Война и Мир (СИ) - "СкальдЪ"
Подали чай с печеньем и вареньем. Некоторое время Склифосовский вводил меня в курс дела, рассказывая о своих новаторских идеях и том, что в ряде госпиталей Дунайской армии удалось достичь невероятного процента в 10,8% смертей от общего числа раненых. Для нынешней эпохи это действительно выглядело как фантастические цифры.
— Так зачем вы все-таки посетили мои пенаты? — через некоторое время еще раз поинтересовался Склифосовский.
— Целей у меня несколько, доктор. Для начала, цесаревич Николай Александрович дал мне поручение проверить ваш госпиталь и выяснить, нет ли в чем нужды или злоупотребления со стороны третьих лиц, — такое задания я действительно получил.
— Собственно, наши нужды, это нужды любого полевого госпиталя во время войн. Медицинские препараты, бинты, чистая одежда, мыло…
— Все это мы обсудим чуть позднее, — мягко перебил я, понимая, что данную проблему можно обсуждать часами. — Я так же прибыл, чтобы вручить награды, подарки и поддержать морально солдат моей Особой бригады.
— Очень похвально, — быстро вставил Склифосовский.
— Да, неплохое начинание, надеюсь, хотя бы часть генералов меня поддержит, а то многие ограничиваются лишь формальными визитами к больным. Впрочем, это лирика… Еще одна цель заключается в том, что со мной прибыл граф Шувалов и он бы хотел встретиться со своей сестрой Софьей.
— Так что же мы не пригласили графа? Минутку, я и сестру его позову, то-то она будет рада, — привстал со стула Склифосовский.
— Граф Шувалов прежде всего ротмистр Бессмертных гусар, так что действовать мы будем согласно субординации, — улыбнулся я. — С вашего позволения, он присоединиться к нам позже, если вы позволите осмотреть госпиталь.
— Конечно, о чем разговор! — Склифосовский моему предложению обрадовался. Вернее, обрадовался тому вниманию, что через меня проявил цесаревич Николай Александрович.
Через час мы с Шуваловым уже отправились осматривать полевой госпиталь. Сопровождал нас Склифосовский и один из врачей по фамилии Муравьев. Они-то и познакомили нас с двумя женщинами, баронессой Вревской и графиней Шуваловой.
— Очень рад наконец-то увидеть вас собственными глазами, Софья Петровна, — наша первая встреча состоялось при посторонних, Склифосовский внимательно наблюдал за нами, так что приходилось соблюдать этикет.
— И я вам рада, Михаил Сергеевич, — одетая в платье и платок сестер Милосердия графиня присела в книксене. — Ваше появление стало для меня полнейшей неожиданностью, я не успела подготовиться. Павел, ты мог бы отправить телеграмму, — добавила она с немалым возмущением.
— А зачем? Если хочешь добыть победу, то действовать надо стремительно, — Шувалов захохотал. Сопровождающие смотрели на нас с интересом, понимая, что за нашими словами что-то скрывается, но в отличии от них мой друг знал, по какому поводу я затеял данный вояж.
— Так что вам показать, Михаил Сергеевич? — ловко переменила тему баронесса Вревская. — Не так давно Иван Сергеевич упоминал, что вас интересует великое множество различных вещей. Не побоюсь громких слов, но нам чрезвычайно лестно приветствовать у себя прославленного Черного генерала.
— Так и есть, — кивнул Николай Васильевич.
Вревская исполняла в госпитале роль заместителя Склифосовского, взвалив на свои плечи множество обязанностей. Неудивительно, что за свое трудолюбие и самопожертвование она пользовалась всеобщим уважением. А под Иваном Сергеевичем она подразумевала своего друга Тургенева.
— Давайте посетим раненых, — дипломатично ответил я.
— Извольте, — Склифосовский повел рукой.
Мы отправились знакомиться с госпиталем. Нас сопровождал Архип и парочка гусар, несущие сумки с гостинцами.
Поддерживая беседу, я раз за разом поглядывал на Софью Шувалову. Девушка мне понравилась. Любви с первого взгляда у меня не вспыхнуло, но симпатия, которую я испытывал ранее, лишь усилилась.
