приготовился слушать. В самом деле радовался до заметного трепета своей плоти. И удивляло, что до сих пор не потребовал законную капельку крови доминанта.
Пока рыцарь рассказывал о своих приключениях, аппетит словно воскрес. Да и Олли ставила на стол все новые блюда. Приятные запахи всегда способствуют желанию еще чем-нибудь поживиться.
Кстати, Бронислав слишком уж облизывался, поглядывая на грудь служанки, и явно прикидывал, как предстоящей ночью поменяться местами с оруженосцами Грина.
Но только Шестопер взялся за приборы, собираясь отдать должное кулинарному искусству Олли, как в наружную дверь настойчиво постучали.
– Наверное, это светлый волхв Гонта, – логично предположил рыцарь, кивая Петри, чтобы тот открыл. – Мы с ним кое-какие проблемы не успели обсудить.
Ошибся. За дверью стоял тот самый визгливый воин, являющийся старшим в отряде сопровождения графини Ферро. Судя по его виду, он сам понимал, что выглядит глупо и неубедительно, когда заявляет:
– Мы так и не смогли отыскать для госпожи приемлемого постоя в вашем Вищине. Поэтому она согласилась откликнуться на ваше предложение, господин рыцарь, и остановиться у вас.
Подавшийся навстречу графине Шестопер старался за улыбкой скрыть досаду и растерянность. Он в самом деле высказывался подобным образом, но имел в виду весь город и княжеские палаты. Мол, милости просим, у нас места чудесные, хлебосольные. Вам понравится, не пожалеете. Разве что когда хотел интимной близости, был готов на что угодно. А сейчас он этой близости почему-то совершенно не хотел.
Но как отказать-то? Тем более гостья уже на пороге. Только попытавшись напомнить о серости своей персоны:
– С огромной радостью! Но… не бросит ли это тень на репутацию такой высокопоставленной дамы, если она заночует в доме простого рыцаря?
– Зачем же так скромничать, Грин? – ласково промурлыкала графиня, входя в дом и подавая ручку для поцелуя его хозяину. – Всего одна ночь не нанесет урона моей незапятнанной репутации. О! И баронет здесь?! И какие шикарные, вкусно пахнущие блюда! Как же я вовремя! Еще чуть-чуть, и умерла бы с голоду.
– Ну да, – бормотал Василий себе под нос, думая о репутации. И чуть громче произнес: – Жаль только, что дом небольшой, комнат совсем мало… А не лучше ли твоей светлости остановиться у князя в палатах?
– Увы! Мой отец в ссоре с местным князем, точнее, с его матушкой. И мне страшно оставаться в их палатах на ночь. Так что я лучше у тебя. Тем более что для меня со служанкой хватит всего одной комнатки. Мои сопровождающие уже нашли себе место для ночлега. А почему ты меня не приглашаешь к столу?
– Да-да, конечно! Присаживайся!
Следующие полчаса вниманием прелестной Алманзи полностью завладел баронет. Зато Василий повторно насытился, уж точно до утра, и успел обсудить с Боджи все животрепещущие темы. В том числе упомянул имеющиеся у него чорзань и артефакт-воротник. Рассказал, как они у него оказались, ничего не скрывая.
Смерчень, несмотря на свой невероятный возраст, о таких вещах никогда толком не слышал, хотя и поразился их наличию. И он почти ничего не рассказал о своих злоключениях, отделавшись общей фразой: «Расскажу – не поверишь! Еще и завидовать будешь!»
Заявлять такое человеку было несколько смело со стороны колдовского создания. Мелькнула у Василия даже неуместная мысль, что Секатор тоже побывал в санатории для самочек своего вида и там натешился вволю. Но, вспомнив о своей несравненной Зареславе, не стал пока настаивать на том, что не к спеху. Тем более что вернувшийся друг искренне озадачился создавшимся положением вещей. Он стал выспрашивать о попытке отравления Грина, на которую указал Гонта, и о похищении такого существа, как ведьма-вампир.
