Григорий Шаргородский - Заблудшая душа. Диверсант
– Что там делить?! – Сават вскочил, но, поняв, что выглядит нелепо, опустился обратно в кресло. – Герд, они хотят устроить в герцогстве все так, как в вольных городах на севере.
О том, какие порядки царят в городах на северном побережье хтарской степи, мне было неизвестно. Возможно, тамошняя политическая система была разумной, ведь производили же они такие чудные вещи, как моя «чешуя». Но сильно сомневаюсь, что местные «друзья» дозрели до демократии.
– Мне же они предлагают пост первого среди равных, – продолжал сокрушаться герцог.
– Так пошлите их подальше.
– Не могу, я надавал столько обещаний, что если откажусь, то погублю свою честь, а вдобавок получу бунт.
– А вот теперь давай займемся моим любимым разделением. – Я говорил жестко, расставляя приоритеты в нашем новом общении. На «тыканье» герцог не обратил внимания, так что я окончательно утвердился в роли ближайшего соратника. А в этом статусе главное не зарываться. – Ты обещал народу устраниться от власти и отказаться от титула?
– Нет, но я поклялся дать им свободу и землю.
– Вот и дай им все это.
– Ты издеваешься? – нехорошо прищурился герцог.
– Дай им свободу и землю, но не власть. Ведь этого ты не обещал?
– Вроде не было.
– Скажи, как жили люди на севере до прихода империи?
– Насколько помню, общинами.
– Вот верни эти общины. Пусть владеют землей, пусть решают, как им жить, выбирая старейшин, но при этом не забывают вовремя платить налоги. Ведь избавления от налогов ты не обещал?
– Не обещал, – немного оживился герцог.
– Вот поэтому дай народу то, что обещал: право на свою землю и право самим решать, как жить в родной деревне. С горожанами можно подождать, ведь в революционной армии их не так уж много.
– А владельцы земель?
– А владельцы земель, – в тон ответил я, – сейчас практически все вне закона и мало что смогут возразить.
Сават на минутку застыл, обдумывая сказанное мной, а затем взорвался движением и приказами. На голос сбежались секретари и охранники. Первые тут же сели писать указы, а вторые побежали за нужными герцогу людьми.
Глядя на всю эту суету, я «родил» еще одну идею.
– Ваша светлость, – официально обратился я к Савату, потому что в помещении находились посторонние.
– Слушаю вас, барон, – степенно ответил герцог, при этом улыбкой обозначив, что оценил мой такт. Правда, я прокололся с сидячим положением, впрочем, герцог тут же исправил ситуацию, присев в соседнее кресло.
– С теми, кто собрался в столице, мы разберемся быстро. Стоит селянам услышать о раздаче земли – они со всех ног побегут домой. Кстати, как вы планируете делить земельные наделы, я, честно говоря, мало разбираюсь в этих вещах?
– Да пусть берут сколько хотят и платят с распаханного поля. Для начала думаю поставить минимальный налог, – отмахнулся герцог, показывая, что во многих вопросах он даст мне сто очков форы. – По вашему вступлению, барон, я понял, что есть возможность предотвратить приход недовольных селян из дальних деревень.
– Есть. Нужно набрать молодых парней, которые умеют читать и скакать на лошади. Пусть писари размножат приказы, и глашатаи с этими копиями скачут во все концы. Только нужно почитать приказы вслух и вывесить в центре каждого селения.
– Что-то подобное делают в империи, только копий не оставляют. Дороговато получится.
– Думаю, в этом случае жадничать не стоит.
– Согласен, – кивнул герцог и подозвал к себе одного из писарей.
Скоро герцог и сам осознает преимущество пропаганды в информационной войне и не будет жалеть денег на писарей и пергамент. Возможно, в будущем мне стоить задуматься над печатными станками и бумагой, хотя понятия не имею, как все это сделать.
Расслабившийся герцог внезапно что-то вспомнил и отвлек меня от прогрессорских мечтаний.
– Да, я вспомнил, зачем тебя вызывал.
– Разве не посоветоваться?
– И это тоже, но у нас возникла еще одна проблема. Ты собрал в городской тюрьме почти сотню мародеров. Сегодня утром ко мне явились их товарищи и потребовали освободить арестантов. Сейчас они ждут у тюрьмы, так что отправляйся туда и реши эту проблему.
– Я?
– А кто? Ты убил кабана – тебе и снимать с него шкуру, – «порадовал» меня герцог местной поговоркой.
Вот и делай после этого добро людям. Как гласит русская народная мудрость, «благими намерениями выстлана дорога в ад».