Софье замечательно шло платье и платок сестры Милосердия. Ее слегка вздернутый носик, пухлые губы и аккуратные розовые ушки с серьгами казались прелестными. Карие глаза смотрели на окружающих с немалым любопытством, а в их глубинах таились пока еще непробужденные запасы любви и нежности. Благо, в женщинах я немного разбирался и понимал, каким верным спутником, другом и женой может стать эта красивая утонченная девушка, получившая прекрасное образование и обладающая различными интересами. Надо лишь отыскать ключики, чтобы пробудить ее чувства и соответствовать ее уровню.
— Первоначально госпиталь рассчитывался на восемьсот коек, но сейчас у нас больше тысячи выздоравливающих. Здесь у нас прооперированные раненые, — тем временем рассказывал Склифосовский.
Наша небольшая группа неторопливо двигалась по центральной улице. Лагерь находился в поле, основные строения составляли временные деревянные бараки и палатки, у офицеров они выглядели более аккуратными, рассчитанные на трех-четырех человек в то время, как нижние чины жили более многочисленными компаниями.
Десятки фельдшеров, врачей и сестер Милосердия безостановочно занимались своими непосредственными обязанностями. Денщики и санитары переносили людей на носилках. В стороне находились санитарные повозки с красными крестами. Запрягались в них не только лошади, но и волы с ослами. У пирамидальных тополей находилась часовня, а еще дальше — пункт питания под открытым небом. Здорово, что пять полевых кухонь Соколова используют тут для общей пользы.
Недавно прошел дождь и под ногами хлюпала грязь. Я представил, какой ужас здесь бы творился, продолжись война до осени и зимы. Дожди, снег и слякоть превратили бы госпиталь в настоящее болото, с антисанитарией и десятком сопутствующих заболеваний.
Шувалов находился рядом с сестрой, а я уделял вежливое внимание баронессе Вревской. Мы с Софьей периодически обменивались незаметными взглядами, после чего девушка краснела и старательно смотрела под ноги, а я подкручивал ус и задавал Склифосовскому очередной вопрос.
С собой из Софии я привез несколько седельных мешков с незамысловатыми гостинцами: чай, кофе и табак, конфеты и шоколад, баранки, лимоны, козинаки и всякие мелочи, которыми можно порадовать простых людей. Часть из этого я купил на свои деньги, часть собрали благодарные болгары.
— Здравствуйте, молодцы! Рад вас видеть, ребята! — приветствовал я, заходя в очередную палатку. — Благодарю за службу!
— Рады стараться, ваше превосходительство! — дружно отвечали они.
— Есть кто из моей бригады? — спрашивал я. Если такие находились я присаживался на кровать и задавал несколько вопросов. Многих солдат я узнавал, но в бригаде состояло почти четыре тысячи человек и всех упомнить было тяжеловато. Во всяком случае, не с моей зрительной памятью.
Хотелось поощрить всех солдат, ведь все воевали ради общего дела. Я так и поступал, тем более с собой я также привез сорок медалей «За храбрость». Фамилии тех, кто их заслужил, были согласованы еще в Софии. Медали я вручал лично, с непременным рукопожатием и всей надлежащей торжественностью, чем вызвал настоящий переполох. Во всяком случае, следующая за мной толпа все увеличивалась и увеличивалась.
Архип и его помощники в черной форме гусар Смерти непрерывно подносили то одно, то другое. В таких делах важно личное участие. Пачка чая — мелочь, но одно дело, если незнакомый денщик небрежно бросит ее тебе на кровать, и совсем другое, когда генерал сам передаст в руки, похлопает по плечу и похвалит твое мужество, стойкость или дисциплину. Своим, из Особой бригады, я вдобавок вручал по три рубля. Потратился, конечно, но дело того стоило. Когда я покидал палатку и отправлялся к следующей, позади оставались счастливые люди, получившие подтверждения, что о них не забыли, их ценят и уважают. А для простых сердец большего и не требовалось.
Обход затянулся, заняв больше трех часов. Когда мероприятие закончилось, меня долго провожали радостными криками «ура». Похоже, наше появление основательно подняло раненым настроение. Улучшив момент, я пригласил Софью на вечернюю прогулку. Бузеу выглядел настоящей дырой, но здесь имелась неплохая центральная улица с ратушей, парком, магазинами и ресторацией, в которой играл румынский оркестр. Какая-никакая, а общественная жизнь здесь все же присутствовала. Так что вечер вполне мог получиться неплохим, а затем я планировал взять Павла Шувалова и втроем, дабы не компрометировать Софью, выбраться в Бухарест.