На выходе из герцогского замка, интерьер которого практически не пострадал именно благодаря моим стараниям, за что даже спасибо не сказали, я решил не спешить с действиями. Для начала следовало подготовиться. Двое герцогских гвардейцев без разговоров отправились с приказами в разные стороны, я же вскочил на Черныша и направил его домой.
На возвращение в мой новый особняк, облачение в «чешую» и мобилизацию «ящеров» ушло минут двадцать, поэтому уже через полчаса наша кавалькада подъехала к серому кубу городской тюрьмы.
Мои опасения оказались не напрасны – у тюремных ворот собралась толпа воинов человек в четыреста. Вся эта масса качнулась вперед, узнав в черном всаднике обидчика их товарищей.
Преимущество практически всегда оказывается на стороне того, кто делает ход первым.
– Бойцы! – заорал я, так и не решившись снять шлем, хотя психологически это было неправильно. – Свободу достойным воинам, героям революции!
Удивление прокатилось по толпе, гася возмущенные вопли. Активисты еще пытались что-то кричать, но не получили ожидаемой поддержки. Народ ждал продолжения столь странного в моих устах призыва.
Нарочито медленно я направил Черныша к воротам тюрьмы и приказал перепуганным стражникам подготовить арестантов к освобождению. Все это делалось параллельно с судорожными поисками решения проблемы.
Подходящий вариант все же был найден, и в окошко ворот полетел приказ найти мне табурет и чашу. Удивление тюремщиков пришлось перебивать криком.
Когда сквозь щель в створках ворот сообщили, что всего готово, на площади появился мой старый знакомый. На щите сотника красовался новый герб в виде жуткой помеси вороны и кошки.
Никак не привыкну к больной фантазии северного рыцарства империи.
С собой «кошковорон» привел половину сотни, которая тут же отсекла меня от толпы, что вызвало облегченный вздох.
Активисты, так сказать, «активизировались», и народ вновь загудел.
– Спокойно! – вновь напряг я голосовые связки. – Достойные воины получат свободу очень скоро!
В этот раз шум до конца не стих, и недовольство толпы накапливалось. Хотелось тупо разогнать этот сброд, но, увы, решать проблему нужно было миром. По крайней мере, герцог намекнул об этом без всяких тонкостей: сейчас ему только городского бунта не хватало – и так все висит на тонком волоске.
Через минуту после прихода гвардейцев у тюремных ворот объявились два целителя. Вместе с посыльным я отправил в городскую обитель целителей слова почтения, а также уверения в том, что, если мой приказ не будет выполнен моментально, всем законспирированным волшебникам будет очень плохо. К счастью, мне поверили.
– Выпускай первого, – тихо сказал я тюремщикам и повернулся к возбудившейся толпе. – Что скажете, этот воин достоин свободы?
– Да! – взревела толпа.
– Прекрасно, значит, вам будет не жалко несколько капель крови для товарища. – Рядом с опутанным веревками арестантом я поставил грубо сколоченный табурет, а сверху водрузил грязноватую чашку для баланды. – Когда наполнится эта чаша, я с удовольствием отпущу сего достойного человека. Не бойтесь, целители не дадут никому пострадать.
Удивление на секунду сковало толпу немотой. Нестандартность ситуации заставила одного из активистов даже выйти из общей массы людей.
– Мы проливали кровь за свободу…
– Правильно, и сейчас тоже нужно пролить ее за свободу соратника, – подхватил я клич активиста. Таких людей убеждать бессмысленно, тут нужно нажимать на другие точки и, боже упаси, не допускать пауз. – Или тебе жаль пару капель крови для друга и соратника?
«Слабо» работает безотказно в любом мире.
В голове всплыла фраза из голливудского блокбастера, не помню точно, какого именно, но там человек тоже куда-то попал.
– Кто поручится своей кровью за этого воина?!
Девиз прошел на «ура», и народ торжественно взревел. Толпа – очень податливый материал для внушения, только обладает большой инертностью и в то же время непредсказуемостью, поэтому давить на нее нужно очень осторожно.
Несмотря на все вопли, сдавать кровь никто так и не подошел.
– Убрать, – тихо скомандовал я, и пленник исчез за приоткрывшимися створками тюремных ворот.
Со вторым пленником мне повезло – им оказался тот самый говорун, который пытался навесить мне лапшу на уши, выдавая грабеж за ответное нападение.
Как оказалось, в народе этого балагура любили. К целителям выстроилась целая очередь, и на двенадцатом «доноре» чашка наполнилась. Простой народ любит торжественные ритуалы, поэтому каждого героя-донора встречал восторженный вопль. Затем последовало освобождение говоруна и обнимание со всеми спасителями. Толпа бесновалась и уже не слушала никаких активистов.
